Дмитрий Косырев, обозреватель РИА Новости.
Либо восторги, либо ничего
На районной литературной олимпиаде для старшеклассников я однажды решился выразить свою врожденную и стойкую биологическую нелюбовь к Маяковскому и учинил текстологическое сравнение его стихов с есенинскими: пейзажи, любовь, грусть… Каждый раз в пользу Есенина. Организаторы олимпиады смутились и не пустили меня в финал: тогда про Маяковского плохое писать было нельзя.
Такой разный Маяковский: романтик, хулиган и революционер >>
Сегодня – можно, и не только про него. Любой "медальон" над входом в школу открыт для критики. Можно писать о стилистической чудовищности и назойливой страсти к проповедничеству у Толстого (Льва, не Алексея), можно видеть в Пушкине человека, интродуцировавшего в русскую литературу заимствованные европейские сюжеты…
Но с Маяковским (и Горьким) произошло нечто похуже. Они исчезли из первых рядов классиков. Коммунистические, пролетарские авторы уже не интересны. Великие наши поэты ХХ века, в сегодняшнем понимании, совсем другие, те, кого при Советах не очень и печатали.
Тем более удивительна долгая история с созданием большой, новой биографии Маяковского, которой давно грозится нам Дмитрий Быков. При всей баррикадной революционности Быкова замечательным поэтом он продолжает быть (это не тот дар, от которого можно отказаться). И Быков – удивительное дело – любит Маяковского. За что? Вот напишет, посмотрим. Хотя в своем уже опубликованном биографическом исследовании о Пастернаке тот же Быков привел факт, который может заставить задуматься: Пастернак дружил с Маяковским, очень ценил его как поэта. Вроде, не может быть, но…
В любом случае, с Быковым или без, нужен новый Маяковский для сегодняшнего читателя – версия 2.0. Хотя бы как рассказ о том, в какое неожиданное земное воплощение попадает иногда божественный дар, и что с этим даром затем происходит.
Мясо для революции
Для начала: он был неграмотен. Потому что не смог закончить даже гимназию. Еще он ненавидел себя, по выражению того же Быкова – "писаный красавец, который всю жизнь считал себя уродом". Наконец, перед нами, если верить некоторым свидетельствам, случай хронического самоубийцы: кончал с собой несколько раз, в последний раз – в 1930 году – успешно.
Все вместе – классический образ революционера. Дело не в убеждениях, а в психологическом портрете человека, считающего себя "не получившимся" и поэтому жаждущего полной смены эпох и пересдачи карт – авось, тогда жизнь станет морально выносимой.
"Пролетарским" этого поэта можно считать весьма условно. Его отец, лесничий, работавший в Грузии, был дворянином, но ведь дворянство богатства и успеха не гарантировало. За гимназию для Владимира нечем было платить, и пришлось ее покинуть.
Аналогичный случай был с писателем, известным нам под псевдонимом "Джордж Оруэлл": тоже человек совсем не из низов, и тоже из-за бедности не смог продолжать обучение (в Итоне, инкубаторе элит, выше которого только небо!), после чего пошел на службу… рядовым полицейским, да еще в колониальную глухомань, в Бирму.
Чего же вы хотели от такой биографии – та же, что у Маяковского, язвительная нелюбовь к элитам, сложившемуся обществу, к самому себе, те же игры с левыми и коммунистами, а в остатке беспощадные "Скотный двор" и "1984". Но Оруэлл хотя бы не остался без школьного образования, как Маяковский. Неграмотный поэт? Ладно еще Есенин, несший свое крестьянство как знамя – некоторые его словосочетания тоже о большой грамотности не говорят, но ему как бы простительно…
А с другой стороны, божественный дар владения словом – штука странная, достается кому угодно. Не было бы этого дара – что стало бы с Маяковским? В тюрьму за революционную деятельность он попал еще в пятнадцатилетнем возрасте. Однако благодаря стихам юноша, который начал в 1912 году (восемнадцатилетним) поэтическую карьеру с "Пощечины общественному вкусу", закончил эту карьеру в рядах признанной литературной элиты СССР.
Человек, считающий себя изначально "не получившимся" – это идеальное "пушечное мясо" для революций (а мы сегодня живем в эпоху, весьма похожую на революционную, причем за пределами России больше, чем внутри ее). Он не может без "пощечин". Очень актуальный персонаж для сегодняшнего дня.
Но к 1930-му году советское общество или ключевая часть его наслаждалось, наоборот, отсутствием революции и гражданской войны, и любителей потрясений и битья по щекам это общество уже отвергало. Отсутствие революций всегда означает ускоренный процесс создания новых элит, а для таких, как Маяковский, это хуже яда. Да, даже если он сам в нее входит.
Мы никогда не узнаем, отчего он покончил с собой – оттого, что критике (и власти) не понравились его последние пьесы (пощечина обществу хуже некуда), или все-таки из-за нехватки женской любви. Версии есть и будут, а что он сам думал, это – уж извините.
Улыбки и миноносцы
Но то, что мы можем сделать – это понять, почему нам сегодня интересен Маяковский. Допустим, вот почему: люди восхищались его огромностью и силищей, не понимая, что перед ними обиженный, слабый и злой ребенок, которому нужна была только любовь и восхищение:
Женщины, любящие мое мясо, и эта
девушка, смотрящая на меня, как на брата,
закидайте улыбками меня, поэта, —
я цветами нашью их мне на кофту фата!
Или он потому нам важен, что показал: даже самый несчастный человек может долго спасать себя и других, цепляясь за загадочный дар извлекать новую музыку из знакомых, вроде бы, слов. Или создавать на ходу новые:
По морям, играя, носится
с миноносцем миноносица.
Льнет, как будто к меду осочка,
к миноносцу миноносочка.
Что было бы с Маяковским, если бы он закончил университет по филологической части, поселился в Петрограде? Может, и ничего. А так – человек ворвался в поэзию со слепой смелостью новичка, которому никто не сказал: "так нельзя". Или с яростью бунтаря, который хотел доказать, что как раз "так" можно и нужно. И это все-таки не революционер. А поэт.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Аудио предоставлено ФГУП "Фирма "Мелодия"
