Глава группы "Альянс" Муса Бажаев долгое время не был особо публичной персоной — все изменилось в июне прошлого года, когда его "Русская платина" перешла дорогу "Норильскому никелю", обставив его в конкурсе на таймырское медно-никелевое месторождение Норильск-1.
О том, какое будущее видит Бажаев для своего металлургического проекта, как развиваются отношения с Потаниным и партнерство с "Норникелем", а также почему глава "Альянса" не намерен продавать свой нефтяной бизнес, он рассказал в интервью агентству Прайм. Беседовала Светлана Антонченко.
— Муса Юсупович, "Группе Альянс" в этом году исполняется 15 лет. Какие события в этот период были самыми важными "рубежами" и определили судьбу компании?
— Первым крупным проектом "Группы Альянс", очень важным для нас, была работа в НК "Роснефть". По поручению правительства, а затем по контракту с госкомпанией, мы занимались консолидацией активов "Роснефти", оказывали комплекс консалтинговых и юридических услуг. Потом были другие проекты оздоровления крупных предприятий, государственных и частных.
В 2008 году мы объединили Нефтяную компанию "Альянс" с West Siberian Resources, публичной компанией. Это была серьезная веха в нашем становлении, потому что быть публичным это очень большая ответственность — ты делаешь не то, что хочешь, а то, что дОлжно. Считаю этот момент очень важным.
Значимым был выход на рынок Киргизии (в состав НК "Альянс" вошла сеть оптовой и розничной реализации нефтепродуктов "Мунай Мирза", впоследствии продана "Газпром Нефти" — прим. ред.), где произошло много событий, в которых мне интересно было участвовать как бизнесмену. Было много политики, и для меня это большой урок — как работать в условиях, где политика и бизнес идут рядом.
Важным событием стало создание группы компаний "Русская платина". Выход на рынок платины стал очередным серьезным вызовом, тем более что "Русская платина" — это транснациональный проект.
— Какова стратегия развития "Альянса" и "Русской платины" сегодня? Есть ли планы по расширению существующего бизнеса проектами в других сферах?
— Мы сделали акцент на нефтегазовом и платиновом направлениях. По поводу других бизнесов — конечно, смотрим. Мне не интересен бизнес, который уже развит. Мне нравится создавать что-то новое со своей командой. Поэтому мы основали "Русскую платину", развивая большую часть активов с нуля, — и считаем, что мы на правильном пути.
При этом нам, разумеется, интересны такие новые проекты, в которых мы с самого начала сможем стать акционером, принимающим решения.
— Это проекты в России?
— В основном я работаю в России.
АФРИКАНСКАЯ ПЛАТИНА
— Вы сказали, что "Русская платина" — проект транснациональный. Означает ли это, что компания в скором времени станет международной, в какой форме?
— Да, может стать. Когда мы осуществим планы развития компании в России, то, конечно, будем смотреть на рынки, оценивать перспективы слияния или поглощения. Речь, в частности, идет о ЮАР и Зимбабве. Но пока конкретных договоренностей нет. Мы постоянно анализируем ситуацию и видим, что сейчас в Африке очень большая проблема — крайне высокая себестоимость добычи. Если мы сможем минимизировать издержки — будем принимать решение о выходе на эти рынки.
— Каким образом можно снизить издержки в данном случае?
— Для снижения себестоимости добычи необходима комплексная работа по внедрению более эффективных технологий, выстраиванию логистики, развитию инфраструктуры. Поэтому нам и интересен прежде всего запуск проектов "с нуля": на разработанном месторождении менять технологию уже поздно. В Африке еще немало таких потенциальных объектов приложения новых технологий.
— Когда "Русская платина" начнет активное движение в африканском направлении?
— О конкретных сроках говорить рано. Сначала нужно развить основной актив в России. Мы рассматривали различные варианты переработки руды и концентрата, но утвердились в решении строить горно-обогатительный комбинат на Черногорской площадке. Этот ГОК будет перерабатывать руду Черногорского месторождения и южной части Норильска-1.
ДЕНЬГИ ДЛЯ ТАЙМЫРА
— Сегодня оба проекта — Черногорский и Норильск-1 — существуют только на бумаге. Есть ли угроза срыва сроков, установленных лицензионным соглашением?
— Если лицензионное соглашение будет сорвано, то не по нашей вине. Я хочу работать. Но работать нам сегодня не дают, под надуманными предлогами не оформляют землю для строительства дороги на Черногорскую промплощадку, земля в пределах лицензионного участка южная часть Норильска-1 оказалась в аренде у третьих лиц.
Думаю, что эту проблему мы решим в скором времени — иски "Русской платины" уже удовлетворены несколькими судебными инстанциями. Как только получим землеотводы — от деклараций перейдем к делу и уточним сроки.
Пока мы идем в графике. Понятно, что со своей стороны мы стремимся ускорить ввод мощностей, ведь проект высокорентабельный.
— За счет чего "Русская платина" будет финансировать оба проекта — около пяти миллиардов долларов?
— Привлекаем банки, которые предлагают конкурентные условия. В частности, Газпромбанк с нами работает уже давно и финансирует проекты "Русской платины". Но мы готовы работать и с другими банками. При этом порядка 30% инвестиций в проект — вклад акционеров, до 70% — заемные средства. Это мировая практика применительно к отрасли.
— Вы уже обращались к иностранным банкам за финансированием этих проектов?
— Да, мы ведем переговоры с ведущими мировыми банками, и у них есть интерес к нашим проектам. Но нам комфортнее работать с российскими: сегодня они дают условия не хуже, чем иностранные. Более того, иностранные банки всегда закладывают в стоимость кредитов страновые риски. Для наших банков такой проблемы не существует — они в Россию верят, как и я.
— Есть ли планы обратиться за проектным финансированием к государству? Могут ли Черногорский проект и Норильск-1 стать государственно-частным партнерством?
— Мы пока справляемся сами. Если возникнет мега-проект и мы поймем, что он нам не по силам, тогда можно разговаривать о государственно-частном партнерстве. Пока такого разговора не было.
НОРИЛЬСКИЙ ПАРТНЕР
— А "Норильский никель" и Владимир Потанин могут стать вашими союзниками?
— С Владимиром Потаниным у нас были и остаются добрые взаимоотношения. Мы вместе — и успешно — работали над рядом проектов. Несколько лет назад обсуждали различные варианты взаимодействия и по платине. В том числе говорили о возможном партнерстве. Проговаривали вариант обмена, условно говоря, "хвостами". Для нас главный продукт — платиноиды, а для "Норникеля" — никель и медь. Речь шла о том, чтобы по какому-то коэффициенту менять никель и медь на платиноиды. Я уверен, наш диалог будет развиваваться.
В любом случае "Русская платина" не будет на Таймыре слоном в посудной лавке, мы намерены нормально работать во взаимодействии со всеми заинтересованными сторонами.
— Хотели бы вы видеть "Норникель" партнером с долевым участием в капитале "Русской платины"? Делали ли такие предложения Потанину?
— Все возможно при взаимной заинтересованности. Еще в 2009 году мы обсуждали возможности долевого участия "Норникеля" в наших платиновых активах.
Рассматривая партнерство, мы должны понимать, что может нам предложить "Норильский никель". У них есть инфраструктура, у нас ее нет. Нам нужно или создавать с нуля все свое, или же договариваться с соседом. Разумеется, необходимо прежде понять экономику этой инфраструктуры, и на этой основе уточнить экономику развития всего проекта. Мы к продолжению диалога готовы.
— Все-таки, вы готовы продать долю в "Русской платине"?
— В бизнесе все время что-то продается, покупается. Но мы сегодня ничего никому не продаем.
— На Таймыре есть еще интересное для вас платино-медно-никелевое месторождение, Масловское, которое примыкает к южной части Норильск-1. "Норникель" включил его в свою долгосрочную стратегию и рассчитывает получить его без торгов на правах первооткрывателя.
— Дело в том, что в России с января 2013 года действует закон, согласно которому права на участки недр федерального значения можно приобретать только на аукционах. Мы обязательно примем участие в аукционе. И я уверен, что имея лицензию на южную часть Норильска-1, мы сможем предложить за Масловское месторождение большую премию, чем другие компании. Для нас, с учетом логистики и прочего, это будет единый комплекс с Черногорским месторождением и Норильском-1. Руда со всех трех участков будет перерабатываться на одном ГОКе.
— Но ваша победа в конкурсе на Норильск-1 вызвала такой сильный протест со стороны "Норникеля"… Какой реакции вы ожидаете, заявляя о своем интересе к Масловскому, которое ГМК считает фактически своим?
— Я не ожидаю никакой реакции. Мы работаем в правовом поле. Если государство выставляет участок на торги и я в них участвую, я не должен думать, что подумают другие компании. Я просто просчитываю свою экономику. Разумеется, при этом учитывается возможность взаимодействия с другими партнерами, включая "Норникель".
ВОЗМОЖНОСТИ БЕЗ ПАРТНЕРОВ
— Потанин заявлял, что "Норникель" ведет переговоры с BHP Billiton и Rio Tintо о совместном развитии Масловского месторождения. Насколько вам интересны иностранные партнеры в таймырских проектах?
— Мы считаем, что сможем осилить этот проект самостоятельно. Но если увидим, что не справляемся, никто не мешает нам привлечь в качестве миноритариев мировые компании с их возможностями управления, технологиями извлечения металлов, логистикой. Будем обсуждать, ведь задача проекта — сделать его экономику максимально прибыльной.
— Вы уже получали предложения от иностранцев?
— Идет рабочий диалог.
— Этим летом "Русская платина" заявила, что, если не получит доступ к порту Дудинка, то будет строить свой терминал на Енисее?
— В Хабаровском крае продукцию с Кондера (месторождение платины) мы везем по зимнику больше 500 километров в сторону Охотского моря. В Норильске будет 230 километров. То есть зимник будет в два с лишним раза короче.
Если у нас не получится договориться насчет Дудинки, будем строить свой терминал. Речь идет об инвестициях в 20-30 миллионов долларов, и на строительство уйдет полгода.
Пока продвижения в диалоге по Дудинке нет. Впрочем, нет худа без добра: если мы построим терминал в Игарке и автодорогу оттуда, то не только увеличим собственную капитализацию — транспортным сообщением будут наконец связаны все основные населенные пункты севера Красноярского края.
— "Русская платина" приобрела газовый участок Зимний в Красноярском крае для снабжения своих проектов. И вы уже сказали, что можете продать его, если договоритесь с "Норильскгазпромом" о поставках. Как идут переговоры?
— Здесь тоже пока конкретики нет. Дело в том, что мы купили месторождение, исходя из того, что у нас нет источников энергии. Но если мы договоримся с "Норильскгазпромом" и у нас будут гарантии поставок на 50 лет, то права на месторождение можно передать в счет оплаты или же продать на рынке.
— Есть ли у вас проблемы с администрацией города Норильска в плане доступа к инфраструктуре и получения разрешений для строительства?
— Поначалу у администрации города было настороженное отношение к нашему приходу в Норильский промышленный район. Сегодня "лед тронулся", мы находимся в диалоге. На совещании в Красноярске 10 декабря председатель Законодательного собрания Красноярского края Александр Усс и глава города Норильска Олег Курилов выступили с инициативой создания четырехсторонней рабочей группы с участием края, города, "Русской платины" и "Норильского никеля" для решения неотложных вопросов взаимодействия и определения направлений дальнейшего сотрудничества в решении экономических и социальных вопросов. Мы к этой работе готовы.
НЕТ ДОБЫЧИ НА ТАЙМЫРЕ — НЕТ IPO
— Были намерения провести IPO "Русской платины" после получения лицензии на Норильск-1. Лицензия теперь у вас, сохранились ли планы IPO, где?
— "Русская платина" еще в октябре 2011 года была готова провести IPO, но мы решили отложить размещение: рынок металлов сильно просел, и было ясно, что мы не получим искомую премию. Сейчас я вижу возможность IPO не раньше 2018 года. Пока мы не проработаем на Черногорке хотя бы год (а готовая продукция должна быть получена в конце 17-го года), не вижу смысла выходить на зарубежные биржи. Понятно, что с уже работающим предприятием стоимость компании будет выше.
Ориентируемся пока на LSE, где торгуются все ведущие платинодобывающие компании. Предполагаем разместить минимально необходимый для листинга пакет акций.
— Как развивается месторождение Кондер, которое разрабатывает Артель старателей "Амур", — не ищете партнера?
— На Кондере мы добываем около 4 тонн платины в год, EBITDA составляет порядка 100 миллионов долларов,. В последнее время провели сокращение персонала, чтобы не было дублирования функций. По некоторым позициям мы вышли на аутсорсинг. Мы нашли на Кондере рудное тело, а также открыли неподалеку новое месторождение Уоргалан. Это дает нам такой прирост, что в ближайшие 20 лет можем продолжать спокойно работать.
Партнеров привлекать не планируем, так как проект самодостаточный.
БЕЗ НЕФТЯНЫХ ЖЕРТВ
— Вы готовите масштабные металлургические проекты, которые на треть планируется профинансировать за счет собственных средств. У вас их достаточно, нет необходимости продать что-нибудь, например в нефтяном бизнесе?
— На Черногорский проект у нас есть кредитные линии Газпромбанка (ГПБ) на 840 миллионов долларов, и они не будут использованы сразу. В течение трех лет нам самим нужно инвестировать 250 миллионов долларов — эти деньги у акционеров есть. Для Норильска-1 мы также планируем привлечь средства ГПБ.
По поводу нефтяного бизнеса — могу дать однозначный ответ, что мы ничего не продаем и ни с кем переговоры не ведем. Сегодня на повестке дня — завершение делистинга НК "Альянс". Мы выкупаем компанию, к концу декабря должны контролировать 100% акций.
Компания на текущий момент оценивалась очень недорого. Возможно, из-за того, что инвесторы не верили в нее. Мы видим долгосрочную перспективу этой компании, но сознаем и те риски, которые нужно преодолеть, чтобы реализовать потенциал НК "Альянс". "Группа Альянс" как стратегический инвестор готова взять эти риски на себя. Мы готовы осуществить капиталовложения, необходимые для того, чтобы завершить реконструкцию Хабаровского НПЗ. Одновременно мы должны выстроить адекватную логистику и сбыт продукции завода, должны нарастить нашу базу нефтегазодобычи, чтобы сбалансировать компанию, сделать ее более устойчивой к колебаниям рыночной конъюнктуры.
После завершения 2-го этапа реконструкции ХНПЗ мы будем перерабатывать до 5 миллионов тонн нефти (в 2013 году паспортная мощность ХНПЗ увеличена с 4,35 млн. до 5 млн тонн в год — ред.). На следующем этапе мы можем нарастить мощность завода до 6-7 миллионов тонн. Будем анализировать темпы развития региона, объемы потребления нефтепродуктов, и, исходя из этого, будем увеличивать мощности.
Соответственно, мы планируем расширяться как в секторе нефтегазодобычи, так и в секторе сбыта. То есть, возвращаясь к вашему вопросу, мы в настоящее время намерены покупать активы, а не продавать.
— Когда ваш завод будет подключен к ВСТО, каковы будут объемы поставок нефти по трубе?
— Мы подключимся к магистрали ВСТО к концу 2014 года. Сроки [ввода нефтепровода-отвода] перенесены потому, что из-за паводка невозможно начать земляные работы.
По соглашению с "Транснефтью", изначально предусмотривалась поставка по нефтепроводу в 2014 году 2 млн тонн нефти, с 2015 года — 5 млн тонн в год, с 2018 года — 6 млн тонн в год. В связи с отсрочкой, объемы по 14-му году могут быть скорректированы.
— Вы консолидируете 100% акций Alliance Oil, есть какие-то условия ФАС, которые вы обязаны выполнить?
— Нет. Разрешение ФАС на консолидацию получено. Дополнительных условий со стороны ФАС не выдвигалось.
— Есть ли планы по приобретению новых лицензий на углеводороды?
— Мы постоянно участвуем в аукционах. Год назад мы выиграли несколько лицензий в Самарской области и в Ненецком АО. На следующий год планируется проведение тендеров, в том числе в ХМАО. Мы собираемся участвовать.
— Какие тенденции сейчас в нефтяной отрасли России вы видите? Имеет ли смысл при текущих условиях выходить на зарубежные рынки, приобретать какие-то активы там?
— Я сориентирован на Россию и прежде всего Дальний Восток. У российского рынка хорошая доходность, большой потенциал, и мы знаем, как работать здесь, понимаем риски.
Конечно, реализация потенциала российской нефтяной отрасли во многом зависит от фискальной политики, тех приоритетов, которые задает государство. При соответствующей мотивации то, что было неинтересным вчера, может стать интересным завтра.
По поводу зарубежных рынков — у нас был в свое время на Украине Херсонский НПЗ, но из-за комплекса проблем мы из этого проекта вышли. Европу как потенциальный рынок приложения инвестиций мы не рассматриваем.
— Наконец, вопрос, который обычно задают первым. Какова структура акционерного капитала "Группы Альянс" и "Русской платины"?
— 100-процентными владельцами наших компаний являются члены семьи Бажаевых. Под семьей мы понимаем не только ближайших родственников, но и наших давних соратников, членов команды, создавшей "Альянс" и "Русскую платину".
