Вступление Греции в Первую мировую войну было стратегической ошибкой, имевшей трагические последствия. В результате двух Балканских войн Греция получила огромные территории, новое население, но вступление в Первую мировую войну и попытки добиться большего вместо того, чтобы закрепить успех, обернулись крахом и в итоге Малоазийской катастрофой и изгнанием греков с территорий, где они жили тысячелетия, считает историк, доктор философских наук Илиас Илиопулос, преподаватель стратегии и геополитики в университете Мюнхена и в Греческом колледже национальной обороны (The Hellenic National Defence College, HNDC). Свою точку зрения на уроки Первой мировой войны историк изложил в интервью корреспонденту РИА Новости Геннадию Мельнику.
— Господин Илиопулос, в эти дни исполняется 100 лет с начала Первой мировой войны. Как бы вы в общем могли оценить ее причины и последствия?
— Первая мировая война — это классический конфликт между империализмами. Главным образом — между старым, традиционным, устоявшимся английским империализмом и развивающимся, новым немецким империализмом. Вот и все.
А последствия этой войны были трагическими. Главное и важнейшее из них — не только для России, но и для всех нас — это падение Святой России и государственный переворот, который получил название "Октябрьская революция". Эти события имели последствия для всего человечества.
Как России оказалась замешана в эту войну? На мой взгляд, Россия вмешалась потому, что руководствовалась излишним чувством чести.
Чтобы не оставить Сербию, она объявила войну Австро-Венгрии. В этом она совершила ошибку, поскольку речь идет о реальной политике.
Другие, например, англичане, ставят во главу угла исключительно собственную выгоду. Другой ошибкой России было излишнее доверие к союзникам, к Западу. Большая, стратегическая ошибка. Мы сейчас говорим это не для того, чтобы судить. Это урок на будущее.
Россия не должна вновь оказаться в лагере противников Германии. Точно так же и для Германии главный урок этой войны заключается в том, что она не должна допускать, чтобы ее втягивали в войну против России. Германия повергла Россию, но и сама вырыла себе яму.
Это очень важный политический вывод — Россия и Германия никогда не должны оказываться в состоянии противостояния или позволять третьим сторонам — англичанам, французам, американцам, украинцам, грузинам, кому угодно — вызывать между ними противостояние.
Германия и сегодня должна быть очень осторожной — и в свете текущих событий на Украине, и в других регионах, не подвергаться влиянию, не вступать в конфликт с Россией.
А для Греции и греков самым крупным последствием войны, краха России, стало то, что большевики вступили в сотрудничество с Кемалем, предали греков в Малой Азии, в областях Черного моря, как и армян. У турок появилась возможность устроить геноцид армян и понтийских греков. Ничего подобного никогда ранее не бывало. Пока существовала царская Россия, такого не могло произойти. Нельзя было нанести вред православному народу — вмешалась бы царская армия.
— Насколько оправданно было участие Греции в Первой мировой войне?
— Моя точка зрения отлична от доминирующей в Греции. Я считаю, что Венизелос был агентом англичан. И напрасно он ввязал нас и в Первую мировую, да еще и полез на рожон с Россией. Поскольку англичане пообещали проливы России, зачем надо было вмешиваться? Какая польза от конфликта с Россией? И зачем ему надо было вмешиваться в гражданскую войну на юге России? Зачем он направил туда целый армейский корпус, лучший на тот момент, — 24 тысячи человек? Для нас это очень много.
Для нас самым важным последствием был национальный раскол, который продлился десятилетия. Раскол между сторонниками Венизелоса и монархистами. Первая мировая война стала для нас в итоге большой катастрофой. Мы начали побеждая, с энтузиазмом, но в конце концов оказались в крупном проигрыше.
— Есть ли связь между участием Греции в Первой мировой войне и Балканскими войнами?
— Согласно одной из точек зрения, которая доминирует в современной греческой историографии, участие Греции в Первой мировой войне — а она вступила туда с задержкой — считается естественным последствием участия в Балканских войнах. Лично я не согласен с этой точкой зрения. Это две отдельные главы в истории Греции.
По моей оценке, было бы более правильно и благоразумно для Греции сразу по окончании Балканских войн ни в коем случае не вступать в Первую мировую войну. И если бы ей удалось сохранить то, что она приобрела в результате Балканских войн… Напомню, что Греция увеличила свою территорию в два раза и в два раза увеличилось ее население, это был огромный скачок в греческой истории — обе Балканские войны. Греческое правительство должно было бросить все силы на то, чтобы инкорпорировать новые территории и новое население в греческое королевство. Обеспечить греческое господство на всех этих новых территориях: в Эпире, в Македонии, на Эгейских островах, на Крите.
Греческая армия дошла во время Второй Балканской войны до предела своих возможностей. Люди воевали в течение целого десятилетия.
Мой покойный дед Илиас ушел воевать из горной деревушки в Аркадии на Пелопонессе. Он был солдатом и под конец сержантом — в 1912-1922 годах. И в таком положении находились сотни тысяч греков, которые оставили дома жен и пять, шесть, восемь детей — в те времена детей в семьях было много, и отправились на войну.
Я считаю, что для Греции было бы разумней избежать вмешательства в Великую войну, как называли Первую мировую до Второй мировой войны. Великая война принесла Греции много бед.
Греция пережила национальный раскол. Уже с началом войны и особенно в период 1915, 1916, 1917 годов существовали серьезные разногласия между находящимся у власти королем Константином и премьер-министром Элефтериосом Венизелосом относительно пути, по которому должна следовать страна. Венизелос абсолютно открыто поддерживал вход Греции в войну на стороне Франции и Великобритании, так называемой Entente Cordiale, без, что важно, устных, письменных или любых других гарантий.
Это очень важный и тонкий момент, об этом чаще всего не упоминают сторонники Венизелоса. Без устных или письменных обязывающих гарантий, без заключения договора, как это было в случае России, у которой в 1915 году был подписан секретный договор с Англией и Францией. Там говорилось, что если Россия будет выступать в союзе с Англией и Францией и наоборот, Россия получит Босфорские проливы. Это было продолжение соглашения в Ревеле 1908 года. Было заключено и два письменных договора между Италией и Англией с Францией, где Англия и Франция письменно обязались перед Италией, что по окончании войны та получит территории на западе Малой Азии, на западном берегу Ионии. Между прочим, это объясняет, почему впоследствии, много позже, когда греческие войска оказались в Смирне (Измире — прим. ред.), на западе Малой Азии, итальянцы пришли в ярость и отнеслись к нам как к врагам, как к помехе, и предпринимали шаги против греческой армии.
— Греция и Италии были врагами в рамках союза?
— Нет, они были союзниками, но существовала большая вражда. Потому что те же самые территории на западе Малой Азии, обещанные в устной форме и очень неопределенно Венизелосу Ллойдом Джорджем и Клемансо, обещали по письменному договору Италии.
Причиной разрыва, конфликта между Венизелосом и Константином была Дарданелльская военная операция Англии и Франции 1915 года, которая потерпела полный провал.
Венизелос, безусловно, был хорошим политиком, с огромными способностями, но и с огромной жаждой власти и манией величия, с огромным суперэго, нездоровым эгоизмом, и у него была способность очаровывать своих собеседников, очаровывать народные массы, очаровывать свою аудиторию. Он очень легко воодушевлялся. Ллойд Джордж, Черчиль, тогда военный министр, морской министр ранее, лорд Грей, министр иностранных дел Великобритании, сказали ему в январе- феврале 1915 года: "Идем на Дарданеллы, давайте и вы с нами. Мы возьмем Константинополь за кратчайшее время. И вам от этого тоже будет выгода". Когда Венизелос рассказал все это Иоаннису Метаксасу, который тогда был подполковником, а впоследствии стал генералом и премьер-министром, Метаксас вышел из себя: "Военная кампания в Дарданеллах? Сейчас, посреди зимы, в феврале?"
Турция уже участвовала в войне, находилась на военном положении и очень хорошо укрепила Дарданеллы. Одно дело, если бы была проведена внезапная операция в Дарданеллах, скажем, летом 1914 года, перед началом войны, до того, как Османская империя вошла в войну на стороне Германии и Австрии. И другое дело в 1915 году, когда в Дарданеллах полно турецких солдат и немецких офицеров и немецкого оружия. Это должно было быть катастрофой.
Метаксас был прав. Англичане, австралийцы и новозеландцы потерпели поражение, потеряли сотни тысяч людей во время кампании в Дарданеллах. Это одно из самых крупных поражений в мировой военной истории.
Это была первая причина конфликта. Затем Венизелос снова выступил с предложением о вступлении в войну на стороне Англии и Франции.
Король был не согласен, и так произошел окончательный разрыв.
Ситуация с Дарданеллами является показательной в отношении того, как мыслил Венизелос. У него не было знаний стратегии, культуры стратегии, понимания ее. Он был политиком, вдохновенным оратором, он начинал как адвокат. Ему нравились большие идеи, которые дали бы ему возможность войти в историю. Он был очень самоуверен, очень доверял своим способностям очаровывать и убеждать людей. И он считал, что поскольку он сам, Венизелос, поговорил с господами Ллойдом Джорджем, Клемансо, Пуанкаре или с Черчиллем, и те ему пообещали и поддерживали его, согласились что-то дать, надо идти воевать.
Но как идти воевать? Где гарантии? Где договоры? А если тебя завтра предадут? Это разве первый, второй или последний раз, когда ведущие мировые силы "покупают и продают" маленькие государства. В таких случаях надо трезво смотреть на вещи, не поддаваться влиянию момента или течению обстоятельств. Надо изучать не только лучший сценарий, но и худший.
Итак, трагедия Греции заключалась в том, что национальный раскол внезапно разделил страну.
В итоге в Греции появилось два правительства — Венизелос сформировал свое отдельное правительство в Салониках, оппозиционное законному кабинету и королю.
Греция, которая в 1913 году впервые была настолько едина, мощна и, как казалось, готова воплощать большие национальные идеи, в 1917 году находилась уже в состоянии распада, с двумя правительствами, с настроениями ненависти, характерными для гражданской войны, с расколом в обществе.
Венизелосу удалось одержать верх благодаря французскими войскам, которые высадились в Афинах. Он установил однопартийное правительство, полицейское государство на три года, начал политическое преследование и казни своих политических противников, массовые казни — впервые в новейшей истории Греции. Массовые казни политических противников, преследования, увольнения с государственной службы — судей, работников сферы образования, государственных учреждений, офицеров армии, полиции. И когда к власти впоследствии пришла противоположная сторона, она, в свою очередь, тоже предпринимала подобные действия.
В любом случае Первая мировая война — это очень печальная страница истории.
Согласно доминирующей в греческой историографии точке зрения, Греция получила в качестве компенсации за свои жертвы в Первой мировой Измир. В мае 1919 года ведущие мировые силы — Англия, Франция и США — дали добро на то, чтобы Греция взяла на себя ответственность за оккупацию и обеспечению правопорядка одного из районов Измира. Но они не отдали его под суверенитет греков, не признавали область греческой территорией. Греки, издавна жившие в Смирне, совершенно справедливо исполнились радости и воодушевления и вышли с крестами и святыми иконами встречать греческую армию как освободительную и поверили, что начинается эпоха греческой Смирны. На самом деле Смирна никогда не становилась греческой. И как одним майским вечером 1919 года англичане и французы простым приказом послали Венизелоса и греческую армию в Смирну, так же в одно прекрасное утро они решили вывести греков оттуда. Так они и сделали.
Ошибка думать, что эта драматическая перемена произошла из-за того, что в конце 1920 года Венизелос проиграл на выборах, к власти пришли его противники и восстановили власть законного короля Константина, которого, как считается, ненавидели англичане и французы со времен Первой мировой войны. Государства не разрабатывают свою политику на основании эмоций, личных симпатий и антипатий, они делают это на основании своих геополитических и экономических интересов. Турки Кемаля Ататюрка вырезали в 1920 году огромное число французов в Киликии — военных и монахинь, учителей и других. Это не помешало Франции поскорее наладить отношения с Кемалем и заключить с ним соглашения.
И здесь мы можем перейти к последствиям войны для Европы и для всего человечества.
Кто оказался в самом крупном проигрыше в период 1914-1918 годов? Германия, которая, по мнению многих, начала войну. Пусть это и несколько преувеличенная и упрощенная точка зрения. И Россия, которая пережила катастрофу. Россия впоследствии встала на ноги при Сталине, уже как Советский Союз, особенно после Великой Отечественной войны. Она снова стала мощным государством. Но этот путь был очень труден.
Первая мировая война имела следующую странность. Никто из тех, кто начал войну, не оказался в положении настоящего победителя.
Настоящий победитель был другой.
Когда началась война, в августе 1914 года, сэр Эдвард Грей, министр иностранных дел Великобритании, если я не ошибаюсь, сказал знаменитую фразу: "Свет погас во всей Европе и не ясно, зажжется ли он вновь".
Что он имел в виду? Абсолютно все крупные довоенные европейские державы — и те, кто якобы победил, и побежденные — в конце концов оказались в проигрыше. Германия пала. Австро-Венгрия не просто пала, она развалилась, перестала существовать. Франция на следующий же день перестала быть великой державой. Просто в лицо ей этого никто не мог сказать, чтобы не оскорбить их самомнение. И Англия — чего она добилась? Она была тем, чем была ранее и Россия, — колосс на глиняных ногах.
И мы сегодня знаем, что расцвет американской империи начинается с Первой мировой войной и с Вудро Вильсона. Речь идет о классическом либеральном интернациональном империализме. Вильсон в 1917 году говорил о четырнадцати пунктах. Свобода рынков, свобода морей, свобода, свобода, свобода… Создав за 100 лет мощное государство, американцы, следуя доктрине Монро — никакого европейского вмешательства в дела Америки, — начинают расширяться, используют первую войну как первоклассную возможность и предлог, чтобы после войны получить, по сути, эстафету от Британской империи.
С тех пор США стали мировой державой, и эта роль будет признана после Второй мировой войны и во время "холодной" войны.
Старый мир в итоге разрушился, и расцвел тот мир, конец которого мы переживаем сейчас.
Я считаю, что сегодня мы наблюдаем последние дни находящейся в упадке западной цивилизации. И это не так заметно в Америке, где есть это ощущение американского лидерства, хотя мы видим абсолютное падение американской стратегии. Мы видим неудачу действий американцев на Ближнем Востоке. Мы видим их детей, этих каннибалов, исламистов, которых они воспитали, обучили, вооружили и направили воевать против Асада, Каддафи и т. п. Теперь они идут на Багдад. Мы видим неудачи американской политики по целому ряду вопросов. Мы видели это и в крымском вопросе и других.
Но я, как историк, думаю, хотя могу и ошибаться, то, что мы переживаем последние дни уходящей цивилизации, заметнее всего в Западной Европе, которая, образно выражаясь, является Европой Кончиты.
С одной стороны есть Россия, где президент Путин в сентябре 2013 года говорит в своей речи о ценностях, о семье, о традициях, о родине, о православии, о народе. О необходимости для нации не только экономической, технологической или военной мощи, но и духовной мощи, моральной мощи, самосознания. О необходимости возвращения к корням, изучения собственной истории и традиций. О новой русской идее, новой национальной идее.
А с другой стороны существует Западная Европа, которая ежедневно занимается правами гомосексуалистов, а завтра, возможно, и педофилов, и, может быть, даже зоофилов. Она занимается тем, будет ли на документах ребенка в школе написано "отец" и "мать" или "первый родитель" и "второй родитель". Все это показатели упадка, показатели деградации. Эта цивилизация долго не просуществует.
— Можно ли сказать, что последствием Первой мировой войны для Греции была Малоазийская катастрофа?
— Да, можно сказать, что она была последствием участия Греции в этой войне, по инициативе Элефтериоса Венизелоса с греческой стороны. В результате этого участия имела место Малоазийская кампания и в конечном итоге — Малоазийская катастрофа.
Конечно, нельзя считать верными оценки, что надо было дойти до Смирны и остаться там. Тот, кто разбирается в геополитике и в военной географии, понимает, что, если ты дошел до Смирны, тебе придется в любом случае идти и дальше. Не для того чтобы покорить Турцию, но чтобы вынудить противника принять условия перемирия.
И история показала, что Иоаннис Метаксас был прав, когда в 1915 году представил Венизелосу в письменном виде, а не просто на словах, абсолютно ясный, стратегический анализ, выявивший прекрасные аналитические способности автора. Анализ и политический, и географический, и демографический, по каким причинам Греции не следует начинать кампанию, потому что ей пришлось бы двигаться вглубь Азии, преследуя противника. Она исчерпала бы свои материальные, военные, человеческие резервы. Так и произошло.
В этом смысле я считаю, что участие Греции в войне было гигантской ошибкой. И результатом была Малоазийская катастрофа, переселение греческого населения из Малой Азии, с Черного моря, из Ионии, где оно проживало тысячи лет.
И в этом моменте проявляется связь судьбы Греции и судьбы России, потому что если бы тогда существовала царская Россия, ничего подобного не произошло бы. Не произошло бы изгнания греков из тех областей.
А худшим из того, что сделали западные державы в 1921-22 годах, было не опустошение и предательство Греции.
Худшим в позиции Англии, Франции, Америки и Италии было то, что они ничего не сделали для того, чтобы защитить мирное население.
Два миллиона человек, христиане, которых сторонники Кемаля начали убивать, насиловать. Эту резню описал генеральный консул США в Измире Джордж Хортон. Он пишет, что хватило бы нескольких выстрелов с английских, французских, итальянских, американских кораблей, чтобы отряды Ататюрка прекратили это, но они ничего не предприняли. Это было самым худшим, и, по-моему, эта позиция — позор для Запада.
