В "Довлатове" снимутся Данила Козловский, Елена Лядова, Антон Шагин и Светлана Ходченкова, но кто сыграет самого писателя пока остается интригой. В работе над пятым полнометражным фильмом Алексея Германа принимают участие вдова писателя Елена Довлатова и дочь Екатерина, в производстве заняты иностранные партнёры и задействована студия "Ленфильм", для которой "Довлатов" — пока что самый громкий проект нового времени.
— Алексей, то, что вы до последнего держите имя исполнителя главной роли в тайне — это маркетинговая уловка или производственная необходимость?
— Для нашего кастинга глубочайшая проблема Довлатова заключается в том, что, с одной стороны, он был красив, как кинозвезда, а с другой — он был глубоким человеком с невероятно выразительным взглядом: в нем даже по архивным видеоинтервью чувствуется такое, знаете, античное величие печального льва. Мы с продюсерами Андреем Савельевым и Артемом Васильевым пришли к решению, что определенное внешнее сходство крайне важно для нашей истории, а у Довлатова с его еврейскими и армянскими корнями была очень характерная внешность. Так что найти актёра, который бы соответствовал всем нашим критериям, оказалось очень непросто, и эти поиски были очень сложными.
— В списке актёров на этот раз нет Чулпан Хаматовой, которая снималась в трёх предыдущих ваших фильмах. Как же так?
— Мы никак не можем сойтись по графикам — она очень плотно занята в театре, а мы не можем ждать и должны запускать проект, так что вынуждены искать замену. Но у нас прекрасный состав, в котором, помимо известных актёров, с которыми я всегда очень рад сотрудничать, есть много дебютантов, а также иностранных артистов, так как фильм снимается в копродукции с Польшей, Сербией и Финляндией. В поисках артистов нам помогают ассистенты в Москве, Питере, Ереване, Варшаве, Хельсинки. Чтобы набрать в фильм сто человек, надо отсмотреть десять тысяч, и каждому нужно уделить время, полчаса или больше. У нас есть простая система: приходит артист, с ним говорят по душам, а потом просят прочесть Чехова — определенный монолог.
Несколько дублей. И неважно, какое у тебя образование, какой ты артист и артист ли ты вообще. Ничего неважно: ты либо можешь прочитать, либо нет. Многие артисты нашего предыдущего фильма "Под электрическими облаками" были не артистами, а Виктория Короткова работала и продолжает работать в кукольном театре.
— Чем вам не подходят выпускники актёрских вузов?
— На мой взгляд, половина преподавателей театральных и киновузов профнепригодны. У меня вызывает ярость, когда я вижу замечательных талантливых актеров, которые не поступили исключительно из-за своей нестандартной внешности. У меня есть подозрение, что если бы в наши дни в театральный вуз пришли Дастин Хофман и Лайза Минелли, то они бы не поступили. Сегодня многие мастера набирают учеников по принципу своих представлений о красоте и о том, кто нужен отечественному сериальному фронту. Когда мы просматриваем актерские курсы, мы видим огромное количество двойников, тройников, четверников — эти люди могли бы быть ближайшими генетическими родственниками, они ничем не отличаются. Я не говорю о всех, есть хорошие курсы, однако такая тенденция прослеживается.
— Подбирая актёров для "Довлатова" вы ориентируетесь на внешнюю схожесть с прототипами персонажей или свои ощущения от харизмы артиста?
— Мы ищем выразительные яркие лица, чтобы избежать сериального подхода широкими мазками, когда личностей играют не личности, а определяют соображения абстрактной "красивости" и медийной известности. Найти идеальное портретное сходство невозможно. Семидесятые — богатая на уникальных персонажей эпоха, каждый из художников и писателей того времени был индивидуален.
Немаловажно и то, что в нашем фильме не так много конкретных исторических героев — да, большую роль в сценарии занимает Бродский, но есть и немало собирательных образов. Мы допускаем выдуманные лица и события, которых никогда не было, но пытаемся найти и почувствовать дух времени.
— В США за последнее время появилось сразу несколько знаковых фильмов в эстетике 70-х — "Афера по-американски" и сериал "Фарго", например. Откуда, как вам кажется, этот всплеск интереса к эпохе, и чем она привлекла вас?
— Семидесятые — это ушедшая эстетика, какой когда-то были тридцатые или сороковые. Из того, что в нашем сознании еще недавно было "вчера", семидесятые переходят в категорию мифов и легенд. Проблема в том, что у нас, в отличие, допустим, от США. нет зафиксированного эстетического восприятия эпохи: есть советская эстетика в представлении зарубежного зрителя, есть — в сознании отечественного обывателя, а в реальности было что-то третье.
К тому же в нашем фильме мы имеем дело не только с мифологизированным временем, но и героем. Вокруг Довлатова очень много мифов: например, считается, что он постоянно гулял по улицам в тапочках и халате с фокстерьером Глашей. Вдова писателя Елена Довлатова, которой мы доверяем, говорит, что это было один раз и случайно, он просто дошел до приятелей. Но это никому не важно — Довлатов уже стал мифом, и мы не боремся с ним и не подстраиваемся под него, а создаём свой собственный миф. Конечно, мы с моей женой, художником-постановщиком Еленой Окопной провели большую архивную работу, с кем-то встречались, читали тексты, которых вообще никто не видел — в том числе неопубликованные стихи и прозу известных авторов, но мы главным образом пытаемся поймать свои ощущения от эпохи и героя.
— Какая роль в этом мифотворчестве отведена Елене Довлатовой? Насколько я знаю, вы долгое время общались с ней по Интернету, а в декабре она приезжала в Санкт-Петербург и встречалась с вами.
— На мой скромный взгляд, Довлатов состоялся как писатель во многом благодаря тому, что Лена вытащила его за рубеж. Нравится нам это или нет, но если бы он не уехал, то не было бы никакого Довлатова. Здесь бы его не публиковали еще лет семь-восемь точно, дожил бы он или нет до этого времени — непонятно. Там он получил стимул, необходимость и возможность печататься. Естественно, Лена Довлатова и их дочь Катя играют существенную роль в нашем фильме. Мы показываем тот период, когда Катя уже появилась, а Сергей и Елена не жили вместе, но общались. С самого начала мне хотелось, чтобы работа над этим фильмом шла в открытом режиме, чтобы не было полоскания в чужом грязном белье.
— Насколько сложно воссоздавать ушедшую эпоху в Петербурге наших дней?
— Довольно сложно. Например, сейчас все перекрашено, невозможно снимать Ленинград того времени, когда на заднем фоне стоят фисташковые и розовые дома — популярных сейчас цветов. Или например, у нас были прописаны эпизоды в театре, но мы не можем их снять, потому что все театры Санкт-Петербурга отреставрированы. Так что когда говорят, что театр в наше время в запустении — это неправда: мы объехали почти все крупные театры Петербурга, и в них всех сделан ремонт, обновлены сцены, отреставрированы уборные. Это плюс Министерству культуры, хорошо для поклонников театра, но плохо для нас: нельзя снимать условный БДТ с современными дверьми, приходится вносить изменения в сценарий. Или, например, мы хотели снимать кафе "Сайгон", но так и не нашли в городе ничего похожего, так что будем создавать похожий образ из нескольких локаций.
— Скажите, как задействован "Ленфильм" в этих съёмках, и что сейчас происходит на студии?
— На "Ленфильме" мы базируемся, используем местных специалистов и оборудование. Эдуард Пичугин директор студии — наш союзник и очень нам помогает. На студию уже завезли или завезут очень скоро новое оборудование — звук, свет, монтажные станции, к лету их должны будут установить. Появились новые камеры, свой автотранспорт, приводятся в порядок павильоны. Другое дело, что Ленфильму не очень везет, потому что, как только с ним начинает что-то происходить, случается кризис, сокращается производство. В Питере вообще сейчас кинопроизводство катастрофически упало, телевидение сокращает бюджеты. На "Ленфильме" жизнь идет. Наверное, она могла бы быть активнее, но главное, что свет стоит, потолки не падают и павильоны работают.
— Вы упомянули, что работаете с иностранными продюсерами — это имиджевый подход или необходимость?
— Необходимость. Конечно, нам помогает Министерство культуры, Фонд Кино выделил кредит, нас поддерживает Первый канал. По сравнению с современными блокбастерами наш бюджет очень незначительный, но мы все равно не можем существовать без международной кооперации. Кроме того, я считаю, что культурные связи это всегда хорошо, а в такой непростой период времени — особенно. Кто-то должен сохранять культурные связи, например, с Польшей. На самом деле ментально у нас много общего.
Для авторского кино сейчас наступает самый сложный период. Оно находится под ударом со всех сторон. Европа ввела тихое эмбарго на участие российских фильмов в некоторых фестивалях — это не очень говорится, но по факту так и есть. И это глупость! Россия воспринимается как значимая страна в мире не только потому, что у нас есть военные самолеты и танки, а потому что образованные люди помнят русскую литературу, русский авангард, русские балетные сезоны. Это значимая цивилизация, которая говорит на своем, другом языке. С другой стороны, любое сложное высказывание здесь вызывает истерические реакции. И, я думаю, если бы сейчас выходили книги Толстого и Достоевского, то и на них бы реагировали как-то так же: образ студента не тот, очернение реалий… Наконец, есть чисто экономические трудности: у зрителя заканчиваются деньги, а прокат подрывают пираты. Мы, например, очень недовольны результатами проката "Под электрическими облаками". Одновременно с его выходом в Сеть попала идеальная копия — откуда-то утекла в момент ее отправки кинотеатрам. Конечно, пиратство есть везде, но мало где оно носит такой повальный характер. И борьба с пиратством, которая сейчас декларируется, — это ерунда: заблокировали шестнадцать сайтов, а их миллион вокруг, не говоря уже о том, что обойти запрет ничего не стоит — достаточно скачать подходящий браузер. Конечно, у нас в фильме есть мощные информационные партнеры, значимые актерские имена, мы благодарны за союзничество Первому каналу и Константину Эрнсту, который с самого начала поддержал проект и стал партнером, мы рассчитываем, что фильм будет успешен в прокате. Но проблем много, и они остаются.
