Не зря говорят, что действительность часто оказывается фантастичнее самой искусной выдумки. Девять лет тому назад российско-украинские отношения тоже стремительно приближались к "часу Х". Прозападная часть политической верхушки в Киеве готовилась к тому, чтобы повернуться спиной к Москве и броситься в объятия Европейского Союза. И тогда в нашей столице страстно хотели только одного: полной и безоговорочной победы Виктора Януковича, тогда считавшегося пророссийским кандидатом.
Нет более неблагодарного занятия, чем строить прогнозы об исходе битвы, находясь в ее середине. История не линейна, в ней нет ничего предопределенного. Дерзкий политический гамбит Виктора Януковича — готовность пожертвовать старыми проверенными отношениями с Россией ради неких новых и пока призрачных отношений с Европейским Союзом — может иметь самые разные последствия.
Никто и нигде — ни в Москве, ни в Киеве, ни в Брюсселе, ни в Вашингтоне — сейчас не знает, чем все это закончится. Янукович может дерзнуть и проиграть. Вполне представимым является, например, вариант, при котором нынешний глава Украины окажется между двух стульев. Для Запада Янукович так и не станет своим — у западников есть другие любимцы на Украине. А для России Янукович своим быть перестанет.
Возможен и другой вариант. Несмотря на предельно жесткую позицию России, Янукович будет стоять на своем и… выстоит. И для Европейского Союза, и для Запада в целом подписание соглашения об ассоциации с Украиной носит принципиальный характер. Если это соглашение окажется “поцелуем смерти” для украинской экономики, то дискредитированным окажется весь западный курс на максимальный отрыв бывших советских республик от России. При подобном геополитическом раскладе не принято жалеть ресурсы. Запад может поднапрячься и не дать украинской экономике упасть.
Возможны, наконец, и самые экзотические сочетания отдельных элементов тех вариантов, которые были рассмотрены выше.
Гадать о том, что будет, бесполезно. А вот о чем гадать или, вернее, думать, очень даже полезно, так это о следующем: как Москва и Киев дошли до жизни такой? Почему, казалось бы, выиграв на Украине джек-пот, Россия вдруг столкнулась с вероятностью осуществления своих самых страшных кошмаров?
Вот моя версия ответа на этот вопрос. Представим себе ситуацию. У некой симпатичной девушки есть два конкурирующих жениха. Один жених кажется невесте на выданье привлекательным. А второй жених на нее жестко давит: "Выходи замуж только за меня! Выйдешь за другого — тебе будет очень плохо!" Вопрос: кого в конечном итоге выберет наша красавица? Мне кажется, что если у девушки даже относительно твердый характер, то только за первого.
Думаю, вы уже поняли смысл моей аллегории. Россия каким-то образом поставила себя в положение второго — настойчивого, но не очень желанного жениха. При этом я не собираюсь заявлять, что Запад на Украину не давил. Думаю, что давил, и еще как.
"Мои потребители могут выбрать машину любого цвета при условии, что этот цвет черный", — сказал как-то знаменитый американский магнат Генри Форд. Я считаю, что эти слова входят в число десяти основных правил политики, как внутренней, так и международной. Не надавишь — не получишь нужного результата. Однако во всем нужно знать меру — в искусстве политического давления особенно. Важно давить, но не передавливать. Важно давить, но не создавать при этом впечатления, что ты давишь.
Но мне представляется, что в случае с Украиной Москва зря втянулась в битву конкурирующих геополитических интеграционных проектов. Возможно, мы зря поставили Киев перед жестким выбором — либо одно, либо другое. Или вы входите в Таможенный Союз, или вы подписываете соглашение об ассоциации с ЕС.
Я не против такой жесткой постановки вопроса в принципе. В международной политике нельзя быть "немножко беременной". Нельзя вечно раздавать всем авансы и не вступать ни с кем в узаконенные отношения. И отдельным политикам и целым государствам иногда приходится делать выбор — и платить цену за этот выбор. Поэтому повторюсь: обращенный к Киеву вопрос Москвы абсолютно логичен и имеет полное право на жизнь.
Просто в случае с Украиной шансы нашего интеграционного проекта представлялись мне заведомо более слабыми. И дело здесь не только в современных экономических реалиях. В этом отношении у России как раз полно козырей. Дело в таком слабо осязаемом, но исключительно важном, понятии, как "образ желаемого завтра".
Не стоит забывать и о том, что любое новое независимое государство склонно к гипетрофированному отношению к собственной самостоятельности. Страна еще сама до конца не верит в собственную независимость и склонна везде видеть попытки эту независимость подорвать. Это обстоятельство однозначно играет сейчас против России. Ведь в Москве многие видят Украину как бывший союзный центр.
Отсюда вывод. Очень вероятно, что Москве следовало не предлагать Киеву нечто глобально-грандиозное, а тихо договариваться с ним по конкретным экономическим проблемам. Впрочем, и нынешний раунд российско-украинской большой игры еще не закончен.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
