МОСКВА, 14 сен – РИА Новости, Марина Борисова, Алексей Михеев. В 2015 году начало иудейского и православного церковного новолетия приходится на один день. Но почему и в иудейской, и в православной традиции церковный новый год тысячелетиями не совпадает с гражданским? Как вообще воспринимается время в Ветхом и Новом завете? И как оно переживается в культуре — людьми, исповедующими ту или иную религию? С этими вопросами мы обратились к руководителю еврейской общины "«Даркей шалом" в Отрадном раввину Довиду Карпову, настоятелю Пятницкого подворья Троице-Сергиевой лавры, доценту Московской духовной академии протоиерею Павлу Великанову и кандидату философских наук, доценту философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова Алексею Козыреву.
"Для иудея прошлое настоящее и будущее сосуществуют — в Торе"
Руководитель еврейской общины "Даркей шалом" в Отрадном (Москва) Раввин Довид Карпов:
— В России Новый год — это просто праздник. А для нас это — некая точка отсчета. Первое число месяца тишрея, по иудейской традиции, соответствует дню творения человека. Это — день рождения человечества. Но, как мы знаем, в шестой день творения произошло много всякий событий, в том числе первый грех Адама и Евы и первый суд над человеком. Поэтому Рош ха-Шана — это день Суда.
Правда, у иудеев есть еще один Новый год – весной, первого нисана. В Талмуде есть интересная гипотеза: все авторитеты сходятся в том, что мир был сотворен именно 1 тишрея, а 1 нисана, в месяц, когда произошел исход евреев из Египта, в мире появилось понятие чуда как вмешательства Всевышнего в ход событий. Обычно он контролирует его незаметно для нас, и в целом все происходит по законам природы. Но иногда Бог вмешивается и направляет события в нужную для него сторону. Таким чудом и был исход евреев из Египта — он произошел вопреки законам природы. И появился еврейский народ. То есть, в месяце тишрее произошло рождение человечества, а в месяце нисане – рождение народа Израиля.
"ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ СЛУГЕ, МОЖНО ПРОСТИТЬ СЫНУ"
— Но есть в иудейском календаре день, на первый взгляд, дублирующий Рош ха-Шана – это Йом Кипур. Еврейская традиция увязывает их в одно целое, и все-таки, по сути, между ними большая разница. Главное событие Рош ха-Шана — звук шофара, бараньего рога, созывающего всех на Суд. А затем начинаются десять дней покаяния, которые заканчиваются в Йом Кипур, день искупления. В древности это был самый торжественный день в году, когда первосвященник пять раз входил в Святая Святых, совершал там соответствующие ритуальные действия и, когда выходил, произносил непроизносимое Имя Всевышнего. Этим Именем он благословлял народ.
Казалось бы, и Рош ха-Шана, и Йом Кипур – дни Суда, но по смыслу между ними принципиальная разница: если в Рош ха-Шана Всевышний – это Судья, то в Йом Кипур – Отец. За десять дней покаяния мы проходим путь от слуги, который провинился перед своим господином, до сына, который тоже, может быть, провинился перед своим отцом, но то, что царь не может простить своему слуге, может простить отец своему сыну.
"ХОД ИСТОРИИ – ЭТО РЕЗУЛЬТАТ СОВМЕСТНЫХ УСИЛИЙ"
— В еврейском понимании, Всевышний самодостаточен, он существует вне времени и пространства, для него нет принципиальной разницы между духовным и материальным, он одинаково раскрывается и в духовных, и в материальных вещах. Когда он создал наш материальный мир, то создал и те законы, которые мы изучаем в школе и в институте: поскольку конечной целью творения является человек, существо материальное и живущее в материальном мире, с ним нельзя говорить на языке, которого он не понимает.
Всевышний воспринимает человека как партнера, но не потому, что он нуждается в партнере, скорее, в этом нуждаемся мы. С точки зрения еврейской философии, Бог – это единственная сила, от которой что-то зависит в этом мире, и именно потому, что его власть абсолютна, он может по собственной воле поделиться этой властью. И он уступает часть полномочий человеку, делает его своим партнером, наделенным свободой выбора — ведь слуга не может ничего сделать от себя, а мы можем принимать решения и отвечать за них. Таким образом, ход истории зависит от наших совместных усилий.
"ВСЕВЫШНИЙ ЗНАЕТ, КАК ОТМОТАТЬ ВРЕМЯ НАЗАД"
— В Торе есть такое выражение – "да благословит тебя Всевышний во всех делах твоих рук". Мудрецы задавались вопросом: если Господь благословит, зачем нужно еще что-то делать? Ведь благословение определяет успех. Но благословение — это духовная поддержка, которая должна встретить ответный шаг.
Ты можешь сделать на копейку и заработать миллион, но если ты не сделаешь и на копейку, ты не заработаешь ничего. Конечно, ты можешь свернуть горы и ничего не заработать, но Бог всегда ждет от тебя минимального усилия, чтобы были "дела твоих рук", в которых он сможет тебе помочь. Поэтому человек способен влиять на ход истории — через Творца: он должен показать свое желание исполнить его волю. Ведь если я — проводник царской воли, царь будет мне помогать. Да, мне дается возможность идти против царской воли – но очевидно, что тогда я упрусь в стену.
Так душа зарабатывает заслуги, или наоборот. И все это Бог взвешивает, определяя ее дальнейшую судьбу — каждый Рош ха-Шана и в конце жизни. Дай Бог, чтобы человек раскаялся хотя бы за мгновение до смерти. Если он действительно искренне раскаялся, он покидает этот мир праведным.
"Я СУЩЕСТВУЮ ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО Я ЗАЧЕМ-ТО ПОНАДОБИЛСЯ БОГУ"
— В Торе встречается выражение — "все годы его жизни были при нем". То есть все его дни были наполнены служением, и не было ни одного пустого дня, прожитого бесцельно. Этим определяется духовная шкала времени, а не тиканием часов. Человек может прожить жизнь и, по сути, никуда не продвинуться. А может за одну жизнь прожить две. Надо постоянно себе напоминать, что я существую только потому, что я зачем-то понадобился Богу, иначе я бы просто не появился. Главное – понять, для чего ты пришел в этот мир, этим определяется "духовная шкала времени" — то, насколько человек продвинулся на пути самореализации.
Да, иногда счет обнуляется, если человек должным образом отметил Йом Кипур: обряды, пост, раскаяние, — все это вместе обнуляет счет грехов. Но раскаяние понимается не как просьба о прощении, а как преодоление своего греха, как внутреннее перерождение. И высшая ступень раскаяния – способность как бы «отмотать» свою жизнь назад. Но при этом все заслуги человека остаются при нем.
"БУДУЩЕЕ ПРИСУТСТВУЕТ В НАСТОЯЩЕМ, БЕЗ ЭТОГО НАСТОЯЩЕЕ ТЕРЯЕТ СМЫСЛ"
— Недавно у нас был день скорби о разрушенном Храме. Для нас это реальное событие не только потому, что мы о нем помним, но и потому, что мы видим связь поколений. Мы ощущаем последствия этих событий сейчас.
Или Песах, праздник исхода евреев из Египта 3300 лет назад. Мы не просто формально ощущаем себя их потомками, мы — одно целое. Это — связь через века, с мистической точки зрения, мы — один большой организм. И для нас есть вполне конкретная конечная цель. Конец света для нас – радостное событие. Это не катастрофа, просто мы придем к конечной цели, установленной Творцом. А вся история человечества – это предыстория. Мы просто не знаем другого, поэтому изучаем ее в школах, гордимся какими-то личностями. А ведь история людей – это кровь, насилие, зло. Это ненормальное существование. Настоящая полноценная жизнь наступит в грядущем мире – это та цель, к которой мы идем.
Мы воспринимаем себя как работники, эта работа растянута на века и тысячелетия. Когда мы говорим: "дарование Торы, избранный народ" — это не привилегия, нас взяли на работу, и мы должны работать, нести учение, Божественную мудрость. Это то, что меняет этот мир. А конечный результат — приход Мессии — естественное следствие всего этого служения, знак того, что мы исполнили то, что от нас требуется. И это будущее присутствует в настоящем, без этого будущего настоящее теряет смысл.
"Все вращается вокруг Христа"
Настоятель Пятницкого подворья Троице-Сергиевой лавры, доцент Московской духовной академииПротоиерей Павел Великанов:
- Почему православная церковь так держится за начало Индикта?
— Церковь придерживается именно этого начала церковного года исходя, с одной стороны, из ветхозаветной традиции — поэтому нет ничего удивительного, что Рош ха-Шана, начало индикта в пространстве Ветхого завета, совпадает с церковным новолетием: мы же не противопоставляем Ветхий завет Новому – новозаветные события являются завершением и естественным продолжением того, что происходит в Ветхом завете.
Зачем переводить начало церковного года в какое-то другое место, когда здесь оно совершенно органично? В это день читается особое евангельское чтение о том, как Спаситель вошел в Храм, прочитал слова пророчества о "лете Господнем благоприятном".
- А чем объясняется такая жесткая привязка именно к юлианскому календарю?
— Любой календарь – это лишь некая виртуальная модель нашего считывания астрономических процессов, то есть, любой календарь не точен. А юлианский календарь, по одному из толкований, имеет цикл в 43 тысячи лет. И за эти 43 тысячи лет время празднования Пасхи проходит полностью весь годичный цикл, начиная с весны – через лето, осень, зиму – возвращается в весну. Может быть, еще и поэтому Церковь не отказывается от юлианского календаря, благодаря которому пасхальная радость, пасхальное торжество сможет освятить весь год.
- Но почему на Руси церковное новолетие почти никогда не совпадало с гражданским Новым годом? Почему эти два круга никак не могли соединиться?
— Потому что разница между церковным и мирским измерением времени должна сохраняться. У Церкви есть естественное желание сохранять свою отстраненность, отчужденность от обычного, житейского, мирского пространства.
Есть времена сакральные и есть мирские. Проникновение одного в другое может и должно быть, но — неким касанием, а не поглощением одного другим. В этом, наверное, сила православия – оно никогда не стремилось растворить в себе и самому раствориться в этом мирском пространстве при постоянном стремлении расширить количество точек соприкосновения.
- Есть два объяснения церковного времени: Евангелие разорвало цикличность времени, у времени появилась историческая перспектива, движение ко спасению, а с другой стороны, церковный календарь – это вечно возобновляемый круг праздников. Как совместить желание Церкви замкнуть круг и одновременно его разорвать?
— Все вращается вокруг Христа. Воплощение Христа – это краеугольный камень человеческой истории, вся она разделяется на два неравнозначных периода: до него и после. И после Рождества Христова, после Его Воскресения и Вознесения мы уже находимся в пространстве предвкушения, ожидания Его второго пришествия. Это последняя точка, Альфа и Омега, начало и конец, завершение истории.
Цикличность церковного года позволяет нам перемещать фокус нашего внимания по кругу, вокруг одного центр — Христа. Все события земной истории Спасителя имеют развернутую проекцию в вечность. Поэтому мы снова и снова возвращаемся к ним, фиксируем свое внимание на конкретных событиях евангельской истории.
То есть мы снова и снова вращаемся вокруг чего-то главного – этот круг движения в вечности никогда не изменяется.
Если можно так выразиться, Церковь "ходит вокруг и около" Христа, постоянно в него вглядывается, постоянно в него врастает, постоянно в него влюбляется, постоянно с ним знакомится, и в этом смысле из этого круга есть линейное движение — по отношению к тому, кто в центре.
- Но замкнутость церковного богослужебного круга не очень увязывается с представлением об историческом времени. Либо мы двигаемся по прямой, либо мы двигаемся по кругу.
— Круг – это то, что связано с возделыванием, здесь первичным является момент психологический и воспитательный. Мы регулярно что-то делаем, чтобы самим стать другими. А вот христианское восприятие времени как линейного очень хорошо выражено в словах апостола, что человек один раз рождается, одиножды живет, и после этого смерть и суд. И этот разрыв возможностей радикальным образом повышает градус ответственности человека за то, что он делает. В этой жизни ему дается один шанс. В зависимости от того, как он его использует, он либо спасается, либо погибает.
А потом, есть ситуации, которые просто нет желания повторять. Именно потому, что в них было веяние вечности. И ты понимаешь: если это повторить, ты нивелируешь эту подоснову и воспроизводишь лишь какую-то житейскую сторону событий, то есть память о вечном подменяешь памятью о себе, любимом.
Получается, что движение идет по спирали – каждый раз, проходя очередной круг, мы становимся ближе к центру.
"В Церкви времени нет"
Кандидат философских наук, доцент философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Алексей Козырев:
— Время в иудаизме пророческое, сфокусированное на явлении Мессии и торжестве Израиля. Это ожидание и ставится в центре еврейского переживания времени. У еврейского франкоязычного философ Эммануэля Левинаса бесконечность времени определяется его мессианским характером, возможностью быть "запечатанным" с приходом Мессии, поэтому время устремлено к горизонту, к надмирному (au-delà), к тому, чего пока еще нет. Время определяется у него не конечностью человеческого существа, как у Хайдеггера, но, напротив, его бесконечностью.
В христианстве Блаженный Августин еще в V-м веке от Рождества Христова высказал в трактате "О граде Божием" мысль, что христианство сменило античную концепцию круговорота времен (circulus temporum) на идею прямого пути (via rectum). То есть можно представить себе всю мировую историю как такую модель: сотворение мира – конец времен, а в середине как ее ось – Боговоплощение: рождение и земная жизнь Иисуса Христа.
Но это достаточно абстрактная модель, а на жизненном пространстве она все равно замыкается в некий круг. И церковный календарь возвращает время в это круговое повторение. То есть церковное богослужение как бы поднимает нас над временем. Есть суточный круг богослужений, есть круг недельный, есть годичный. Ощущение такое, что в Церкви времени нет, потому что человек, погруженный в литургическую жизнь, постоянно переживает одни и те же события – архетипические события земной жизни Иисуса Христа.
Но для христианина земная жизнь Иисуса Христа это не миф, подобный легендам об олимпийских богах. Это реальный факт истории, который имел место в первом веке нашей эры. То есть это скорее не архетипические, а прототипические события – мы обращаемся к ним, ориентируя на них нашу жизнь, подобно тому как корабль ориентируется на маяк, чтобы не разбиться на рифах. Будни погружают нас в течение исторического времени, а в праздники мы выпадаем из реального течения нашей жизни, погружаясь в воспроизведение этих событий.
Однако это круговое обращение к земной жизни Христа все время происходит по-новому, как новым оказывается и сам Христос, его понимание людьми. И это не позволяет зацикливаться на холодном, замкнутом на самом себе переживании религии. Поэтому христианство можно воспринято не только как традиция, но и как религия революции, бунта, обновления.
Не случайно деятели русского религиозного ренессанса видели во Христе и в Церкви некую оппозицию косному и трудно меняющемуся самодержавию. И эта возможность прочитать жизнь Христа как вечно новое, не только как то, что обосновывает традицию, но как то, что взламывает традицию, идет вопреки всяким традициям, которые существуют в обыденной жизни, дает христианству измерение вертикали, поднимающее христианина над круговертью суточного, недельного и годичного циклов.
Поэтому христианству ближе всего гегелевская философская модель развития по спирали.
