Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования
Крым в России, Донбасс независим. Новороссия пока партизанит, удерживаемая во власти Киева исключительно при помощи террора и репрессий, но готова взорваться и она. В стране идет гражданская война. Киевский режим не способен контролировать собственных силовиков, которые открыто угрожают президенту, премьеру, парламенту. По стране ходят вооруженные банды так называемых патриотов в промежутках между убийствами по политическим и идеологическим мотивам занимающиеся банальным грабежом. Экономика разрушена. СМИ лгут. Власть беспомощна и полностью зависима от США. Мечта об интеграции в ЕС осуществима менее, чем когда-либо за все годы украинской независимости. Ну и в довесок еще разрушенные города, десятки тысяч трупов и перспектива распространения гражданской войны на всю территорию страны.
Могло ли быть иначе?
Начнем с базовых "украинских ценностей". Противоречие содержится уже в самой идеологии украинского европейства. С одной стороны, адепты украинской независимости рассматривают ее как сверхценность, с другой, готовы в любой момент отказаться от суверенитета, даже без вступления в ЕС (соглашение об ассоциации предполагает отказ Украины не только от реализации собственной экономической политики, но и от независимой внешней и внутренней политики).
С одной стороны, идеологи украинства утверждают, что это древнейшее племя, принесшее свет знаний всему человечеству и до сих пор являющееся центром сборки современной цивилизации. И тут же начинают говорить о "молодой демократии", "создающейся нации", которым необходимы европейские учителя, которые самостоятельно даже с коррупцией бороться не могут ("Что нам даст ЕС?— Они нас заставят принять хорошие законы?").
В общем, Украина в понимании типичного майданарбайтера является одновременно Прометеем и паралитиком, умудренным опытом старейшиной и несмышленным младенцем, исключительно законопослушным обществом и анархической вольницей.
Боевики вместо студентов
Поводом для организации настоящего (декабрьско-февральского майдана) стала провокация с "разгоном студентов". Провокативный характер акции был изначально ясен хотя бы потому, что "разгоняемых" было 200, а "спасшихся" в Михайловском соборе — 300. При этом разгоняли якобы студентов, а "спаслись" боевики.
Если еще учесть, что Михайловский собор находится в полутора километрах от места разгона, и бежать к нему надо вверх на крутую горку, что дело было глубокой ночью, а он не просто оказался открытым, но и снабженным всем необходимым для содержания сотен людей, что люди, которых разгоняет полиция, разбегаются в разные стороны, а не бегут организованной толпой по самому невероятному маршруту в укрепленный монастырь, то первая ложь майдана — обиделись, что "Беркут" избил детей, вот и вышли на улицу — становится очевидной.
Дальше — больше. Настоящий (декабрьский) майдан еще не начался (еще не вышел на Крещатик), а его ударные силы, собиравшиеся на Михайловской площади, уже не скрываясь, готовились к дракам с милицией и уже нападали на киевлян, не разделявших их точку зрения (которая, кстати, еще не была сформулирована). Уже висела картонка с надписью "правый сектор", под которой уже тренировались десятки экипированных боевиков. А ведь с момента разгона прошло меньше суток.
Это, говорили на майдане такая самоорганизация. Попробуйте самоорганизоваться и выехать полностью готовыми в 12 часов дня на шашлыки, если вам сообщили о мероприятии в четыре часа ночи. А тут каски, щиты, дубинки, уже появлялись палатки — в общем все, что у обычного "возмущенного общественника" лежит дома под рукой — схватил и пошел.
Жажда крови
На майдане пытали милиционеров. Пытали просто так. Захватили обычный наряд ППС, патрулировавший Крещатик в стороне от баррикад майдана, утащили за баррикады, одного тяжело ранили, а двух других начали пытать, чтобы вызвать милицию на активные действия и продемонстрировать всем "зверства режима".
Этой же жаждой крови, которая должна была оправдать вооруженный переворот, объясняются бессмысленные периодические штурмы позиций "Беркута", в ходе которых вначале коктейли Молотова летели в "Беркут", а затем и здания на Крещатике поджигать начали.
Режим толкали к жесткой реакции, которая дала бы возможность, под шумок столкновение организовать с десяток трупов, а режим сидел в глухой обороне и не давал ни одного повода обвинить себя в чем-то.
Наконец, появились первые трупы. Но какие-то неубедительные. Кто-то, где-то на майдане был убит, но когда, где и кем, никто не видел, хоть любое столкновение "майдана" с "Беркутом" снимали десятки камер оппозиционных каналов. И только когда стало ясно, что власть так и не даст повод повесить на нее кровь, боевики 18 февраля пошли на настоящий штурм Администрации и Верховной Рады, а затем появились и "неизвестные снайперы", давшие повод "возмущенной общественности", наконец, достать автоматы и завершить затянувшийся переворот.
Так вот, майдан пытал и обвинял в пытках власть. Майдан похищал людей и обвинял власть в похищениях. Майдан вооружился до зубов и обвинял власть в подготовке к вооруженному разгону. Майдан начал убивать и обвинял власть в убийствах.
СМИ, поддерживавшие майдан, напропалую лгали и обвиняли во лжи оппонентов. Общественность майдана, ежедневно гуляя рядом с нацистскими боевиками и слушая со сцены нацистские лозунги заявляла, что "фашистов на майдане нет".
Разгул нацистов
При этом только незначительное меньшинство лжет сознательно. Большинство искренне верит в то, что стоит за правое дело, что если жителей Донбасса перебить, то мир станет лучше, а Украина начнет процветать, что власть можно контролировать с помощью майдана.
И вот именно эта уверенность в майданном всемогуществе и во всеблагости майдана не оставляет шансов ни майдану, ни Украине. Потому что майдан — механизм захвата (смены) власти. Но не механизм ее удержания.
Именно так действовал исторический предшественник майдана — Новгородское вече. Граждане собирались на площади, кричали, буянили, топили друг друга в Волхове. В конце концов, какая-то партия побеждала и до следующего веча ее ставленник правил Новгородом. Причем, драли глотки, разбивали друг другу головы дрекольем и тонули в Волхове посадские мужики, а власть всегда оставалась в руках у представителей "золотых поясов", олигархии того времени.
Механизм работы майдана абсолютно идентичен. Еще в Новгороде за спинами толпы стояли профессиональные бойцы из боярских свит. Толпу надо завести, направить ее гнев на своих политических противников, довести ее до готовности крушить и убивать. При необходимости, спустить с цепи и бросить в бой. У власти будет выбор между Тяньаньмэнь и капитуляцией. Тяньаньмэнь выбирают редко, чаще капитулируют.
Но толпа, свергающая власть, к управлению не способна. Она может только передать власть кому-то. Поскольку сегодня технологию майданов приняли на вооружение США, этот кто-то будет априори связан с Вашингтоном и, следовательно, защищать будет не украинские, о американские интересы.
Так чего же тут удивляться гибели украинского государства. США не обязаны заботиться о его целостности. Власти США заботятся об интересах США. И если эти интересы могут быть соблюдены ценой Украины, то так тому и быть. Тем более, что назначенная майданом украинская власть готова это сделать за собственный счет.
