Олег Назаров, доктор исторических наук, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
Пятнадцать лет назад в Вашингтоне в парке Джорджтаунского университета был установлен памятник Яну Карскому. В воспоминаниях этого противника СCCР и социализма дана картина начала Второй мировой войны, опровергающая мифы польских фальсификаторов истории.
Ян Карский (псевдоним Яна Козелевского) знаменит тем, что в годы войны в качестве курьера осуществлял связь между польским подпольем и эмигрантским правительством в Лондоне. Он одним из первых поведал миру об уничтожении евреев в оккупированной немцами Польше, за что получил от Израиля звание Праведника мира.
"Мы увидели, что не способны оказать существенного сопротивления"
Развлекавшийся Карский не знал, что в этот день руководство Польши приняло решение о скрытой мобилизации, а в Москву с секретной миссией прибыл глава МИД Германии Иоахим фон Риббентроп (о нем см. "По следам пособников нацистов" РИА Новости).
На следующее утро в дверь квартиры Карского постучали. Полицейский вручил ему красную карточку — секретный приказ о мобилизации. В нем сообщалось, что он как подпоручик конной артиллерии должен в течение четырех часов явиться в распоряжение своего полка в Освенцим, находившийся на польско-германской границе.
Карский вспоминал: "На рассвете 1 сентября, около пяти утра, когда солдаты нашего конноартиллерийского дивизиона мирно спали, самолеты люфтваффе незамеченными долетели до Освенцима и, пролетая над нашими казармами, забросали всю округу зажигательными бомбами. Одновременно сотни немецких танков пересекли границу, и под их огнем все окончательно превратилось в руины и пепелища… Опомнившись и оценив положение, мы увидели, что не способны оказать существенного сопротивления. Хотя нескольким батареям удалось каким-то чудом довольно долго продержаться на своих позициях. К полудню две наши батареи были уничтожены. Казармы разрушены до основания, железнодорожный вокзал сметен с лица земли".
Очень скоро стало понятно, что сдержать немецкое наступление не удастся. Защищавшие Освенцим польские части получили приказ отступать.
Факты Карского и сказки Андерса
В современной Польше не любят вспоминать о том, что в сентябре 1939 года польская армия развалилась за считанные дни. Сочинять мифы в мемуарах начал еще генерал Владислав Андерс. Вопреки фактам, он уверял читателей, что 17 сентября, когда Красная армия "вторглась" в Польшу, "натиск немцев стал ослабевать, когда растянутые на сотни километров немецкие коммуникации стали рваться, мы могли бы еще сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые западные границы Германии". Следом за военным историком Михаилом Мельтюховым зададимся вопросом, а "верил ли сам генерал в это, когда он с остатками своей кавбригады, выполняя приказ главкома, отступал с низовьев Нарева к верховьям Днестра"?
Ответ очевиден. "Теперь, когда события сентября 1939 г. достаточно хорошо изучены, следует однозначно заявить, что никакой помощи со стороны СССР Германия в Польше реально не получила, да она была и не нужна. К 17 сентября вермахт не только разгромил основные группировки Войска Польского, но и окружил практически все боеспособные части", — констатирует Мельтюхов.
И в воспоминаниях Андерса есть пассаж, не оставляющий места для иллюзий: "Дороги были забиты автоколоннами, орудиями, повозками с пулеметами и полевыми кухнями. Сотни вражеских самолетов бомбили не только колонны, но и отдельные группы солдат, уходящие по полям. Это уже нельзя назвать организованным отступлением".
Оставшиеся в живых военнослужащие покинули разбитый поезд и пешком пошли на восток. Карского особенно удручало то, как происходило отступление: "Шла не армия, не батарея, не взвод — просто много отдельных людей шагали скопом неведомо куда и зачем. Дороги были забиты беженцами и отбившимися от своих частей солдатами, точно катилась огромная приливная волна, увлекая за собой всех встречных. Целых две недели эта лавина медленно двигалась на восток. Сам я держался группы, которая еще сохраняла какое-то подобие воинского подразделения. Мы надеялись дойти до новой линии обороны, остановиться и вступить, наконец, в сражение. Но каждый раз, когда, казалось, такая возможность была близка, наш капитан получал приказ продолжать отступление и, пожав плечами, понуро указывал нам путь дальше на восток… Так мы брели без особой спешки, поскольку утратили всякое представление о цели".
Вскоре полякам встретились части Красной армии, которым они без боя сдались.
Таковы факты, вопреки которым авторы польского учебника истории для 6-го класса лгут своим юным читателям, утверждая: "Судьбу Польши предопределило нападение Советского Союза".
Карский об отношении к полякам в советских и германских лагерях
В современной Польше Карского представляют "узником советских лагерей". Это еще один польский миф. В действительности в 1939 году он всего несколько недель находился в одном лагере — вблизи Козельска Калужской области.
Осенью 1939 года Берлин и Москва произвели обмен польскими военнопленными. Германское командование передавало СССР уроженцев вошедших в состав Советского Союза Западной Украины и
Западной Белоруссии, взамен получив поляков, до войны проживавших на захваченной гитлеровцами территории Польши. Карского передавать не собирались. Он сам, воспользовавшись случаем, добился того, чтобы его передали немцам.
Так Карский получил возможность сравнить Козельский лагерь с германским лагерем в Радоме и узнать, насколько разным было отношение к военнопленным полякам со стороны советских людей и гитлеровцев: "Русские с самого начала дали понять, что условия содержания будут тем лучше, чем ниже звание, — все наоборот! Простых солдат поселили в каменных строениях, оставшихся от церкви и монастыря, а нас, офицеров, — в деревянных бараках, переделанных из амбаров и хлевов… Офицеров заставляли выполнять самую тяжелую работу. Мы валили деревья в лесу и грузили бревна в вагоны".
Польские офицеры, столкнувшись с тем, что советские люди относились к пленным польским солдатам лучше, чем к ним, были возмущены такими "двойными стандартами".
Отношение цивилизованных немцев к полякам оказалось принципиально иным: "Любое приказание или замечание неизменно начиналось с обращения "польская свинья". Они никогда не упускали случая двинуть пленному ногой в живот или кулаком в лицо. Малейший проступок или даже намек на какую-либо провинность карались немедленно и самым жестоким образом".
Далее Карский писал: "С первых же дней Радом показал мне пример совершенно нового, доселе небывалого образа мыслей и диких, я бы сказал, нравственных принципов. Царившие там жестокость, бесчеловечность далеко превосходили все, что я когда-либо видел, и перевернули мои представления о мире.
Но больше всего меня ужасало не то, в каких жутких условиях мы жили, и даже не жестокость охранников, а то, что в их действиях, по всей видимости, не было никакого смысла. Их вовсе не заботила дисциплина, они не добивались от нас послушания, не старались предотвратить попытки побега, у них не было особого желания унижать нас, мучить, доводить до полного истощения, хотя получалось именно так, — все это просто доставляло им удовольствие, было следствием какого-то непостижимого изуверства".
Избавили польский народ от концлагерей и германского рабства советские солдаты, памятники которым сносят потомки спасенных красноармейцами поляков (см. подробнее "Будет ли русский ответ на польский вызов".
P.S. Все памятники красноармейцам, независимо от места их установления, находятся под защитой международного права и двусторонних российско-польских договоров, которых министр иностранных дел Польши, историк Витольд Ващиковский, судя по его заявлениям, просто не читал.
