Премьера новой картины Виктора Шамирова "Игра в правду" состоялась в воскресенье вечером в рамках специальной программы "Гала-премьеры" 35-го Московского международного кинофестиваля. В центре истории трое бывших однокурсников – почти разведенный бизнесмен-ловелас Марк (Дмитрий Марьянов), скромный семьянин, автодилер Геннадий (Константин Юшкевич) и физик-неудачник Анатолий (Гоша Куценко). Последний решил устроить ребятам сюрприз и пригласил на ужин звезду их курса Майю (Ирина Апексимова), в которую все трое были влюблены 20 лет назад. Незадавшийся изначально разговор перерастает в игру в правду, после которой друзья узнают друг о друге слишком много нового. Фильм сделан из одноименного спектакля самого Шамирова по пьесе французского сценариста и режиссера Филиппа Лелуша. О том, насколько сложно было переносить театральную постановку в кино, как найти гармонию в хаосе и какое кино Виктор Шамиров собирается снимать дальше, режиссер рассказал корреспонденту РИА Новости Марии Токмашевой.
- Как проходила работа над фильмом? И насколько сложно было сделать из спектакля кино?
— Сложность такой камерной истории в удержании внимания зрителя, действие не выходит за пределы небольшого закрытого пространства, нет постоянной новизны фонов. При этом есть замечательные примеры таких фильмов, по-разному решенных. Так что это проблема скорее творческая. А проблем моих собственных, в связи с тем, что я спектакль свой переношу, я не видел. Спектакль довольно старый. Идет уже лет шесть, по-моему. Я его уже давно не репетирую. Иногда зайду в Москве на спектакль, сделаю несколько замечаний, но чем дальше, тем реже. Для меня это уже прошлое, и я не живу этим спектаклем, так что мог это делать сегодня заново.
- Актерам сложно дался этот переход от театральной манеры игры к кино?
— Да. Они, хотя я их предупредил, что буду делать иначе, не были, конечно, к этому готовы.
- Но при этом вы решили сохранить актерский состав – Гоша Куценко, Дмитрий Марьянов, Константин Юшкевич, Ирина Апексимова.
— Замены актеров не обсуждались. Они являются полноправными соавторами текста и спектакля. Мы сделали значительные сокращения в пьесе, потому что это было бы слишком долго для кино. Но сущность осталась той же. То, что требуется на сцене — яркая подача шуток, актерская привычка к тому, как идет спектакль — совершенно не работает перед камерой. В кино требуется другая степень достоверности. Для актеров это в полной мере новая работа.
- На ваш взгляд, им это удалось?
— На мой взгляд, нам это удалось. Актеры совсем не готовы расставаться с тем, что много лет имеет успех. И если меня что-то не устраивает, они просто не понимают, что меня не устроило. Они говорят: "Мы делаем все хорошо, на сцене работает много лет, что тебе не нравится?" И все это приводило к большому количеству дублей, к спорам – все это было непросто. Совсем не просто. Но это актерское кино. И если бы актеры играли неточно или однообразно, все сразу потеряло бы смысл.
- Квартира, где происходит действие, и двор — это декорация. Почему решили так сделать?
— В реальной квартире можно снять не очень большой объем – сцену-две и то с большими ограничениями. Все тесно, не развернешься, свет хорошо не поставишь. Моя-то задача была сделать так, чтобы полтора часа действия в одной квартире оставались интересными. Поэтому каждая сцена требовала чуть-чуть другого решения, чуть-чуть другой логики съемки, другого ритма. Мы с оператором Семеном Яковлевым сидели и кадр за кадром продумывали, как мы это снимем, и, в общем, наш план мы реализовали почти без изменений. Плюс к тому есть двор открытый перед нами, который я не мог бы получить, если бы не выгнал всех жителей такого двора в каком-нибудь южном городе. Живой звук, который очень трудно записать в реальном городском окружении. Естественно, шумы двора и улицы подобраны в студии, но то, что говорят актеры, записано на съемке, и я считаю, что это крайне важно, потому что живой звук – это жизнь фильма. И еще есть особенность, которая, возможно, важнее всего во всем этом деле. Действие фильма происходит, начиная с раннего вечера до ночи, в реальном времени. Оно не прерывается. И на протяжении этого времени у нас уходящий день переходит в закат, потом в сумерки, в поздний вечер, в ночь. Последовательно. И это нельзя сделать на натуре в разумные сроки. Потому что длится состояние дня и длится состояние ночи, но не длятся все промежуточные состояния – они очень коротки.
- Вместе со временем суток у вас и настроения героев меняются.
— Да, это все нами увязано. В сумерках, например, у нас происходит приличный кусок действия, который трудно снять на натуре. Можно снять короткую сцену, вернуться и еще доснять на следующий день, и на следующий, и длиться эти съемки будут по полчаса, и каждый раз еще свет будет разным. А у нас стоит свет, и мы можем спокойно несколько съемочных дней заниматься только этим. Таким образом, павильон был технической необходимостью.
Плюс квартира. Понятно, что можно найти интересную старую квартиру, хотя это чем дальше, тем сложнее. Но ведь наша квартира — это образ. При том, что она реалистична и можно понять — да, есть такая квартира, обычная, старая, трехкомнатная квартира в плохом состоянии. Он (герой Гоши Куценко – прим.) живет там один, и когда умерла мама, он не менял ничего в ее комнате, и в целом в квартире, он замер в этом состоянии. Но квартира в то же время идеалистична. Стены в комнате покрашены, и кажется: нормально, просто старая краска. Но цвет найден, и способ покраски тоже. Андрей Понкратов – замечательный художник.
Так же и двор – он сделан по реальным фотографиям ростовских и одесских дворов – мы очень много перебирали фото. Да, это абсолютно достоверная обстановка, но она гармонизирована. Цвета, лестница, двери, лампочки, расположение окон. В жизни так бывает, но редко. Особенно в России. Оглянуться и увидеть вокруг себя гармоничное окружение – это редкость. Всегда безумие. Рядом с кусочком чего-то прекрасного дальше хаос, хаос, хаос. Гармония не окружает нас, потому что безразлична людям, и они, даже если она была, нарушают ее и разрушают в любой удобный момент. Люди не знают, что такое красота, не ценят ее.
Я снимал фон для одного момента в фильме на простую видеокамеру. Ростов-на-Дону, улица Ульяновская. Красивейший дом: модерн, очень интересные решетки на окнах, оригинальная дверь перед подъездом в половину его высоты и цвет кирпичей необычный. И ко мне подошел человек – нормальный ростовский человек без определенного рода занятий лет 35-ти и спросил: "Что ты здесь делаешь с видеокамерой?" Я говорю ему: "Смотри, это красивый дом, он мне нравится, я хочу его снять". Он говорит: "Где красивый дом? Покажи". Я говорю: "Вот – напротив. Обернись. Вот этот дом трехэтажный мне очень нравится. Посмотри, посмотри". И он говорит: "Вот этот?! Что в нем такого?" И он в первый раз увидел этот дом, хотя он, по-моему, тусует и бухает, и живет рядом с ним всю жизнь. Ну и дальше естественное: "Нет ли у тебя мелочи". Я вижу его безразличие к городу, в котором он живет, к красоте, которая в этом городе еще сохранилась. И это не как исключение, это как раз правило. Так вот мы в реальном мире не нашли бы этой гармонии – простой, узнаваемой, жизненной, но собранной в одном месте. И для этого нужен художник Андрей Понкратов, для этого нужен павильон.
- Обычно ваши фильмы представляют на "Кинотавре", а в этом году премьера проходит в рамках ММКФ. Это было принципиальное решение или так сложилось?
— Мы не могли дать фильм отборочной комиссии "Кинотавра", потому что он не был готов.
Что смотреть на ММКФ: ежедневные киногиды проекта Weekend РИА Новости >>
- Сейчас очень часто на разных площадках обсуждается вопрос, как привлечь зрителя в кино. Вы вот каким видите своего зрителя? На мой взгляд, это совсем не тот человек, которого рассчитывают привести в кинотеатры продюсеры и прокатчики.
— Давайте посмотрим, что будет с этим фильмом. Два моих предыдущих фильма были выпущены в символический прокат. "Со мною вот что происходит" я изначально не планировал к показу на большом экране. Я рассчитывал, что он будет продан на ТВ, и этим вернет свои деньги. Мы делали его невероятно дешево именно с расчетом на ТВ. Его показали, все нормально. Так что о прокате двух последних фильмов говорить нельзя, потому что его не было по большому счету, а с "Дикарями" я уже плохо помню, что происходило. "Игра в правду" — кино, которое может прийти к зрителю в среднем количестве копий. Посмотрим, я надеюсь на "Базелевс".
- А вы сами для кого снимаете? Для себя?
— Для зрителя. Но я пытаюсь снимать так, как мне кажется правильным. Вот и все.
- Вы больше снимаете камерные фильмы. Вам нравится в процессе именно работа с актерами, с подобной историей? Или вы внутренне все-таки тяготеете к большим жанрам?
Те немногие предложения, которые я получал, мне показались не очень интересными. Мне очень важно, чтобы я в сценарии хотя бы потенциал увидел, хоть что-то точное, правдивое, интересное. При всех несовершенствах сценария, если есть за что зацепиться, я готов взять его. Но такого не было ни разу, чтобы я почувствовал правду или содержание в материалах, которые мне присылают. Мне даже интересно взять не свой сценарий, потому что я получу бонус, энергию, разницу между текстом и самим собой. А сейчас получается, что я должен сценарий написать сам или в компании, и если будет удача, то могут найтись люди, которым это интересно. Таким образом я сейчас как режиссер завишу от себя как сценариста. А я сценарист, который сейчас в тупике и ничего писать не может, потому что те идеи, которые приходят мне в голову последние полгода, кажутся обычными. Делать еще одно атмосферное кино я не хочу. Я бы хотел сделать кино более действенное, сюжетное.
- Как зритель вы какое кино предпочитаете?
— Есть жанры, которые совсем не мои, я их не чувствую. Ужастики, например. Я понимаю, что это жутко, бегает всякая нечисть, но я не получаю того адреналина, ради которого их и смотрят. Я люблю то, что меня развлекает и радует. Это понятно и обычно. Из недавно виденного, например, — фильм "Линкольн" Спилберга. Я очень жалею, что в России нельзя такое историческое кино снимать. Его просто не будут смотреть. Я даже задумывался в связи с этим, стал читать кое-что, но я знаю также, что если сделаю строгое кино, в котором проблемы человеческие будут раскрываться в диалогах, в каких-то принципиальных столкновениях людей, его не будут смотреть. Должно быть крошево, торжество нации, герои, которые рубят в капусту злобных и бесчестных врагов. На это и денег государственных дадут, и канал какой-нибудь впишется. Но это не то, что мне кажется важным. Проблема не в том, что есть хорошие русские и плохое окружение. Это не проблема, это миф. Это даже не то, что упрощение действительности, это бред. Это бред, через призму которого несчастливым людям проще смотреть на мир — есть внешняя причина несчастью, все понятно. На этом строятся пропагандистские патриотические фильмы всех стран и народов – плохие фильмы. Это обращение к племенным инстинктам, которые есть в каждом из нас. Это понятно, но от этого я не могу это полюбить. Я все равно отношусь с презрением к такой агитации. Для меня история – это многослойное, изменчивое, мутное и ясное одновременно зеркало. Русские люди любят и ненавидят русских людей, спасают и убивают русских людей, и так без конца. Меня интересовала ситуация: помещики и крестьяне. Это же взаимная ненависть на сотни лет. Но это та зона, которая для меня сейчас не реалистична в производстве. Истории с небольшим бюджетом должны располагаться в настоящем.
Все картины основной программы Московского кинофестиваля — в фотоленте Конкурс ММКФ-2013: между Брэдом Питтом и Жераром Депардье >>
