Дмитрий Куликов, продюсер, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"
"Если бы капиталы создавались так, как описывали это Адам Смит и Маркс, нужны были бы тысячи лет, чтобы появлялись нынешние олигархи, а они появляются в очень короткие сроки. И на Западе тоже"
Александр Зиновьев
Феномен мировой сверхвласти и его "экономическую" проекцию мы обсуждали в предыдущей колонке. Сегодня мы будем говорить о том, что многие выдающиеся умы человечества (от домарксистских социалистов-утопистов до А.Зиновьева, первого пост-марксиста) считали абсолютным злом. О частной собственности.
При этом не меньшее число мыслителей видели в этом институте не много ни мало — врожденное свойство человека, которое сегодня даже оформлено в качестве одного из человеческих естественных прав.
Неоспоримо одно: частная собственность и ее священный статус традиционно были системообразующим институтом западного общества, также как ее отрицание и отсутствие были системообразующим институтом общества советского.
Со времен так называемых буржуазных революций, начиная от английской и заканчивая российской буржуазной контрреволюцией 1991 года, установление "священного права частной собственности" было важнейшим результатом этих революций, который становится основанием всей социальной структуры и главным механизмом воспроизводства традиционного западного правящего класса, а значит, и власти. В России частная собственность никогда не была таким механизмом и до советской власти, а уж тем более при ней.
Одной из главных проблем советского проекта оказалась проблема воспроизводства правящего класса и, соответственно, власти без связи с институтом частной собственности, более того, при полном отказе от него. Эта проблема стала основным двигателем Перестройки и русской буржуазной контрреволюции 1991 года.
Советская партийная номенклатура, которая и была у нас правящим классом, к 80-м годам прошлого века устала. Советский правящий класс не сформировал механизма собственного воспроизводства, а значит, и воспроизводства власти. К сожалению, те или иные формы репрессий внутри правящего класса были единственным механизмом его обновления и возможных "карьерных" лифтов.
Член номенклатуры мог потерять мгновенно все. Изгнание из номенклатуры означало практически полную де-социализацию. Это главное, что не устраивало советский правящий класс. Желание советской номенклатуры сформировать наследственное право на власть, создать механизмы воспроизводства социального статуса по западному образцу было одним из ведущих механизмов распада советского проекта. Для этого нужно было утвердить в стране "священное право собственности".
Организаторы постсоветской приватизации (Анатолий Чубайс и его команда) не скрывают сегодня, что истинной целью приватизации было не создание новых и эффективных механизмов управления хозяйством, не экономическое развитие, а создание нового класса крупных частных собственников. Это удалось.
Показательна история переизбрания на второй срок Бориса Ельцина. На старте избирательной кампании крупнейшие частные собственники страны ("семибанкирщина") начинают активно заигрывать с как бы оппозиционным кандидатом Геннадием Зюгановым, формируя для Ельцина реальную угрозу не переизбраться, что даже заставляет Ельцина задуматься над силовым сценарием удержания власти. В этой ситуации "семибанкирщина" во главе с Чубайсом предлагает Ельцину сделку: мы проводим "выборы", и вы остаетесь у власти без силового сценария, а потом вы отблагодарите нас путем передачи в нашу собственность крупнейших и самых прибыльных активов, находящихся в собственности государства.
Сделка состоялась. Ельцин "победил", и через залоговые аукционы передал промышленные активы олигархии. Этот сценарий был одобрен и поддержан западным сверхобществом.
Следует признать, что единственным настоящим экономическим процессом в постсоветской России был процесс приватизации. Все крупные российские капиталы возникли как результат властно-политических решений, и никак не связаны ни с предпринимательством или управленческой бизнес-деятельностью, ни с какими-либо научно-инженерными ноу-хау.
Проблема заключается в том, что российская крупная частная собственность и российский капитал создавались сразу как структурные элементы западного сверхобщества и должны были находиться вне власти российского государства. Ельцин оказался в роли марионетки. Процесс приватизации не порождал механизмов классического воспроизводства национального правящего класса, а создавал в нашей стране "инфраструктуру" западнистского (в терминах Зиновьева) сверхобщества.
Уход от власти Ельцина и избрание Путина задумывались нашей олигархической элитой как чистый олигархический пиар-проект. Проект провалится. Путин не стал марионеткой олигархов, и более того, поставил до некоторой степени капитал под контроль государства. Но это не решение проблемы, а временное состояние. Путину удалось это сделать, а будет другой президент — и ему это может не удаться. Или другой президент будет сознательным агентом капитала.
Конечно, следует провести амнистию возвращающихся в Россию капиталов, чтобы уменьшить возможности использования их со стороны западного мира в качестве рычагов влияния. Однако, понятно, что это принципиально не решает проблемы. Что остается? Национализация? Возврат к советскому проекту?
В 2006 году в одном из последних своих интервью Александр Зиновьев сказал: "Если человечество не преодолеет мировое зло — частную собственность, оно погибнет". Зиновьеву всегда была присуща особенная щепетильность в работе с терминами, определениями и понятиями. Как нам кажется, он совершенно не случайно употребил слово "преодолеет", а не уничтожит, запретит, ликвидирует, хотя именно этого требовал марксизм и советский проект. Хотя уже советский проект не требовал полного отказа от частной собственности, а лишь запрещал ее в отношении так называемых средств производства.
Как нам кажется, проблема человечества — не в самом институте частной собственности, а в утверждении его в качестве генерального принципа по отношению к социальной организации. Это во-первых. Во-вторых, и вследствие указанного, — в симбиозе института частной собственности и субстанции власти, которая действительно является системообразующим фактором по отношению к человеческому социуму. Преодолеть частную собственность — значит найти ей правильное функциональное место в системе социума.
Право частной собственности, которое лежит в основании формирования капитала по Марксу, само по себе есть право экономическое и хозяйственное. Маркс рассматривал феномен возникновения капитала прежде всего как экономический феномен. Он почти ничего не сказал о власти как особой субстанции, он ее полностью отождествлял с государством и указывал на необходимость "отмирания" и частной собственности, и государства.
Уже Ленин обсуждает в своей теории империализма симбиоз капитала и власти, как условие и основной механизм воспроизводства обеих сущностей. Сегодня картина усугубилась: капитал, ставший в социальном смысле сверхобществом, (по Зиновьеву) превратил государство во всего лишь один из "каналов" власти, далеко не самый существенный. Власть, узурпированная капиталом через структуры сверхобщества, больше не регулируется государством. Она полностью свободна от него, государство больше не ограничивает власть.
Такая власть, реализующаяся помимо государства, становится сверхвластью. В новых условиях сформированной сверхвласти происходит и трансформация права собственности. Оно больше не является "священным". Сверхвласть, подчинив себе государство, спокойно реализует это право произвольно.
Яркий пример — способ разрешения финансового кризиса на Кипре. Уже не секрет, что такой же способ будет реализован в случае необходимости во всем Евросоюзе.
Другой пример — все так называемые санкции. Сверхвласть уже не нуждается в праве частной собственности для своего воспроизводства. Институт частной собственности был "священным правом" только внутри государства и его юрисдикции. Сверхобщество и сверхвласть — враги государства. Утверждение сверхобщества и его сверхвласти ведут нас к отмиранию и государства, и частной собственности, что и требовал Маркс.
В этом подлинная ирония Истории. Коммунистическая линия, направленная на полную ликвидацию изначально частной собственности, а за ней и государства, исторически оказалась проблемной. И понятно почему.
Частная собственность есть институт хозяйственно-экономической деятельности. Только так его и надо понимать. То есть институт локальный, а не глобальный, принадлежащий лишь одной из сфер человеческой деятельности, а именно — хозяйственно-экономической.
Частное предпринимательство, накопление, формирование богатства — вполне возможный и социально полезный сценарий человеческого самоопределения. Не единственно возможный, но и не требующий своего запрета и уничтожения. Он нуждается лишь в правильной правовой локализации. Но эта задача невероятно сложна в своей реализации. Тем более сегодня, в условиях тотальной сверхвласти.
Для этого необходимо:
1) вернуть власть исключительно в рамки государства, отобрав ее у структур сверхобщества и модернизировав государство до его способности быть единственным институтом реализации власти в современных условиях;
2) произвести действительное разделение экономических и политических прав. Для обладающих правами собственности должны быть под запретом политические права, и, значит, — власть. Для обладающих властью должны быть под запретом экономические права, собственность, накопление, богатство. Сегодняшние формы разделения бизнеса и власти в рамках всеобщей управляемой демократии эту функцию не выполняют. Более того, служат фальш-панелью для маскировки реальной сверхвласти.
Хочу напомнить, что главным требованием буржуазных революций нового времени было требование получения политических прав третьим сословием — буржуазией. Буржуазия требовала власти. Последствия этого мы пожинаем сегодня в виде утвердившихся структур сверхобщества и сверхвласти.
Нужно было требовать не приобретения буржуазией политических прав, а отказа властвующих сословий от прав экономических. Понятно, что тогда это было невозможно. Но сегодня это одно из принципиальных требований для нового социального проектирования, которое мы обязаны осуществить, если хотим сохранить свою российскую цивилизацию, быть свободными от власти западнистского сверхобщества, описанного Александром Зиновьевым.
