Специальный представитель Великобритании по Сирии Гарет Бэйли рассказал в интервью РИА Новости о вкладе Лондона в решение продолжающегося уже шесть лет сирийского конфликта, о том, есть ли в планах расширить свое военное присутствие в этом регионе, а также о совместных с Москвой интересах в Сирии. Беседовали заместитель руководителя редакции международной информации Кристина Луна-Родригес и специальный корреспондент Мария Киселева.
— Какую роль Лондон играет в сирийском урегулировании?
— Я считаю, что Великобритания занимает видное место в решении сирийского кризиса. Она непосредственно вовлечена в этот процесс. В частности, в рамках Совета безопасности ООН Лондон работал вместе с другими его членами над Женевским коммюнике. Также Великобритания участвовала в учреждении Международной группы поддержки Сирии. Мы также являемся вторым самым крупным донором гуманитарной помощи Сирии. На текущий момент Великобритания предоставила Сирии в качестве финансовой помощи 2,3 миллиарда фунтов.
Что касается нашего военного присутствия, то оно направлено исключительно на борьбу с "Исламским государством" (ИГ, террористическая организация, запрещена в России — ред.). Великобритания совместно с другими 68 членами международной коалиции активно борется с данной террористической организацией. Однако мы столкнулись с тем, что Асад не делает ничего для борьбы с ИГ. Таким образом, задача борьбы с ИГ лежит скорее на международном сообществе, а не на сирийских властях.
Великобритания участвует в воздушной операции в Сирии с декабря 2015 года. В настоящее время мы не планируем осуществлять какие-либо наземные операции в этой стране.
— Вы упомянули фигуру нынешнего сирийского лидера. Не секрет, что его нахождение у власти является одним из основных вопросов, в решение которого сейчас упираются стороны конфликта. Оппозиция настаивает на его уходе, при этом понятно, что он не уйдет. Возможен ли здесь компромисс, каким он может быть?
— В резолюции 2254 Совета безопасности излагается то, как необходимо урегулировать этот конфликт. Резолюция подчеркивает, что конфликт должен быть урегулирован самими сирийцами при помощи международного сообщества. Очевидно, что у членов СБ ООН, включая Россию и Великобританию, имеются определенные точки соприкосновения. Проблема состоит в том, что в этом конфликте все действительно упирается в вопрос Асада. Мы не можем поверить в то, что он может заручиться поддержкой всего сирийского народа и сохранить единство страны. Что Россия, Великобритания, США, Франция и Китай хотят видеть в Сирии, так это устойчивый мир. Но мы не верим, что такого прочного мира возможно добиться, пока Асад остается у власти. Для достижения стабильного мира необходим политический переход в направлении от режима Асада.
— То есть вы не верите в возможность компромисса по фигуре Асада?
— Как сказал наш министр иностранных дел, мы достаточно открыты в том, как сейчас этот процесс осуществляется. Мы признаем тот факт, что конфликт длится уже практически шесть лет. Мы с сожалением отмечаем, что не может быть его простого и быстрого решения. Проблема состоит в провале правительства Сирии под руководством Асада.
На прошлой неделе правозащитная организация Amnesty International опубликовала доклад по Сирии. В нем говорится о том, что в сирийских тюрьмах было убито более 13 тысяч человек, и о том, что судебные разбирательства по делам заключенных длились не более двух минут. Фундаментальная проблема состоит в том, что нахождение Асада у власти непосредственно сопряжено с травмами и трудностями для сирийского народа. Таким образом, Асад подпитывает злость и радикализацию, и не только в своей стране, но и в России, и даже у нас в Великобритании. Я бы сказал, что он и его режим представляет угрозу национальной безопасности для наших обеих стран.
— Вы заявили, что Великобритания не будет размещать наземные силы в Сирии. Но планирует ли Лондон в той или иной степени расширить свое военное участие в сирийской кампании?
— Это зависит от того, как будет развиваться кампания по борьбе с ИГ, и в течение нескольких следующих месяцев мы посмотрим на ее ход. На сегодняшний день достигнут следующий прогресс: от террористов было освобождено около 60% территории Ирака и около 30% территории Сирии. Несмотря на это, ИГ по-прежнему представляет угрозу для важных регионов Сирии, включая город Ракка, где у них находится штаб-квартира, Дейр эз-Зор, где ИГ до сих пор осаждает население, и Пальмиру, которая вновь перешла к террористам в связи со слабостью правительственных сил. Так что решение о каком-либо расширении нашего участия в кампании в настоящее время не принято. Все будет зависеть от наших операционных потребностей в борьбе с ИГ.
— На 20 февраля запланирован старт первого после долгого перерыва раунда межсирийских переговоров под эгидой ООН в Женеве. Какую задачу-минимум стоит поставить перед собой участникам этих консультаций? Что будет его успехом? Возможны ли прямые переговоры сторон? Планируется ли принятие какого-либо документа?
— Вероятность возобновления переговоров в Женеве высока. Министр иностранных дел России Сергей Лавров справедливо отметил, что переговоры в Астане являются вкладом в процесс урегулирования, а не заменой женевского формата. Что касается вопросов формата переговоров в Женеве и повестки дня, принятия какого-либо документа, то все это связано с деятельностью спецпосланника Генсека ООН Стаффана де Мистуры. Важно помнить о том, что, благодаря его деятельности, были выработаны важные принципы урегулирования конфликта. В своей деятельности господин де Мистура опирается на резолюцию СБ ООН 2254. На данном этапе мы ожидаем, что он представит детали повестки дня, расскажет о характере будущих переговоров, будут ли они прямыми или нет. Если эти переговоры будут прямыми, это будет означать, что делегация сирийских властей во главе с господином Джаафари будет находится под давлением, поскольку ей нужно будет проявить открытость и предложить конкретные идеи. Что касается деятельности де Мистуры, то мы, со своей стороны, ее полностью поддерживаем.
— Насколько мы понимаем, вы были в Астане во время проведения там переговоров по Сирии 23-24 января. Как вы оцениваете их итоги?
— Мы приветствуем работу России, Турции и Ирана на переговорах в Астане. Как я понимаю, основное внимание в ходе этих переговоров было уделено режиму прекращения огня и доставке гуманитарной помощи. Мы бы хотели, чтобы Россия оказывала соответствующее давление для полного соблюдения режима прекращения огня. Если переговоры в Астане помогут убедить Асада в необходимости выполнения своих обязательств по предоставлению гуманитарного доступа, это было бы прекрасно. В ООН ранее сообщили, что в настоящее время поставки гуманитарной помощи достигли самой низшей точки с момента учреждения МГПС. В настоящее время 650 тысяч человек находятся в осаде, причем 500 тысяч из них — со стороны сирийского режима, остальные — со стороны ИГ. С момента введения нового режима прекращения огня только две гуманитарные колонны ООН смогли доставить помощь в осажденные зоны. Если завершившиеся переговоры в Астане помогут выстроить некоторое доверие в отношении режима прекращения огня и обеспечения гуманитарного доступа, то это может стать хорошей основой для проведения политических переговоров в Женеве.
— Ознакомились ли вы с российским проектом новой конституции Сирии? Если да, что вы о ней можете сказать?
— А у Великобритании есть свои идеи, как должна выглядеть новая конституция Сирии?
— Великобритания изложила свои идеи в резолюции Совета Безопасности 2254. В частности, в ней излагается, каким должен быть этот документ: должна ли это быть временная конституционная декларация или должны быть какие-то поправки в основной документ. Ясно, что все должно быть по порядку. В резолюции 2254, параграф 4, изложен порядок политического транзита в Сирии. Прежде всего необходимо прекратить огонь, обеспечить предоставление гуманитарной помощи, перейти к инклюзивному правлению и только затем может быть конституционная реформа и выборы.
— Есть ли в настоящее время возможность какой-либо коммуникации между российскими и британскими военными в Сирии? Нет ли в планах учредить какой-то прямой контакт?
— Любая военная коммуникация с российским военными в Сирии должна рассматриваться в контексте существующих механизмов в рамках коалиции. Мы ведем операцию по борьбе с ИГ совместно с другими членами международной коалиции. Я хотел бы отметить, что в Сирии Россия осуществляет некоторые виды военной деятельности, которые вызывают у нас обеспокоенность. В частности, от ее действий есть большое число пострадавших среди мирного населения, применяются зажигательные виды оружия. Сирийский режим применяет химическое оружие против своего собственного народа. Однако сотрудничество в урегулировании сирийского кризиса имеет для нас принципиально важное значение. У нас с Россией есть стабильные контакты, мы их поддерживаем на уровне СБ ООН, отделения ООН в Женеве, также есть прямые двусторонние контакты. Мы заинтересованы в совместной работе с Москвой по Сирии, у нас есть совместные интересы.
— Какие именно совместные интересы вы имеете в виду?
— Мы разделяем интересы в трех областях. В первую очередь это устойчивая стабильность в Сирии. Мы также заинтересованы в борьбе с радикализацией в Сирии, в регионе и в наших странах. Наши общие интересы также состоят в том, чтобы решать миграционную проблему, чтобы люди возвращались в свои дома, если это безопасно и они этого хотят. У нас есть некоторые разногласия в том, как именно этого достичь. В частности, мы по-разному оцениваем, как во все эти процессы вписывается господин Асад. Он и приближенная к нему группировка работают лишь для себя, а не для России, Великобритании и международного сообщества. Они дестабилизируют ситуацию в регионе, разжигают терроризм, используют террористические тактики и вынуждают сирийцев покидать свои дома, и в конечном итоге сирийцы оказываются в наших странах.
— Готова ли Великобритания принять участие в восстановлении Сирии после окончания войны? Есть ли у вас оценки, сколько это может стоить?
— Отвечая на этот вопрос, я сначала хотел бы сделать общий комментарий. Россия очень глубоко вовлечена в сирийский конфликт. И Москва понимает, что ей необходима какая-то стратегия выхода из него. Международное сообщество готово работать с Россией над ее стратегией выхода, но должно быть вовлечено в этот процесс в качестве равного партнера. Ясно, что ни одна страна в одиночку не сможет восстановить Сирию. По подсчетам Всемирного банка, для восстановления Сирии потребуется минимум 180 миллиардов долларов. Страны Евросоюза, чей частью является Великобритания, четко обозначили условия, которые необходимо выполнить перед тем, как начинать процесс восстановления Сирии. Европейский союз будет вовлечен в процесс восстановления Сирии только тогда, когда там будет запущен заслуживающий доверия инклюзивный политический переходный процесс.
