Андрей Сушенцов, программный директор Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба "Валдай", руководитель агентства "Внешняя политика", доцент МГИМО МИД России.
Ни одна из этих угроз не является жизненной, не угрожает существованию блока и не вынуждает страны НАТО использовать все силы и средства для борьбы с ней. И потому в противодействии НАТО этим угрозам много полумер, неисполненных намерений и двусмысленностей. Недостает главного — готовности трезво посмотреть на новую, полную неопределённости международную ситуацию и предположить, куда текущая траектория выведет к 2030 году.
Россия для НАТО — комфортная главная угроза, борьба с которой имеет успешные прецеденты. По мысли натовцев, раз политика сдерживания работала в годы холодной войны, значит, она сработает и сейчас.
Ключевой для Варшавского саммита стала декларация о сотрудничестве между ЕС и НАТО, в которой намечается углубление практического взаимодействия между двумя организациями. Было подтверждено, что трансатлантическая солидарность между США и странами зарубежной Европы останется основной опорой существования НАТО.
Тем самым де-факто закрепляется исключение России из системы европейской безопасности, строительство этой системы на блоковой основе и закрепление схемы "НАТО — буферные страны — Россия". Исключение России из системы европейской безопасности будет иметь большие долгосрочные последствия.
Вместе с тем, несмотря на это ключевое решение, в коммюнике саммита указывается на то, что НАТО привержена партнёрству с Россией и продолжает считать его стратегической ценностью.
Такая формулировка показывает, что НАТО не намерена обострять противостояние с Россией и не находится на пути к войне с нашей страной. С другой стороны, она обнажает то обстоятельство, что внутри самой НАТО есть существенные разногласия по вопросу о том, как должны развиваться отношения с Россией.
Внутри альянса есть группа стран, которая выступает против антироссийской позиции других членов этой организации, и это становится проблемой единства альянса. Проблемой, которую НАТО не испытывала на протяжении долгого времени, может быть, за исключением периода острых греческо-турецких разногласий.
С другой стороны, сохраняются и закрепляются глубокие разногласия между Россией и НАТО по проблеме европейской безопасности. Нет никакой перспективы, что российская озабоченность этой ситуацией будет учтена. А значит, закрепляются неврозы уязвимости у стран, которые находятся между Россией и НАТО.
Отсутствие чётких гарантий безопасности у нейтральных стран продлится как минимум ближайшее десятилетие, пока натовцы не будут способны выдвинуть более конструктивное предложение в адрес России. Или пока сама НАТО не изменится в сторону, которая снимет вопрос о том, что этот блок является консолидированным военным альянсом.
Те из слабых, кто граничит с Россией на западе, испытывают страх перед нашей страной. В российских интересах, чтобы дееспособные продолжали оставаться прагматиками, а слабые постепенно отходили от антироссийских фобий.
Линией России должно стать снижение неопределённости в отношении правил игры на континенте. Аргументы Москвы по проблеме европейской безопасности логичны и обоснованны. Но нужно искать новые пути взаимодействия с разными аудиториями в странах НАТО.
Для элит и общества этих стран требуются разные сигналы. Пугать колеблющихся финнов перспективой военного удара по ним — плохая профилактика против вступления в НАТО. Общество, да и элиты Финляндии, давно не мыслят в категориях силовых отношений. Напротив, обращаясь к широкой аудитории, нужно говорить о том, как много преимуществ даёт сохранение дружбы и как мы ценим существующую определённость в двусторонних отношениях.
