ТОМСК, 17 авг — РИА Новости. Пятнадцать лет назад, 17 августа 1998 года, правительство РФ объявило дефолт. Рубль обесценился, люди потеряли свои сбережения в национальной валюте. Этот день многие томичи запомнят надолго: кто-то съел первый в своей жизни "Сникерс", кто-то провел весь день в очереди в банк, чтобы вернуть свои "кровные". Были и те, у кого этот день и вовсе не был связан с дефолтом.
Новая работа
"В этот день я пришла работать в администрацию Томской области. Конечно, я совершенно не думала о ситуации, которая произошла, вся была в напряжении, ожидании того, что меня ждет на новом месте работы", — вспоминает председатель Законодательной думы Томской области Оксана Козловская.
Именно 17 августа, в день, когда был объявлен дефолт, Козловская начала свой путь во властных структурах региона, куда пришла с шарикоподшипникового завода. Тогдашний губернатор Виктор Кресс пригласил ее на должность заместителя губернатора и начальника вновь создаваемого департамента по работе с муниципальными образованиями.
"Тема была малопонятная для меня вообще, я плохо знала тогда Томскую область. Губернатор поставил задачу — сказал: постарайся создать систему взаимодействия с муниципалитетами, которая позволила бы их включить в общую систему развития региона. А все происходило на фоне, когда каналы, все газеты были забиты сообщениями, заявлениями по дефолту", — говорит спикер.
По ее словам, лично ее семьи дефолт не коснулся — особых сбережений не было. "Больше всех это волновало тех, у кого были больше сбережения в рублях. Это обычно происходит с людьми, у которых денег много", — улыбается Козловская.
Томичка Марина Иванова и ее семья этот день запомнят надолго — по сути, Ивановы потеряли все накопления, которые собирали долгие годы.
"Наша семья собиралась покупать дом, на счету в "Сбербанке" за многие годы накопилось 11 тысяч рублей. После дефолта родители сняли эти деньги, пошли в магазин и купили палку колбасы и три "Сникерса". Это был мой первый "Сникерс", — вспоминает Иванова.
Купил "Ладу"
По его словам, по векселю ему полагалось "не так уж и много" — 50 тысяч рублей, которые не мог получить довольно долго.
"Дней через 10 все-таки получил деньги и купил машину — новую "99-ю". Переплатил совсем немного — примерно три тысячи. До 17 августа они были по 49 тысяч, а я купил за 52 тысячи рублей. Правда, уже одну из последних в Новосибирске, в Томске все разобрали к тому моменту", — говорит предприниматель.
Дитя дефолта
Жительница Томска Юлия Тремасова говорит, что 17 августа 1998 года у нее вовсе не связано с дефолтом — в это время она лежала в больнице на сохранении беременности.
"Именно 17 августа стало окончательно понятно, что беременность удалось сохранить. В тот момент ни о каком дефолте я даже не подозревала. Каково же было мое удивление, когда выписавшись из больницы 19 августа, я увидела цены в магазинах", — говорит Юлия.
"Через семь месяцев, за два дня до рождения моего сына, заведующая акушерскими клиниками Сибирского государственного медуниверситета сказала: "Рожай прямо сейчас, у меня родовая уже две недели пустая стоит". Купить что-нибудь для ребенка было практически невозможно — даже бутылочки были импортного производства, а потому стали "золотыми", — сетует томичка.
Поэтому, по ее словам, она поступала "по старой советской традиции" — покупала недорогие отечественные ситец и фланель и шила пеленки и распашонки. "Так и рос у меня ребенок лет до трех в самошитом", — добавляет Тремасова.
Из отпуска с дефицитом
Владимир Самокиш, экс-замгубернатора Томской области, ныне бизнесмен, говорит, что "веселые дни середины августа 1998 года" помнит очень хорошо — готовясь к отпуску, пытался прикупить иностранной валюты: рубли в Турции поменять тогда было сложно.
"Дело было 14 августа: в одном обменнике было пусто, в другом курс был уже 6,7 за доллар (а рассчитывал я на 6,2): я поругался и купил у них все что было — порядка 600 вражеских дензнаков. Еще через час покупать пришлось уже по 8 рублей. Но отпуск — дело хорошее, и с легким сердцем я удалился в солнечную Анталию, где и пробыл до 28 августа", — рассказывает Самокиш.
О дефолте он узнал только по возвращении на родину — в Турции тогда интернета в гостиницах не было, прессы не читал.
Скучно, как говорит бизнесмен, тогда не было: полопались несколько крупных банков, коммерсанты стали хуже выполнять договоренности. "Люди постарше потянулись за сахаром и крупой. Починка иномарки стала страшным кошмаром и разорением — все цены на запчасти номинировались в валюте", — рассказывает Самокиш.
Последствия были хуже
"Не помню ничего из этого дня. После этого дня — помню. Я в банке работал, а все эти процессы начались позже. Больно же не тогда, когда режут или ранили — догоняешь-то потом. Была встряска, и непонятно, куда дело пойдет", — делится заместитель губернатора Томской области — начальник департамента финансов Александр Феденев.
По его словам, было осознание, что это не первый кризис. Вот только предыдущие банковские кризисы были краткосрочные, а этот — "тяжелый, затяжной, с изменением банковской структуры, с изменением экономических условий".
"Это в полной мере стало доходить только к октябрю. И потом началась борьба за выживание. Выжили", — подытожил он.
