Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Отсутствие иногда бывает даже более заметным, чем присутствие (отсутствие предмета, человека, идеи, упоминания о таковых). Прямая линия общения президента России с избирателями стала разговором об экономических, социальных, человеческих проблемах; среди последних — может ли главнокомандующий приказать полковнику в отставке купить жене собаку. Оказалось, может только попросить…
Чего же явно, заметно, демонстративно не было в этом марафоне вопросов и ответов? Сенсаций по части отношений России с Западом. Да и с Востоком или прочими частями света тоже. Случайностей в таких ситуациях не бывает, даже с учетом того, что жанр общения предполагал обсуждение скорее внутренних проблем.
Баня — не сенсация
Давайте представим себе, как должны воспринимать разговор президента с избирателем, например, американцы. Хотя чего там представлять, вот заголовок из самой политической газеты США, Washington Post. "Путин: российская экономика может выдержать западные санкции". Далее корреспондент так обобщает суть сказанного в этот четверг в Москве: президент говорит, что нация укрепится, несмотря на западные санкции, которые неизвестно когда снимут. Он также защищает намерения продать современные системы ПВО Ирану, говоря, что они не представляют угрозы Израилю, и воздерживается от того, чтобы ответить на призывы повстанцев Донбасса об их официальном признании.
И это — если смотреть на горячую линию глазами американца — фактически всё на международные темы (прочее, как уже сказано, — экономика). Более того, это достаточно точное описание ситуации. Ситуации, выражающейся в отсутствии в президентском выступлении не только каких-то внешнеполитических сенсаций по части отношений с Западом, но и вообще интереса Путина к таковому.
Когда накануне и в ходе "прямой линии" человеку задают почти 3 миллиона вопросов, понятно, что без отбора и отсева таковых не обойтись. При большом желании можно было бы отобрать нужное и хотя бы полчаса посвятить, опираясь на вполне реальные вопросы, разговору о "международном положении". Заготовить для этого разговора какие-то новые идеи, яркие формулировки, нечто такое, что обязательно попало бы в заголовки множества изданий.
Но ничего этого не было. Ну, не относить же к международным делам воспоминание о том, как он с канцлером Германии Герхардом Шредером ходил в баню, которая загорелась. Конечно, на "прямой линии" спрашивали про Украину и ее войну в Донбассе, как же без этого. Но и на украинскую тему никаких новых идей не прозвучало, да и насчет продаж С-300 Ирану тоже ничего, кроме известного и очевидного, не было сказано. Можно было бы что-то поярче, пожестче заявить по поводу, например, провала политики западных санкций. Но и этого не было.
Угроза все-таки есть
А что было? Прохладная пустота, очень в путинском духе. Никакого гнева, никакого красноречия: если не о чем говорить, то и не надо. Кто такой этот самый "Запад" с его санкциями? По Высоцкому: и не друг, и не враг, а так. Санкции и прочие попытки подорвать Россию — это угроза? Да не то чтобы очень, как мы теперь уже точно видим, и говорить тут не о чем.
Но что касается угроз, то здесь в президентском эфирном марафоне было нечто действительно интересное, промелькнувшее как бы само собой, в ответ на вопрос насчет того, что союзники и друзья у нас в мире есть, а кто враги?
Дальше дословно. "В.Путин: Я уже говорил о нашей огромности. Мы — территориально большая страна в целом, по европейским меркам, и по населению большая страна. Мы — страна с огромным потенциалом развития, с большими природными ресурсами. И конечно, мы, безусловно, великая ядерная держава: у нас один из крупнейших, сопоставимый с Соединенными Штатами, равный практически ядерный потенциал. Поэтому быть нашими врагами и друзьями одинаково почетно. А если совсем серьезно, то врагов я уже назвал: это международные террористы, организованная преступность и так далее. Мы никого врагами не считаем… я имею в виду — из участников международного общения. Мы никого врагами не считаем и не рекомендуем никому считать нас своими врагами".
То есть перед нами хоть и экспромтом высказанная, но четкая система взглядов. Запад — не угроза, потому что у нас есть ядерный потенциал, а санкции, как и ожидалось, непоправимого ущерба не принесли. А вот ИГ — это серьезно, хотя бы потому, что ядерное оружие здесь не очень применимо.
Видимо, на этот эпизод в разговоре с президентом следует обратить внимание, он поможет в оценке логики действий Москвы на внешнеполитическом направлении.
