Лихорадки Эбола и Зика, свиной и птичий грипп – все новые имена страшных вирусов всплывают и множатся с пугающей быстротой, а сотни людей умирают от действий этих вирусов. Почему инфекционистам и вирусологам не удается опережать и своевременно погашать вспышки смертельно опасных болезней? С этим и другими вопросами обозреватель МИА "Россия сегодня" Владимир Ардаев обратился к заместителю директора Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора академику Виктору Малееву.
— Вирусы – не надуманная угроза. В патологии людей значительное место занимают инфекции, а среди них большинство — вирусные. Просто не все они еще открыты, и периодически открываются новые. Тут важно понять: вирусы – порождение природы, и все изменения в природе и в человеке вызывают изменения в них, а они, в свою очередь, меняют окружающую их среду. Мой коллега профессор Эдуард Карамов пришел к выводу, что изменения природы вирусов связаны с изменением структуры океанов, коралловых островов и многими другими глобальными природными метаморфозами.
Постоянно появляются новые вирусы, многие из них – болезнетворные, патогенные, кроме того, мутируют уже известные. И то, что наука не всегда оказывается в состоянии не только предугадать эти изменения, но и отследить их, говорит лишь о том, как мало изучена нами природа, в которой неизученного неизмеримо больше, чем изученного. А вирусы, повторяю, составная часть природных факторов.
— Периодически появляются сообщения о том, что очередной вирус был разработан в секретных лабораториях как биологическое оружие, и вот по чьей-то злой воле он вырвался наружу…
— Я недавно тоже услышал по телевидению, что вирусом Зика, якобы, Рокфеллер торгует. Вот только не могу взять в толк, зачем ему это надо – что, ему торговать больше нечем?
— Вирусная опасность в последние годы действительно усилилась, или это какое-то субъективное ощущение, вызванное массой сообщений в СМИ?
— Кто-то говорит, что нас погубит астероид… Есть много версий наступающего конца света, и вирусы – одна из них. Информация, конечно, играет свою роль. Тем не менее, она, информация, ведь не на пустом месте. Масштабы распространения заболеваний, смертельные случаи от тех или иных инфекций — все это, к сожалению, как правило, происходит на самом деле.
— Вы говорите, что мы до сих пор мало знаем про вирусы – но почему? Ведь иные вирусные культуры существуют уже миллионы лет…
— Повторяю: мы природу плохо знаем. И пытаемся воздействовать на нее, в большинстве случаев не представляя себе последствий. Когда я учился в школе, то у нас в классе на стене висел плакат с портретом Ивана Владимировича Мичурина и его цитатой: "Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача". На протяжении всей своей истории человечество вторгается в природу, меняя ее. Меняется окружающая нас среда, меняется сам человек. Мы научились быстро перемещаться по планете – вместе с нами быстрее стали перемещаться инфекции. Распространение наркомании привело к распространению СПИДа. Сексуальная раскрепощенность – к распространению болезней, передающихся половым путем. Мода на тату и пирсинг — к увеличению числа перекрестных заражений, включая вирусный гепатит.
Наука не стоит на месте, но изучение природы – объективно не такой быстрый процесс, как ее "покорение". Из всех возбудителей болезней человека до сих пор известны только около 5%, не говоря уже о возбудителях заболеваний других представителей фауны – животных, птиц.
— Тем не менее, человечеству удалось победить многие страшные болезни прошлых лет – эпидемии оспы, чумы, холеры больше не случаются, а если и случаются где-то, то не получают фатальное распространение.
Причин тому множество. Вирусы быстро мутируют, изучать их структуры трудно, были случаи, когда вакцины только ухудшали ситуацию – как случилось, например, с вакциной от полиомелита, некоторые вакцины вызывают зависимость.
Дело в том, что критерии, разработанные Луи Пастером для бактериальных инфекций, для вирусов не подходят. Но и в отношении бактериальных инфекций нельзя говорить о полной победе над ними. До сих пор удалось полностью ликвидировать только натуральную оспу, а больше ничего не удается, однако и с оспой еще могут возникнуть сложности. Ее место в природе заняла оспа обезьян, которую обнаружили в Африке. Слава Богу, она пока никуда не вырывается, в отличие от вируса лихорадки Зика, который прежде тоже никак не давал о себе знать.
Но кто знает, что может случиться завтра? Почему очаговые инфекции вдруг вырываются из своей эндемичной зоны и начинают распространяться по планете? Кто-то связывает это с экологией, кто-то с урбанизацией, кто-то с изменением климата… Связывают с феноменом Эль-Ниньо (колебания температуры поверхностного слоя воды в экваториальной части Тихого океана). Но достоверно, разумеется, не знает никто. Хотя для инфекций, думаю, климат все же имеет большое значение. Простой пример: метеорологам далеко не всегда удается правильно предсказывать погоду. А ведь вспышки гриппа как раз от погоды зависят, носят сезонный характер. Летом эпидемий гриппа, как правило, не бывает.
— Корректно ли считать, что вирусы мутируют, изменяются быстрее, чем наука может успеть разработать эффективные средства борьбы с ними?
— Для того чтобы разработать новую вакцину на основе полученного штамма вируса, надо не менее полугода. А вирус может измениться буквально за считанные дни – даже просто пройдя через организм человека, например, с нарушенным иммунитетом, с ВИЧ-инфекцией.
В природе меняется все. Меняется человек – наши предки, к примеру, были куда более поджарыми. Меняются наши привычки, образ жизни. Люди практически неконтролируемо принимают множество лекарств, пищевых добавок – фармацевтическая промышленность работает на полную мощность. И все это заставляет вирусы и бактерии меняться вместе с нами.
