В 2013 году завершился ВОУ-НОУ, крупнейший проект сотрудничества в атомной сфере между Россией и США. По межправительственному соглашению двух стран, подписанному в 1993 году, российский высокообогащенный уран (ВОУ) весом 500 тонн из уничтоженных боеголовок разбавляли до низкообогащенного урана (НОУ) и за реальные деньги продавали Америке, которая использовала его для изготовления ядерного топлива для своих АЭС. Россия получила по контакту общий доход в 17 миллиардов долларов. Сегодня каждая 10-я лампочка в США горит благодаря российскому урану. О значении этого соглашения для двух стран РИА Новости рассказал один из свидетелей и участников событий, бывший первый заместитель министра РФ по атомной энергии (2000-2002 годы) Владимир Виноградов.
— Откуда появилась идея контракта ВОУ-НОУ? Кто автор идеи?
— Когда были приняты межправительственные соглашения между СССР и США о сокращении ракет малого и среднего радиуса действия, это привело к тому, что наши предприятия, производящие ядерные материалы и ядерное оружие, оказались в очень сложном положении, поскольку сокращение производства было примерно в половину. В основном это закрытые города. И, конечно, сразу возникли сложности с рабочими местами, с занятостью населения, с научными разработками и так далее.
В это время уже начала действовать комиссия «Гор-Черномырдин» и на одном из ее заседаний прозвучала идея, что хорошо бы для уменьшения ядерного потенциала России и США переработать высокообогащённый уран (ВОУ), который снимается с ракет малого и среднего дальнего радиуса действия, в ядерное топливо — обогащённый до уровня 4-5% уран для атомных станций. Данная идея хороша тем, что это был единственный на тот момент проект, который реально приводил страны к разоружению.
— Это была единственная причина переработки ВОУ?
— Конечно, нет. Американцы, в принципе-то, имели в виду другое. Мы работали уже по новой центробежной технологии обогащения урана, имели очень низкую себестоимость. У американцев работали предприятия по старой, еще 1940-х годов технологии диффузионного обогащения. Она с нашей технологией не выдерживала никакой конкуренции. Но у них атомная энергетика самая большая в мире, сто четыре блока АЭС работало, им нужно было ядерное топливо.
Поэтому за счёт этого проекта США хотели поддержать свою ядерную энергетику и найти средства для модернизации разделительных производств. Когда из деловой поездки в США вернулся министр атомной энергетики Виктор Михайлов, то озвучил на коллегии министерства идею продать США 500 тонн высокообогащённого урана, поскольку это позволит заработать России около 12 миллиардов долларов, что в свою очередь позволит выжить атомной отрасли России. Вся коллегия выступила против этого проекта. Редкое единодушие. Я тоже выступил против, сказав, как помню, что уран — наше национальное богатство, которое нельзя отдавать бывшему противнику.
Но Михайлов привел аргумент, с которым мы все согласились. Он сказал, что когда началась Великая Отечественная война и его семья отступала вместе с Красной Армией, то мать распродавала все имущество и прежде всего ювелирные украшения и говорила: «Если мы будем живы, то всё наживём, если нас убьют, нам ничего этого уже будет не нужно». Вот этот аргумент, в принципе, всех убедил. Нам просто нужны были живые деньги, чтобы спасти отрасль.
Переговоры с США в начале 1990-х годов шли очень серьезно, и считаю, что всё-таки наши дипломаты смысловую часть межправительственного соглашения ВОУ-НОУ выполнили достаточно хорошо. Американцы со своей стороны себе все-таки кое-что выторговали, к примеру, право контролировать на наших предприятиях процесс разбавления ВОУ и превращения его в НОУ.
— А вам не кажется, что американцы просто хотели вывезти себе эти 500 тонн ВОУ и таким образом обезопасить себя?
— Конечно, нет. Американцы прекрасно понимали, что просто так получить от нас 500 тонн оружейного урана им не удастся, они бы не уговорили на это никого из нашего правительства. США всё-таки прагматики и поэтому пошли по пути предоставления нам возможности заработать деньги рыночным путём. Способ получение энергетического урана для атомных станций в рамках ВОУ-НОУ давал такую возможность. Правда, американцы пытались выторговать себе возможность разбавлять уран на своей территории, но это был принципиальный момент, где мы не уступили. Ведь речь шла о рабочих местах в России, о спасении наших отраслевых моногородов. Кроме того, только российская технология разбавления ВОУ позволяла получить энергетический уран, соответствующий американским стандартам для топлива АЭС.
— Коммерческая заинтересованность была в том, что США надо было закрывать свои неэффективные обогатительные мощности и одновременно с этим где-то взять низкообогащенный уран для своих АЭС. И, конечно, им надо было модернизировать свою разделительную промышленность, то есть создать свои какие-то центрифужные аппараты. В итоге если первую задачу они выполнили с нашей помощью, то вторую полностью провалили. Им так и не удалось создать собственные эффективные урановые обогатительные мощности. Россия была и остается одним из мировых лидеров в обогащении урана, серьезно обгоняя США в этом.
— Я уверен, что тогда звучали голоса, что этим контрактом мы Родину продаем, безопасность страны. Действительно, давайте посмотрим со стороны: 500 тон ВОУ — это 20 тысяч боеголовок. Разве это не ущерб национальной безопасности?
— Уран — очень специфический материал. Его основное назначение — атомная энергетика, гражданская или военная. А также исследовательские реакторы. Само ядерное оружие уже давно не урановое, а плутониевое, именно эти заряды стоят на ракетах и в России, и в США. Мы за годы ядерного проекта накопили ВОУ столько, что могу вам сказать, мы точно опережали США по запасам ВОУ как до контракта ВОУ-НОУ, так и после. А представьте, что даже количественная разница между нашими запасами урана и американскими была способна (будь она превращена в боевые заряды) уничтожить все живое на Земле несколько раз. Так что все рассказы о том, что пострадали наши ядерные силы сдерживания в результате контракта, – это все от незнания реальной ситуации.
— Какие сложности были в ходе выполнения контракта?
— Дело развивалось как в сказке — чем дальше, тем страшнее. О сильной заинтересованности США в этом контракте говорит то, что как только было подписано соглашение, поскольку мы в отрасли совсем бедствовали, Виктор Михайлов обратился к американцам и говорит: «Ребята, контракт подписали? Подписали. Дайте аванс!» Спрашивают: «Сколько?» Говорит: «100 миллионов долларов». Они в течение месяца решили вопрос, и нам перевели 100 миллионов долларов как аванс за поставки материала. В 1998 году контакт был приостановлен из-за проблем с американской компанией USEC. И власти США, лично президент Билл Клинтон, сделали все, чтобы его вновь запустить. Ведь тогда в мире началась история с компанией «Нога», которая пыталась получить с России деньги якобы за долги и пыталась блокировать наши активы и контракты. Для того, чтобы избежать каких-либо эксцессов по ВОУ-НОУ из-за разбирательства с «Ногой», Билл Клинтон издал специальное распоряжение о том, что урановый контракт с Россией является высшим приоритетом США и не подлежит никаким там злоумышленным действиям со стороны любых американских и зарубежных фирм. Была также проблема с реализацией сырьевой компоненты, и здесь в ее решении хотелось бы отметить роль господина Эрнста Моница, нынешнего министра энергетики США.
— Хорошо, с американцами понятно. Но нам что дал этот контракт?
— Я считаю, что во многом благодаря вот этому проекту наш ядерный оружейный комплекс остался цел. Вот если вы прочтете Соглашение ВОУ-НОУ, то по нему мы не могли давать деньги напрямую, на реализацию нашей программы. Но наша конверсионная программа, программа научных исследований, в том числе двойного значения, которые мы могли делать, конечно, поддержала наш ЯОК. Кроме того, средства от продажи сырьевой компоненты ВОУ-НОУ являлись доходом федерального бюджета и правительство РФ направляло их на выполнение военной программы Росатома. Благодаря полученным деньгам, а это около 17 миллиардов долларов, мы начали процесс утилизации старых атомных подводных лодок. Если вы посмотрите статистику, то из наших ядерных военных институтов никто никуда не сбежал. Ни в Иран, ни в Пакистан, ни в Америку — никуда. Все работают на месте. Наши ядерщики гражданские тоже никуда не сбежали. Все работают на месте. Поэтому, в этом отношении, конечно, вот эти 17 миллиардов долларов, которые мы заработали на этом контракте, они сыграли очень большую роль в том, что у нас отрасль осталась целой.
