Алена Солнцева, кинокритик, для МИА "Россия сегодня"
Звездная дорожка. Открытие фестиваля "Кинотавр". Звезды и сопровождающие их лица позируют фотографам. Телекамеры с разных точек фиксируют светское кружение юных моделей, известных актеров и режиссеров, толпа взрывается криками, увидев знаменитость, которая при ближайшем рассмотрение оказывается Дмитрием Астраханом.
На пятнадцатом этаже гостиницы "Жемчужина" стоят две горничные. Они смотрят вниз, слышат приветственные крики и голос диктора, объявляющего имена участников, но не могут разобрать слова. Тогда одна говорит другой: "Не наш это праздник".
Фестиваль "Кинотавр", который до сих пор остается главным российским кинофорумом, родился в эпоху обновления страны, когда новые фильмы просто негде было показывать, прокат рухнул, телевидение еще не набрало обороты, а кинематографисты порой не имели денег на обед. В это скудное время Марк Рудинштейн решил создать кинофестиваль по образу и подобию европейских гигантов – Венецианского и Каннского, в курортном месте у моря, со всеми атрибутами – красной (тогда синей) дорожкой, конкурсом, призами, жюри, журналистами, пресс-конференциями, банкетами и нарядами.
Первые фестивали были смешными. Одежда и привычки отечественного бомонда вызывала сложные чувства. Эстрадные певцы чувствовали себя куда комфортнее, чем участники конкурса, выступления Розенбаума в пляжном кафе собирали больше народа, чем конкурсные показы, а Марк Рудинштейн выезжал на слоне в местном цирке. Самопальные комедии, снятые для отмывания денег, конкурировали с картинами профессионалов, показанными в Берлине или в Каннах… Потом "Кинотавр" постепенно поменял облик, но и в те, первые времена, и позже, его главной задачей оставалось – создать привлекательный образ кинематографической элиты, мира, о котором стоит мечтать.
В этом "Кинотавр" следовал традициям. Первым кинофестивалем в мире стал Венецианский: его учредил граф Вольпи, член фашисткой партии, идеолог и министр финансов правительства Муссолини в 1932 году. На террасе роскошного отеля "Эксельсиор" был установлен экран, где показывали фильмы из разных стран для богемной публики и влиятельных гостей, а после показа начинался бал. Такие совместные вечеринки светской публики и кинематографистов положили начало фестивальной практике, в которой кино служили отличным поводом для праздника сладкой жизни – с красивыми женщинами, качественными напитками и изящными интерьерами.
В новой России праздники были большой проблемой. В Советском Союзе сложилась своя традиция фестивалей, но от нее очень хотелось избавиться. Так парадно-официальные партийные торжества сменились почти нэпмановским угаром ранних девяностых. "Кинотавр" от духа пьяных корпоративов уберегло кино – оно стало меняться, появились молодые интересные авторы, открытые быстро меняющемуся миру.
Сегодня "Кинотавр" изо всех сил отстаивает образ приличного, светского, изящного, интеллектуального праздника. Выбор гостей, уровень вечеринок, дизайн и формат церемоний открытия и закрытия призваны подчеркнуть – это праздник страны, в которой все соответствует самым высоким требованиям благопристойности. Отечественная элита ведет здоровый образ жизни, предпочитает семейные ценности, умеет держать себя с достоинством.
За последнее время "Кинотавр" капитализировал свое главное достоинство – сейчас, когда посмотреть у себя дома практически любой фильм в хорошем качестве не составляет труда, фестиваль предлагает престижный вид досуга, в хорошей компании и в комфортной обстановке.
Берег моря, пляж, рестораны, бассейн, Зимний театр, площадь, на которой бесплатно показывают кино по вечерам – все это входит в программу развлечений, где главным содержанием является не кино, а образ жизни.
Деньги платят не столько за возможность увидеть новый фильм Федорченко или Вырыпаева: этих имен зрители не знают, поскольку режиссеров по телевизору не показывают, фильмы их в кинотеатрах — редкие гости, а в медиапространстве страны они проходят стороной, как косой дождь. Платят за то, чтобы случайно в гостиничном лифте постоять с Юрием Стояновым в веселых пляжных трусах, удивиться тому, что Федор Бондарчук ниже ростом, чем казалось с экрана, но "очень ухоженный", или встретить у входа в кинозал самого Гошу Куценко в компании неизвестных, но очаровательных девушек.
В России кино до сих пор остается мечтой о прекрасной жизни, о полном таинственных возможностей мире, где живут особые люди, которые добились привилегии не подчиняться законам всемирного тяготения. В этом смысле "Кинотавр" просто не может быть демократичным. Время, когда кинематографисты всех рангов стояли вместе за стопкой водки в баре "Русалочка", прошло, не оставив следа. Да, гранд-отель "Жемчужина" не "Эксельсиор", но он очень хочет им быть.
Проблема в том, что денег в стране становится меньше. В этом году "Кинотавр" нашел новых партнеров, поддержавших фестиваль, на который государство часть средств пока еще дает, но уже уменьшает объем. Фестивалю пришлось сократить расходы за счет количества программ, журналистов и гостей.
К несчастью, общество нефтяной иглы, более всего ценящее стабильность, требует значительных средств для сохранения своего пристойного уровня. В условиях бюджетного дефицита продвинутая публика может быстро потерять интерес к иллюзиям, а тот самый широкий зритель, на которого сегодня делает ставку государство, в такого рода изящных конструкциях, увы, не нуждается.
Когда-то, при Рудинштейне, на "Кинотавре" некоторое время существовало два конкурса: кино для всех и не для всех. Сегодня официально конкурс один, но на самом деле разделение сохраняется: фильмы для масс показывают на площади, а в зале в это время идет другое кино, народу не известное.
Один, но очень значимый факт: фильм "Рассказы" Михаила Сегала, получивший награду на "Кинотавре" в 2012 году, спустя полгода вышел на экраны довольно широко, так как был признан смешным, понятным и интересным. Компания, выпускавшая его, подумав, сняла с афиши упоминание о победе на главном фестивале страны. Как объяснили в руководстве компании, для массового зрителя эта информация не является привлекательной.
В общем, тревожно за будущее "Кинотавра" в новых политических условиях. Те 26 лет, когда стригли этот газон, легко могут пойти прахом, что, безусловно, жаль. Но кого это у нас останавливало.
