Саммит ОДКБ проходит на фоне очень непростых и тревожных событий, большинство из которых сегодня возглавляют колонки новостей местных и мировых СМИ. Это и геополитическая конфронтация между Россией и Западом по проблемам Украины и Сирии, это и резко осложнившаяся за последний год ситуация в Афганистане, прорыв талибов и других радикальных группировок в северные провинции этой страны.
Все это существенно осложнило и продолжает осложнять внутриполитическую ситуацию во всех странах региона — прежние подходы к разрешению проблем региональной безопасности в новых условиях выглядят уже отнюдь не столь эффективными, а на выработку новых решений времени остается все меньше.
ОДКБ на фоне реальных угроз
Один из основных вопросов, который стоит перед главами государств ОДКБ, это правильная и адекватная оценка степени угроз и вызовов в сфере безопасности.
Действительно, насколько сегодняшние опасения и озабоченность относительно ситуации в Афганистане адекватны реальному положению дел?
Общая картина выглядит столь же неоднозначно — если, по одним источникам, талибы уже контролируют целые уезды, то по другим — речь идет только об отдельных вылазках и нападениях, пусть даже успешных, но не выходящих за рамки традиционной партизанской войны.
Столь же противоречивы и данные о составе радикальных группировок и взаимоотношениях между ними — в частности, насколько можно доверять информации о расколе в рядах талибов и ИДУ, а также какова реальная численность сторонников ИГ среди них?
Игра в "поддавки" и внутриафганские "разборки"
На сегодняшний день уже имеющийся объем информации позволяет сделать следующие основные выводы.
Во-первых, можно с уверенностью говорить о достаточно существенном изменении военно-политической ситуации в Северном Афганистане.
За последний год радикальные фундаменталистские группировки резко активизировались и действительно предпринимают отчаянные попытки закрепиться в районах Северного Афганистана. Их основу составляют боевики среднеазиатского происхождения, входящие в состав движения талибов, недавно вытесненные из Вазиристана (Северный Пакистан). Основная их часть относится к ИДУ и некоторым более мелким группировкам, таким как таджикский "Ансорулло".
Судя по всему, в этом году несколько группировок действительно принесли "баят" (клятву) ИГ, что вызвало серьезный раскол в рядах боевиков; в то же время, принимая во внимание историю подобных разногласий в Сирии и Ираке, можно предположить, что это вряд ли приведет к сколько-нибудь существенному спаду их активности.
Во-вторых, боевики сумели добиться значительных успехов в ряде уездов афганского Бадахшана и других северных провинций, хотя говорить об их окончательном закреплении в этих районах еще слишком рано.
Трудно сказать, чем объясняется столь низкая эффективность афганских сил безопасности. Конечно, данный феномен можно объяснить и общим стратегическим просчетом сил НАТО, во многом повторивших в Афганистане свои ошибки прошлой иракской кампании.
За все годы деятельности коалиции в Афганистане американцы и их союзники так и не озаботились созданием по-настоящему сильной афганской армии, которой придавались в основном чисто полицейские функции.
В результате ни с точки зрения наличия тяжелого вооружения, ни с точки зрения стратегии и тактики афганская армия не способна к проведению самостоятельных масштабных военных операций.
С другой стороны, успехи экстремистов можно объяснить также и внутриафганскими "разборками", в первую очередь обострившейся в последнее время подковерной борьбой в центральном правительстве между пуштунским большинством и остатками Северного Альянса.
Действительно, укрепление позиций талибов и их союзников в районах Афганистана, которые исторически считались основным оплотом Северного Альянса, значительно снижает шансы его нынешних лидеров в борьбе за власть и влияние в целом в стране. Успехи талибов также серьезно подрывают позиции местных полевых командиров и лидеров, увеличивая их зависимость от центрального правительства.
Таджикистану грозит опасность изнутри, а не снаружи
В-третьих, даже если признать за истину максимальные оценки численности формирований Талибан и ИГ в приграничных районах, то и тогда их возможности по дестабилизации всего региона остаются достаточно скромными.
Действительно, ни восьми, ни десяти тысяч талибов не достаточно для взятия под контроль даже севера Афганистана, где большинство населения все еще относится к ним с недоверием или враждебно.
Но даже если это и произойдет, вряд ли Талибан и другие экстремистские группировки предпримут попытку масштабного наступления на границу стран СНГ. Скорее всего, речь пойдет лишь о создании сети постоянных баз и тренировочных лагерей вдоль границы и постепенной инфильтрации боевиков через пограничные посты.
Кроме того, вдоль значительной, наиболее сложной по рельефу части таджикско-афганской границы, по обе стороны приграничной реки Пяндж, проживают бадахшанские исмаилиты, взаимоотношения которых с Талибан и другими джихадистскими организациями являются традиционно крайне напряженными.
Можно предположить, что в этих условиях долговременная стратегия джихадистских организаций будет заключаться в подрыве стабильности среднеазиатских государств изнутри, тогда как пограничное направление будет носить второстепенный характер.
Конечно, попытки добиться свободного доступа к границе и наладить постоянную инфильтрацию боевиков будут продолжаться; однако руководство экстремистских организаций хорошо понимает, что сколько-нибудь серьезный прорыв через нее станет возможным только в условиях разрушения внутриполитической стабильности в одной или нескольких среднеазиатских стран.
Стратегия адекватного ответа
Государства-члены ОДКБ должны противопоставить планам экстремистов свою стратегию, которая была бы эффективной и в полной мере отвечала возникающим вызовам.
Действующая на настоящий момент стратегия включает в себя в основном традиционные подходы, такие как укрепление границы, создание совместных сил быстрого реагирования, повышение боеготовности частей спецназа, проведение совместных учений и отработка взаимодействия и сотрудничества между соответствующими структурами в рамках ОДКБ.
Несомненно, что движение в этом "традиционном" направлении будет продолжено. Однако появление и развитие феномена ИГ говорит о том, что этих подходов и методов для противодействия экстремизму явно недостаточно.
Кроме того, успешный опыт ИГ в той же мере включает в себя и методологию изощренного террора — против инакомыслящих, против умеренных мусульман; покушения на представителей интеллигенции и просто несогласных.
Нет сомнения, что стратегия террора также будет на вооружении и у среднеазиатских последователей ИГ.
Предстоящее закрытие Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), пока еще единственной легальной исламской партии в пределах СНГ, является особенно "дорогим" и долгожданным подарком для джихадистов, которые быстро попытаются заполнить возникающий вакуум.
Закрытие партии фактически подтвердит идеологический тезис ИГ о невозможности сотрудничества и диалога между политическим исламом и светским государством — и нет сомнения, что джихадистские проповедники в полной мере будут использовать в своей пропаганде пример ПИВТ.
Следует также отметить, что пропаганда ИГ особенно успешно использует социальные вопросы и проблемы, такие как отсутствие социальных лифтов для молодежи, рост социального неравенства, местничество, коррупция и т.д., что особенно актуально в регионе в свете углубляющегося экономического кризиса.
В этой связи государства-члены ОДКБ должны пересмотреть свои подходы и концепцию противодействия терроризму и экстремизму, сделав особый акцент на отработку мер по проведению идеологической борьбы и эффективной контрпропаганды.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
