Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
И чего же достигла прошедшая в ООН минувшим вечером (по московскому времени) встреча "иранской ядерной шестерки", да еще на уровне министров иностранных дел? Многого или не очень? На первый взгляд, достигнута лишь договоренность встретиться еще раз в Женеве 15 октября. Но, по крайней мере, она показала, что обе стороны — то есть, по сути, Иран и США — уже не могут позволить себе проводить прежнюю политику, поэтому до чего-то в итоге договорятся.
Лед и правда тронулся?
Встреча получилась историческая хотя бы потому, что на ней были — видели друг друга, обращались друг к другу — главы внешнеполитических ведомств США и Ирана. А такого не случалось давно. Высшие же лидеры двух стран не встречались с самой иранской революции 1979 года.
А тут вдобавок Джон Керри и новый иранский министр Джавад Зариф побеседовали отдельно.
Вроде бы достигнуто немного. Но поскольку ситуация в целом не та, что год или полгода назад, появилось много желающих полагать, что этот стакан уже наполовину полон. Да и вообще — сказал же госсекретарь Джон Керри, что оптимистично смотрит на исход этой самой встречи (за пару часов до ее начала). Куда же ей, встрече, после этого было деваться.
Искусство не быть Ахмадинежадом
Почему он стал "звездой", спросите у Барака Обамы. Нынешний президент США добился на международной арене очень многого (включая выданную авансом Нобелевскую премию мира) просто благодаря тому факту, что он — не Джордж Буш. Вот и Роухани так всем приятен потому, что он — не предыдущий президент Махмуд Ахамадинежад. Но медовый месяц прошел минувшей ночью, когда ядерная "шестерка" начала работу с иранским коллегой всерьез и по множеству конкретных вопросов.
Так ли уж сильно отличается новая позиция Тегерана от старой? Не говоря о том, что вообще-то и старая обладала той же логикой, что и сегодня: мы снимаем ваши подозрения насчет ядерных программ, вы снимаете ваши санкции. Почему тогда сегодня мы видим на переговорах сдвиги?
Опять же, спросите у Барака Обамы: сколько международных партнеров не могли сказать ему "нет" просто потому, что Обама — это самое симпатичное из возможных сегодня лиц Америки? Создадите трудности Обаме — рискуете получить взамен, ну, если не Маккейна, то нового Буша-младшего…
Вот и Роухани: накануне его визита в Нью-Йорк аналитики напоминали, что переговорная позиция Роухани — это, возможно, максимум, на что способен Тегеран. Отказать Роухани, "политическому близнецу Обамы", означает вынудить весь режим в целом, включая рахбара Хаменеи, подарить миру нового Ахмадинежада.
Так что если начинать договариваться о чем-то с Ираном, то сейчас. А это очень трудно делать. Но… надо.
Игнорировать Иран больше нельзя
Аналитик Businessweek выстраивает такую логику: Обама очень хотел, чтобы США держались подальше от сирийской гражданской войны. В том числе потому, что предпринимать серьезные усилия по прекращению таковой означало бы начать переговоры с Ираном (и, добавим от себя, с другой стороной — с Саудовской Аравией и ее друзьями). Но оказалось, что такая относительная бездеятельность сделала президента уязвимым перед событиями, которые он не контролирует, но которые толкают его — против воли — к вмешательству.
То есть, упустишь сейчас шанс договориться с Ираном — получишь в любой момент новый "сирийский кризис", когда нельзя ни воевать, ни оставаться пассивным, и Владимир Путин вовсе не обязательно придет на помощь со своими инициативами.
А Роухани, среди прочей бурной активности в Нью-Йорке (встречи шли одна за другой) успел заявить в интервью телекомпании PBS: разрешение "ядерного вопроса" проложит путь к пониманию с США в других областях. Что, в общем, понятно: с чего это иранцы будут кого-то "понимать", если санкции останутся в силе?
В результате придется просить — да, просить — иранцев помочь в урегулировании сирийской ситуации и при этом потерпеть какое-то время со снятием санкций. А просьбы в дипломатии дело не бесплатное. Так что впереди много интересного по части будущей расстановки сил на Ближнем Востоке.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
