Максим Соколов
Первый раз прямая линия с Владимиром Путиным была проведена в западный сочельник, 24 декабря 2001 года, т. е. тринадцать с половиной лет назад. Среди тех, кто был причастен к организации и проведению той первой прямой линии иных уж нет, а те далече. Кто-то давно оставил политику, кто-то перешел в солнечный лагерь оппозиции и теперь смело фрондирует.
Всякий правитель каким-то образом выстраивает коммуникации с управляемыми, причем способы выстраивания в высшей степени различны.
Можно, конечно, говорить об общей типологии общения с народом и об универсальных жанрах этого вечного занятия, но вообще-то мало где еще так сказывается национальная специфика. В Соединенных Штатах — один жанр, в Германии другой, в России третий, на Кубе четвертый etc. К национальным особенностям добавляются индивидуальные склонности и пристрастия правителя.
Владимир Путин очевидно охоч до телемарафонов, тогда как его предшественник Борис Ельцин всегда предпочитал краткий и лапидарный жанр. Франклин Рузвельт вел еженедельные радиобеседы "У камелька", а после его кончины камелек угас. Ни Гарри Трумэн, ни последующие президенты к этому жанру домашней беседы не обращались. Монархический стиль телеобращений де Голля к французам, а равно и милостивое его общение с трудящимися вышли из моды после отставки президента. Крайнее недержание речи, свойственное Фиделю Кастро и Уго Чавесу (их выступления, причем страстные и живые, продолжались по шесть и более часов) сменилось куда более сдержанной речевой деятельностью их ближайших соратников по борьбе, ставших их преемниками.
В эпоху Путина прямая линия, судя по всему, получилась как альтернатива, или, во всяком случае, как весомое дополнение, к прописанному в Конституции жанру президентского послания. Этот жанр был включен в новый Основной Закон в 1993 г. наряду со многими прочими нормами в рамках прямой рецепции американского законодательства.
Возможно, эта неудача прямой рецепции и подвигла Владимира Путина к поискам нового жанра, более свободного и поэтому, возможно, более действенного.
С одной стороны, произошло сильное расширение целевой аудитории. Если послание обращено к мужам совета ("послание президента РФ Федеральному Собранию"), то прямая линия по замыслу адресована всем, "от бояр до нищего слепца".
С другой стороны, при таком расширении и композиция действа гораздо более вольная и многообразная. Фрагменты, восходящие к прежнему жанру послания, т. е. примерные цифры народного хозяйства и примерные направления дальнейшей деятельности властей, перемежаются сценами, выдержанными скорее в духе французского короля Людовика Святого, который, сидя под дубом, судил и рядил своих подданных, в том числе и в делах мелких и частных. Такое амальгамирование директив и основных направлений с практикой Людовика IX, очевидно призвано сообщить действу более живой характер.
Наконец, стилеобразующим признаком прямой линии является ее вольный характер, импровизационность или как бы импровизационность. Что, вероятно, более соответствует индивидуальной манере правителя.
Переживет ли прямая линия инвеституру Владимира Путина, сделавшись традиционным и, быть может, даже конституционным установлением, или его властный преемник изберет какую-то иную форму донесение царского гласа до народа, мы не знаем. Но пока что прямая линия сделалась устойчивым институтом государственного строя, сильно потеснив заимствованный у американцев жанр президентского послания.
