Максим Соколов, для МИА "Россия сегодня"
В среду 9 ноября (надо учитывать разницу в часовых поясах) избирательная кампания в США закончится. Неизвестно, готов ли побежденный позвонить победителю и поздравить его с победой — как было заведено раньше. Не исключено, что побежденный не признает своего проигрыша и попытается устроить майдан. Возможно, сербский, грузинский и украинский опыт продвижения демократии посредством непризнания итогов выборов вернется в страну, где это средство продвижения было изобретено для наружного пользования.
Говоря о завершившейся избирательной кампании, над которой потешался весь мир, обозреватели в основном обращали внимание на ударные репризы участников праздника демократии.
Поскольку главенствующей темой на выборах стало прелюбодеяние (в разных вариантах, от фактического до мысленного), естественно, тема телесного низа явилась во всем своем сокрушающем величии. Грязь была такая, что хотелось калоши надеть.
У невнимательного наблюдателя могло создаться впечатление, что о программе своих действий в случае избрания кандидаты вообще не говорили, будучи всецело поглощены моральным обликом оппонента. Но это не совсем так — во всяком случае, с Трампом.
Вряд ли речь Трампа займет такое же место в истории США, как речь Линкольна. Но, во всяком случае, это была речь серьезного мужа — никак не американского Жириновского, которым Трампа многие считают. Кандидат в президенты предложил "100-дневный план по восстановлению в США экономического процветания, безопасности и честного управления".
Суть их в том, что в Вашингтоне окончательно забыли про молчаливое большинство жителей сельской глубинки. Нынешнему Вашингтону есть дело до всего — но только не до традиционного тяглового класса. А вот Трамп об этом классе помнит, и намерен провести законы, выражающие именно интересы этого большинства.
Сам рузвельтовский "новый курс" оценивается различно. Одни считают его спасительным для Америки — иначе бы депрессия довела бы страну то ли до красного, то ли до коричневого варианта. Другие — те, кого сам Рузвельт называл "экономическими роялистами", — напротив, считают, что "новый курс" только усугубил депрессию и является причиной разных бед Америки даже и до сего дня.
Спорить об этом можно до бесконечности, но все, наверное, согласятся с тем, что объем изменений, за кратчайшее время внесенных Рузвельтом в американский быт, был беспрецедентно велик. Сегодня куда Рузвельт с копытом, туда и Трамп с клешней — он тоже обещает в первые сто дней сотворить чудеса законотворчества.
Теоретически говоря, почему бы и нет? Сумел же Рузвельт.
Проблема в том, что в 1933 году в США было если не всеобщим, то весьма широко распространенным мнение, что дальше так жить нельзя. Обрушение экономики, упавшей вдвое, расценивалось как банкротство прежней системы, а гроздья гнева были угрожающие.
В 1932 году Рузвельт беседовал с одним своим знакомым, владельцем железной дороги на Среднем Западе и на свой вопрос "Что говорят в народе?" получил ответ "Мне очень жаль, Фрэнк, но в народе говорят о революции".
Сейчас даже остро критически настроенные к США наблюдатели не могут утверждать, что страдания и чаяния американского народа достигли градуса 1933 года. Пусть даже не в абсолютных, а всего лишь в относительных мерках.
Недовольство, пусть даже сильное и отчаяние — вещи все-таки разные. Такого окна возможностей, которое было у Рузвельта, у Трампа нет. Равно как не видно и команды, способной проводить "новый курс".
Пока совсем не припечет, люди исходят скорее из того, что лучше скверный status quo, чем неизвестность — кстати, на выборах президента России в 1996 году это соображение также играло против кандидата Зюганова.
Впрочем, 9 ноября мы точно узнаем, до какой степени припекло американцев.
