Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета — для МИА "Россия сегодня".
Обострение в Нагорном Карабахе
Конец июля и начало августа выдались жаркими на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и непосредственно на армяно-азербайджанской границе. Нарушение режима прекращения огня между Арменией и Азербайджаном трудно назвать неожиданным сюрпризом. И, хотя застарелый этнополитический конфликт многие политики и политологи называют "замороженным", делается это, скорее, по инерции.
"Замороженный" статус предполагает состояние "ни мира, ни войны". В случае же с нагорно-карабахским противостоянием мы видим регулярные попытки "разведки боем", сопровождаемые ростом милитаристской риторики, более жесткой с азербайджанской стороны. Но не в силу какой-то особой изощренности Баку и имманентного пацифизма Еревана. Азербайджан рассматривает себя в качестве проигравшей стороны. Отсюда и постоянная демонстрация нетерпимости к существующему статус-кво и готовности к его изменению.
Всплески вооруженного насилия в Нагорном Карабахе, как правило, чередуются с встречами президентов Армении и Азербайджана. Они либо предшествуют им, либо случаются сразу после их завершения, воочию демонстрируя тем самым неготовность сторон к компромиссам и уступкам, не говоря уже об отсутствии взаимного доверия — непременного условия любого успешного мирного процесса.
Естественно, это противоречие внимательно изучается и анализируется, что называется, через "увеличительное стекло" во всех постсоветских государствах.
Если же говорить об армяно-азербайджанском контексте, то остроты ситуации добавляет тот факт, что и Россия, и США, и Франция (как своеобразный полпред Евросоюза) являются сопредседателями Минской группы ОБСЕ. Но украинский кризис фактически заблокировал возможности для эффективной кооперации между ними по всем другим направлениям. Отсутствует полноценный дипломатический диалог (не считать же таковым "телефонную" дипломатию?)
Другой пример — проект закона Конгресса США о "предотвращении российской военной агрессии" против бывших союзных республик, который предполагается распространить и на Азербайджан.
Все это вместе и по отдельности дает основу для повышения ставок самими конфликтующими сторонами. Эскалация насилия в зоне армяно-азербайджанского конфликта, таким образом, становится тестом на эффективность посредников. Невозможность полноценной коммуникации между ними на фоне углубления противоречий дополнительно провоцируют новые инциденты.
Эскалация на армяно-азербайджанской границе
Во-вторых, следует обратить особое внимание на растущую эскалацию насилия непосредственно на армяно-азербайджанской границе. Между тем 28 июля там был обстрелян автомобиль делегации Международного Красного Креста. И после этого происшествия Госдепартамент США рекомендовал своим гражданам воздержаться от поездок в район границы между Арменией и Азербайджаном.
В СМИ и экспертных отчетах, выходящих за пределами Армении и Азербайджана, "пограничный сюжет" традиционно либо остается в тени нагорно-карабахской динамики, либо по умолчанию отождествляется с линией соприкосновения сторон в зоне конфликта. Между тем это направление требует отдельного обстоятельного разговора. Межгосударственная армяно-азербайджанская граница, признаваемая в таковом качестве международным сообществом, конечно же, связана общим контекстом конфликтных отношений между соседними кавказскими странами с нагорно-карабахским противостоянием, но к определению статуса Нагорного Карабаха не имеет прямого отношения. Эти территории в советское время не были частью НКАО (Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР). И "обновленные Мадридские принципы" не рассматривают их в качестве части процесса поиска мирного решения.
Эскалация насилия на этом направлении автоматически переводит конфликт из-за спора вокруг отдельной территории в полноценное межгосударственное противостояние. В этом случае повышаются риски интернационализации конфликта. Последнее, кстати, не означает непременного втягивания кого-то из игроков в противостояние. Под интернационализацией можно понимать и более широкие процессы, включая и кризис военно-политической интеграции на постсоветском пространстве.
Армения, напомним, является членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), в котором ведущая роль принадлежит России. Согласно Договору, агрессия против любого из членов интеграционной структуры рассматривается как нападение против всего блока в целом. И если в случае гипотетической попытки Азербайджана повторить грузинский опыт 2008 года Москва и ее союзники могли бы сослаться на суверенное право Баку восстанавливать контроль над своими территориями (а то, что Нагорный Карабах — часть Азербайджанской Республики признает и РФ), то в ситуации открытого вооруженного противостояния двух кавказских республик потребовалось бы каким-то образом реагировать.
Нельзя исключать, что в этом случае ОДКБ было бы трудно выработать единую позицию, учитывая особые отношения между Баку и Астаной. Совсем недавно президент Нурсултан Назарбаев высказал особое мнение по поводу вхождения Армении в Таможенный союз. Пафос казахстанского лидера был обращен на вопрос о границах потенциального участника евразийского интеграционного проекта.
В любом случае ухудшение ситуации на самой армяно-азербайджанской границе, находящейся вне "линии соприкосновения" в Нагорном Карабахе, создает немало сложных вызовов. Не только для Баку и Еревана, но и для всех соседей двух республик, ОДКБ и других евразийских проектов, а также внешних игроков.
Урегулирование по "принципу маятника"
Схожий "маятник" мы видели и в 2011-2012 гг. В 2011 году на саммите в Довиле президенты стран "минской тройки" дали задание главам Армении и Азербайджана завершить согласование работы по базовым принципам. И своеобразным отчетом о проделанной работе должен был стать трехсторонний саммит (опять же с участием президента РФ) в Казани. Но этот форум окончился провалом. А июнь 2012 года снова выдался жарким. Не только на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе, но и вдоль армяно-азербайджанской границы.
Сегодня эскалация насилия происходит в канун встречи президентов Ильхама Алиева и Сержа Саркисяна (она запланирована на 8-9 августа в Сочи). И повышение ставок в игре также становится в данном случае предметом для переговоров. До сложных вопросов статуса и беженцев дело может и не дойти, однако самоуспокаиваться из-за этой "логики" не следует.
Продолжающийся украинский кризис не дает надежды на то, что ведущие мировые игроки смогут отойти от игры "с нулевой суммой". Но если таковая игра продолжится и даже обострится, риски того, что нагорно-карабахский конфликт останется "бесхозным", а значит, на первый план могут выйти уже не президенты, а сержанты и офицеры на линии соприкосновения или на границе, многократно повышаются.
В военном противоборстве трудно остановиться в некоторой "нужной точке". Надеяться в этой связи на форматы ОБСЕ (про Совет Европы или ПАСЕ вообще лучше умолчим) не очень-то приходится. Многое зависит от умения Вашингтона и Москвы выработать совместную жесткую линию по вопросу о недопущении военных действий. Увы, нынешняя ситуация пока что не дает поводов для излишнего оптимизма.
В свое время "разморозка" конфликта в Южной Осетии произошла во многом из-за того, что РФ и США втянулись в навязанную Грузией "посредническую войну"…
Однако надежды, как известно, умирают последними. К сожалению, параллельно с их затуханием гибнут участники застарелого и неразрешенного поныне конфликта.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора.
