Жители Норвегии на прошедших в понедельник выборах в парламент страны вновь выдали мандат доверия на ближайшие четыре года правоцентристской коалиции во главе с премьер-министром Эрной Сульберг. Министр рыбного хозяйства королевства Пер Сандберг надеется в перспективе сохранить свой пост, а уже в четверг примет участие в Международном рыбопромышленном форуме в Санкт-Петербурге. О том, какие вопросы он намерен обсудить со своим российским коллегой главой Росрыболовства Ильей Шестаковым, что он думает об отмене эмбарго на поставки норвежской рыбы и почему ставит российско-норвежские отношения в области рыболовства в пример всему миру, Сандберг рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Анастасии Яконюк.
— Господин Сандберг, эмбарго на поставки норвежской рыбы в Россию, которая была крупнейшим рынком сбыта семги для Норвегии, действуют с 2014 года. Как адаптировались к новой ситуации норвежские производители и какими в перспективе вы видите отношения двух стран?
— Я сразу скажу, что сегодня рыбная отрасль Норвегии находится на подъеме, но в будущем конкуренция будет только расти. На сегодняшний день мы экспортируем около 95% рыбы и морепродуктов в более чем 140 стран, и новые рынки появляются постоянно. Но все же мы надеемся вернуться на российский рынок. У меня сложился очень хороший диалог с главой российского ведомства Ильей Шестаковым, с ним я встречусь на форуме в Санкт-Петербурге, и намерен также поднять вопрос о возобновлении поставок на российский рынок.
Но мы не можем на этом остановиться — завтра все может измениться. Российский рынок был очень важен для нас, несколько лет назад Россия была крупнейшим потребителем норвежской рыбы и морепродуктов. Этот рынок до введения санкций был на подъеме, особенно что касается сельди и форели.
Но ситуация сегодня такова, что потребление постоянно растет и мы уже не можем производить достаточно. Поэтому мы делаем ставку на развитие аквакультуры и надеемся на ежегодный прирост в этой сфере, особенно что касается семги и форели. Я очень оптимистично и позитивно настроен.
Когда экспорт в Россию был остановлен, нам удалось найти другие рынки сбыта для форели и сельди. Но если — и я на это очень надеюсь, говорю от души — мы сможем открыть российский рынок, это будет выгодно для обеих стран — и с точки зрения прибыли, и с точки зрения новых рабочих мест.
— Вы не раз заявляли о том, что намерены добиваться отмены санкций и возвращения на российский рынок, говорили об этом, если не ошибаюсь, и год назад, и раньше. Если представить, что уже завтра эмбарго будет снято, как скоро и в каком объеме Норвегия сможет возобновить поставки рыбы в Россию?
— О, это очень хороший вопрос! Что касается самих санкций — можно долго рассуждать, верим мы в них или нет, у нас в Норвегии у каждой партии есть своя точка зрения на этот счет. Моя — а я являюсь заместителем председателя в "Партии прогресса", так вот я верю в свободную торговлю. Чем больше торговли — тем лучше.
Торговля между странами имеет только один результат — положительный: это прибыль, выгода для всех. Рынки постоянно меняются, меняется политическая ситуация — например, 25% рынка отойдет Великобритании после Brexit, это большой рынок. Некоторые рынки подвержены различным ограничениям, некоторые, как китайский, становятся более открытыми. Мы пытаемся подготовить договор о свободной торговле с Японией, мы также работаем с Вьетнамом. Если я останусь на посту министра, то на следующий год поеду в Индию, там очень большой рынок, прежде всего скумбрии.
Для производителей аквакультуры существуют бесплатные лицензии, если они используют новые технологии, уводят производство подальше от берега, используют закрытые системы для выращивания рыбы. Наши планы — увеличить производство рыбы с 1,3 миллиона до 5 миллионов тонн к 2050 году.
Сегодня больше 60 компаний в Норвегии, занятых в сфере аквакультуры, запросили эти лицензии, и компании готовы вложить 20-25 миллиардов крон в новые технологии.
— Российские власти неоднократно жаловались на то, что, несмотря на продовольственное эмбарго, Норвегия продолжает поставлять в Россию рыбу, в частности лосось, через территорию Белоруссии. Можете ли подтвердить эту информацию — продолжаются ли поставки норвежской рыбы в Россию через Белоруссию? Насколько масштабен такой реэкспорт?
— Нужно об этом спрашивать компании, которые этим занимаются, я не отслеживаю пути продажи рыбы. Я тоже слышал об этом — касательно лосося и форели. Российский рынок был наиболее важен для форели. Я не знаю, занимается ли Белоруссия переработкой рыбы. Не могу судить и об объемах. Наша собственная рыба ведь тоже возвращается на норвежский берег после переработки, например, в Китае. Не могу сказать, зарабатывают ли белорусские компании просто на реэкспорте, перепродавая рыбу в Россию.
— Какие другие направления сотрудничества с Россией вы можете назвать успешными? Есть ли между двумя странами какие-то нерешенные вопросы в сфере рыболовства?
— В Россию мы экспортируем суда, знания и технологии. В целом наш экспорт в Россию пусть незначительно, но в этом году вырос. В первом полугодии, если не ошибаюсь, он вырос на 17% по сравнению с таким же периодом прошлого года, и эти цифры внушают оптимизм. Наши рыбные ассоциации сообщили мне, что у них налажен очень хороший диалог с Россией.
У России и Норвегии — я всегда это говорю, где бы ни был, — очень давние и крепкие связи с 1950 года, наше сотрудничество — пример для всего мира. Если посмотреть на то, как мы управляем общими ресурсами — это большой успех: у нас крупнейшее стадо трески в Баренцевом море.
У нас были некоторые проблемы по работе исследовательского судна, в 2016 году исследования были приостановлены. Но теперь мы вновь наладили диалог. Я надеюсь, что в следующем году мы сможем возобновить совместные исследовательские работы в море. У нас есть общие интересы и общая ответственность.
— Правоцентристская коалиция, в которую входит и "Партия Прогресса", членом которой вы являетесь, выиграла выборы. Что ждет рыбную отрасль Норвегии, на какие изменения вы рассчитываете?
— Я занимаю пост министра полтора года. И в последнее время очень трудно было решать вопросы в парламенте — я говорю о политиках, которые опасались принимать какие-либо решения из-за выборов. Но сегодня на повестке стоят серьезные вопросы, связанные с рыбной промышленностью, особенно на севере Норвегии.
У нас существует так называемая распределительная система, особенно для северных провинций Нурлан, Трумс и Финнмарк. Эта система сохранилась с 70-х годов прошлого века. Она предполагает некую безопасность для тех, кто живет на побережье, чтобы они были обеспечены рыбой. Но эта система больше не работает как надо. В рыбной промышленности существует множество барьеров, и от них нужно постепенно уходить.
Сегодня рыбная отрасль не получает субсидий, как это было много лет назад. Но она очень зарегулированная — бюрократия, правила, ограничения и так далее. Вот это является барьером для того, чтобы становиться более эффективными как в добыче, так и в доставке рыбы на берег.
Кроме того, цена на переработку рыбы в Норвегии очень высокая. Мы не можем конкурировать, скажем, с Польшей, Данией и другими странами, которые покупают рыбу у Норвегии как сырье. И, следовательно, чтобы мы могли конкурировать и развивать рыбопереработку, нам нужны рабочие места вдоль побережья, нужны технологии. Но сегодня, когда мы указываем рыбакам, куда доставлять рыбу, промышленность не может нормально развиваться, они не могут нанимать людей, закупать оборудование.
Выборы закончились. Нам говорят: вы должны создать такую систему, чтобы люди могли жить и работать на побережье. В 1970-х годах у нас было больше ста заводов и фабрик вдоль побережья, а сегодня их десять. Политики создали эту ситуацию. Сегодня нам нужно снова нацелиться на производство рыбопродуктов. В Польше 20-30 тысяч человек заняты в переработке норвежской рыбы, то же самое — в Дании. Если у нас есть цель наладить производство у себя, мы должны быть конкурентоспособными на берегу.
— Какие ожидания у вас связаны с предстоящим форумом в Петербурге? Какие вопросы надеетесь решить?
— Я настроен очень оптимистично, наше министерство высоко оценивает нынешний уровень сотрудничества с коллегами из России. У Норвегии и России есть много общих интересов. Я не могу прекратить санкции. Но те, что касаются поставок рыбной продукции — это ведь российские санкции против Норвегии.
— Это контрсанкции.
— Да, конечно, я понимаю. Но я бы не смешивал это с международной политикой, это не моя сфера. Я за то, чтобы было больше торговли. Я думаю, что в этой ситуации должен появиться кто-то, кто сделает первый шаг для отмены санкций. Кто-то должен начать процесс.
Мне кажется, великие политики — это те, кто нейтрализуют конфликты, в том числе отменяют санкции. Мы не можем снять их, наша страна не входит в Евросоюз. Но если Россия откроет свой рынок для норвежской рыбы, это будет сигнал. Как министр я должен много ездить, вести переговоры, убеждать, чтобы люди во всем мире попробовали норвежскую рыбу.
— Если у вас нет рецепта, как отменить санкции, посоветуйте, как лучше приготовить знаменитый норвежский лосось?
— Вообще-то я больше люблю палтус. Но если говорить о лососе, мой вам совет — не готовьте его на кухне. Только на гриле, сделайте барбекю.
