На предстоящем нынешней осенью Высшем евразийском совете на уровне глав государств в Минске президенты Владимир Путин, Нурсултан Назарбаев и Александр Лукашенко намерены очертить контуры Евразийского экономического союза, который должен возникнуть в 2015 году. О формировании реального экономического пространства, которое подразумевает союз, и о перспективах вступления в него новых государств, в интервью РИА Новости рассказала член коллегии (министр) по основным направлениям интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, которой фактически поручено заниматься координацией всех интеграционных процессов, Татьяна Валовая.
— Татьяна Дмитриевна, рассказывают, что вы на одно из заседаний коллегии принесли конструктор Lego и собрали на глазах у коллег модель будущего союза. Чтобы не развалиться, даже детской игрушке требуется устойчивость. А на чем будет держаться конструкция будущего союза?
— Я попыталась визуализировать идеальную конструкцию единого экономического пространства, когда есть свободное движение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы – все это вместе создает прочный фундамент здания, в котором нам предстоит комфортно всем вместе жить. У нас пока, образно говоря, выстроены только стены. Требуется внутренняя начинка, надежная крыша, окна и двери. Для этого недостаточно снять барьеры и ограничения, нужна согласованная экономическая политика в конкретных областях.
Вот, к примеру, все государства таможенной тройки усиленно развивают национальную фарминдустрию, вкладывают в нее солидные инвестиции. Но если Россия, Казахстан и Белоруссия не будут информировать друг друга о своих действиях на этом направлении, в конце концов окажется, что одних товаров у нас в переизбытке, а чего-то необходимого не хватает.
Особого внимания требует сельхозполитика. Здесь уже наметилась определенная специализация. Российская Федерация, скажем, успешно развивает производство мяса птицы и свинины. Курицей и свининой мы вскоре, наверное, можем весь Таможенный союз обеспечить. Белорусская сторона традиционно поставляет молочную продукцию. Есть ли смысл Казахстану развивать молочное животноводство? Скорее всего, только в масштабах, необходимых для внутреннего потребления. Другое дело — крупный рогатый скот, эта продукция востребована на всем таможенном пространстве, ведь говядину мы вынуждены покупать в третьих странах. И в этой сфере Казахстан как раз способен стать ключевым игроком на нашем рынке.
Иногда высказывают опасения, мол, вы хотите Госплан вернуть. Упаси, боже… Речь идет совсем о другом. Надо понять, в чем сила каждой страны, и при продвижении своей национальной экономической политики работать на общий интерес.
— А не считаете серьезным препятствием на пути интеграции чиновников, линия поведения которых, увы, во всех наших странах весьма схожа? Вряд ли они захотят расстаться со своими полномочиями и делегировать их другим.
— К счастью, бюрократия среднего звена у нас не определяет принципиальные подходы. Решения принимаются на уровне правительств и президентов, где есть общее понимание, что углублению интеграции альтернативы нет. При этом никто не лишает национальные министерства и ведомства своих функций. Наоборот, они возрастают. Отныне их обязанность защищать не только свое собственное государство от ветеринарных, санитарных, технических и прочих угроз, они должны отвечать за весь наш рынок. Возьмите тот же алкоголь. Даже при наличии идентичных регламентов производства очень важно, чтобы каждое государство жестко осуществляло контроль. Иначе некачественный продукт попадет на всю нашу территорию.
Как никогда, усиливается роль таможенных служб. Таможенники, которые стоят на границе внешнего контура Единого евразийского экономического пространства, теперь отвечают за безопасность трех государств. Так что чиновников, хотят они того или нет, ждет определенная перенастройка.
— А что скажете о бизнесменах? Президент Назарбаев как-то упрекнул своих предпринимателей: "Мы создаем вам все условия, чтобы таможенных барьеров не было, чтобы вы работали на территории России, Белоруссии. Если вы хуже работаете, чем их бизнесмены, то это ваша вина…"
Кто, по вашему мнению, наиболее активен в рамках ТС из представителей бизнеса – россияне, казахстанцы или белорусы?
— Мне кажется, активны все. Правда, теперь некоторые бизнесмены оправдывают свою неэффективную работу аргументами типа "у нас появились конкуренты в Таможенном союзе…"
Россияне сетуют на то, что в Казахстане НДС 12% и там бизнесмены находятся в привилегированном положении. Казахстанские коллеги им парируют: зато вы пришли к нам со своей дешевой продукцией, и нам трудно с ней конкурировать. И те, и другие завидуют белорусам, у которых есть государственные субсидии по ряду сельхозтоваров. А те в свою очередь – российским масштабным программам в сфере производства сельхозмашиностроения.
Причем замечено: особенно громко выступают те, у кого что-то не получается. А те, кто хорошо работает, сидят тихо, они всем довольны. Они уже пользуются преимуществами этого рынка. Но в целом это совершенно нормальная история – в итоге есть баланс.
Скажем, ряд российских компаний создает дочерние предприятия со своим капиталом в Казахстане. Плюс через нее импортирует товары из Китая, Вьетнама, других азиатских стран и растамаживает их в Казахстане, кстати, по 12% НДС. В то же время многие казахстанские компании работают с Европой. Им удобно открывать свои филиалы в РФ, потому что можно использовать российские порты. В свою очередь Белоруссия сейчас создает современные технологии для того, чтобы грузы через Белоруссию очень быстро проходили на весь евразийский рынок.
Раньше каждое государство ломало голову, как снять административную нагрузку на бизнес, устранить проблемы коррупции, таможни и т.д. А теперь бизнес голосует ногами и идет в то государство, где эти нагрузки уже меньше. Конкуренция национальных администраций за бизнес — это, на мой взгляд, самое важное, самое большое преимущество, которое мы дали бизнесу.
— Мы не сказали еще об одном участнике интеграции. Это российские, белорусские, казахстанские обыватели. Они, конечно, не против интеграции. Но насколько имеют возможность "вкусить" ее плоды?
— Многие уже привыкли к тем вещам, которые дала им интеграция. Скажем, возможность свободно ездить по таможенному пространству.
— Ну, такая возможность есть и у участников СНГ.
— Она была изначально. Но мир меняется. И если кто-то из государств СНГ будет, как говорится, ориентироваться на другие, скажем, внерегиональные объединения, то, соответственно, этот статус-кво для них вполне может поменяться. В то время как у граждан стран Единого экономического пространства права только расширяются.
Справедливости ради замечу, что Россия, Белоруссия и Казахстан не являются друг для друга источниками серьезных миграционных угроз. Но когда та же Киргизия полноценно станет членом Евразийского экономического союза, такие же правила будут распространяться и на эту республику. А оттуда, как известно, идут большие миграционные потоки. Упорядочивание миграции хорошо и для России, и для Киргизии. Ведь число мигрантов уже не увеличится – все, кто из Киргизии хотел выехать на работу в Россию, уже здесь. Но большинство работает без прав, без разрешений. Если киргизские граждане по определению получат возможность официально работать на территории Таможенного союза, появляется возможность выстраивать понятную политику. Наши российские предприятия, заинтересованные в квалифицированных рабочих руках, смогут вложить деньги, чтобы содействовать в Киргизии профессиональному образованию.
В этом случае они гарантированно получат подготовленные кадры. Одновременно это плюс и для Киргизии: тем самым повышается ее инвестиционная привлекательность. Если там начнет, как планируется, разворачиваться большое строительство в сфере гидроэнергетики, в этих проектах смогут участвовать непосредственно граждане этой страны, получившие необходимые навыки в России.
— Когда, по вашему мнению, состоится реальное вступление Киргизии в евразийские проекты?
— Не хотела бы называть конкретные сроки, чтобы не сглазить. Дорожную карту мы должны утвердить до конца года. В любом случае, это будет поэтапный процесс — Таможенный союз, затем, очевидно, Единое экономическое пространство. Киргизия уже заявила о намерении в будущем стать полноправным членом Евразийского экономического союза.
— А что будет с Украиной? Считается, что полноценный рынок может состояться при наличии 250-300 млн населения и, дескать, без Украины евразийский рынок недостаточен. И только она способна закрыть эту брешь. Насколько вы согласны с такой трактовкой?
Отдаю себе отчет, если бы мы работали не втроем, а вчетвером, и именно с Украиной, нам было бы гораздо сложнее найти консенсус. Мы находимся в стадии, где принимаются первые базовые решения. Их сейчас надо надежно зацементировать. Если бы Украина хотела однозначно присоединиться к ТС, это одна история. Но этого пока нет, дискуссии здесь продолжаются. Мы не пытаемся переубедить Украину. Это ее суверенный выбор, экономические последствия которого ей самой надо просчитать.
Я хорошо отношусь к ЕС, но вижу, что раздрай в ряде стран Содружества происходит не случайно. Не очень понятно, зачем Евросоюзу сейчас географическая экспансия. Ведь их нынешние проблемы в значительной степени проистекают от лавинообразного расширения ЕС.
— Между тем есть еще желающие подписать Соглашение об ассоциации с ЕС. Если кто-то из наших ближайших соседей сделает это, у них сохраняется шанс дрейфовать и в сторону Евразийского союза?
— Нет, шанса не остается. И вовсе не из-за того, что мы их оттолкнем. Просто само соглашение накладывает на них обязательства по всем вопросам торговой политики консультироваться с европейцами, они не смогут никакое решение принять самостоятельно.
На этом фоне заявление президента Армении Сержа Саргсяна о готовности Армении вступить в Таможенный союз и участвовать в формировании Евразийского экономического союза говорит об осознанном выборе.
— Евразийский экономический союз должен появиться 1 января 2015 года. Никто из членов интеграционной "тройки" не отступит от этой даты?
— Интеграция такая вещь, если ты сказал "a", то дальше надо говорить "б", и так до "я". Иначе можешь потерять уже достигнутое. У нас снят таможенный контроль на внутренних границах. К 2015 году Единое экономическое пространство должно соответствовать всем заявленным параметрам – мы получили на этот счет ясный сигнал от президентов. На последнем совете Евразийской экономической комиссии с участием вице-премьеров трех стран мы секторально рассмотрели состояние дел и договорились: в полном соответствии с указанием президентов в передвижении товаров, включая такие чувствительные группы как алкоголь, табак, нефтепродукты, фармацевтика, автомобили, не должно быть изъятий и ограничений. Это очень принципиальное и, я бы сказала, революционное решение.
— А какова судьба союзного договора?
— До 1 мая будущего года договор о ЕАЭС должен быть представлен президентам. После его подписания, до конца 2014 года он пройдет ратификацию национальных парламентов. Мы отводим большое количество времени на ратификацию для того, чтобы и общество смогло широко участвовать в его обсуждении.
— Это не будет декларацией, похожей на прежние договоры о "вечной дружбе"?
— Конечно, нет. Знаете, сейчас договорно-правовая база между нашими странами насчитывает более ста документов, принятых в разное время. Они не всегда стыкуются по формулировкам, в них сложно ориентироваться. А это полномасштабный договор с достаточно четким и понятным текстом.
— Татьяна Дмитриевна, а что мы получим, став гражданами нового союза?
— Что касается простых людей, они в значительной степени получат перспективу и стабильность. Договор однозначно фиксирует, что в рамках Евразийского союза мы все будем иметь одинаковые экономические права. Мы ставим для себя вот такую очень простую задачу: допустим, молодой человек находит работу и семейное счастье не в России, а в Белоруссии или в Казахстане, и он абсолютно защищен от какой-либо дискриминации по национальному признаку на территории всего нашего единого экономического пространства.
