7 июня исполняется 165 лет со дня рождения Поля Гогена — художника с тропических островов, писавшего экзотические пейзажи и смуглых красавиц-таитянок. Проект Weekend РИА Новости вспоминает о самом Гогене и других гениях, не доживших до собственной славы, и разбирается, как после смерти (а иногда – благодаря ей) рождались мифы о великих людях прошлого.
Поль Гоген: беглец с тропического острова
Долгие годы Поль Гоген мечтал о далеких краях, где мог бы целиком отдаться творчеству. Страсть к путешествиям была в нем с детства: первые годы жизни он провел в Перу, на родине матери, а в юности устроился на корабль помощником лоцмана и путешествовал у берегов Южной Америки.
Решение сосредоточиться на живописи пришло к Гогену в 37 лет — к тому времени у него была семья и пятеро детей. Родственники предпочли бы для него карьеру биржевого брокера, но увлечение — коллекционирование искусства и собственные художественные опыты — однажды пересилили притягательность финансовых сводок. Художник оставил семью (как думал, на время) и посвятил свою жизнь главному делу, ради которого готов терпеть лишения, ходить в потертом пальто, полинявшей шляпе, стертых башмаках.
"В нем мой капитал, будущее моих детей, она прославит имя, которое я им дал. Поэтому я продолжаю заниматься живописью; сейчас она мне не приносит денег (плохие времена), но сулит успех в будущем. Ты возразишь, что до цели далеко, но как я, по-твоему, должен поступить? Разве я виноват? Больше всех страдаю от этого я сам".
Легких времен с того момента у него не было, жил ли он в Понт-Авене, искал ли счастья на Мартинике или пытался добиться успеха в Париже. Особенно тяжелой для художника оказалась парижская зима 1885-1886-го года, когда, доведенный до отчаяния, он не умер с голода только потому, что расклеивал по городу афиши.
Но без отторжения от мира, желания бежать, стал бы художник тем, кем он стал? Его просветление, его зрелость и его художественный язык – все это мы находим в произведениях, созданных на Таити и Хива-Оа – острове, где Гоген провел последние годы своей жизни.
"Мне кажется, что мне еще никогда не удавалось добиться такой величавой и глубокой звучности в цвете", — отзывался Гоген о своей картине "Женщина под деревом манго", созданной в 1892-м году.
В 1891-м году художник впервые уехал на Таити, спустя пару лет на какое-то время вернулся во Францию, а затем, уже навсегда, перебрался во Французскую Полинезию.
Жизнь на Таити казалась наполненной яркими красками – "поэзия во всем", восхитительная природа, женщины, которых одно удовольствие писать (одна стала его женой, многие просто оставались на ночь) восхищали и вдохновляли художника. Колониальная Франция диктовала на острове свои правила и образ жизни, но зерно "гнилой цивилизации", от которой бежал Гоген, только начало пускать свои корни и мало влияло на вольные нравы коренного населения. В то же время проблемы со здоровьем (художник страдал от сифилиса и проказы), финансами и местными властями все чаще наталкивали его на мысль перебраться назад в Европу – на сей раз в Испанию.
Но этого никогда не произошло. Гоген умер на Хива–Оа.
При жизни художника на острове не находилось чудаков, готовых покупать его картины, так что Гоген просто дарил полотна или оставлял их в залог. На аукционе, состоявшемся после смерти, все его работы были проданы по ничтожной цене, а большая часть произведений и вовсе отправилась на помойку благодаря "эксперту" из Папеэте, разбиравшему архив художника и заключившему, что акварелям и рисункам "там самое место".
Прошло не так много времени, и Гоген оказался гением, чьи произведения и критика, и публика назвали шедеврами: случилось то, о чем художник не мог и мечтать всю свою жизнь. Сотни "любителей искусства" ринулись на острова в надежде перекупить работы, а самые предприимчивые, не мудрствуя лукаво, соскребали подписи с полотен его последователя Шарля Лаваля. Мир горячо полюбил Гогена.
Спустя годы поразительно метким кажется письмо, написанное художнику его другом Даниелем де Монфредом, уговарившего Гогена остаться на островах:
"Если ты вернешься теперь, есть угроза, что ты испортишь процесс инкубации, который переживает отношение публики к тебе. Сейчас ты уникальный, легендарный художник, который из далеких Южных морей присылает нам поразительные, неповторимые вещи, зрелые творения большого художника, уже, по-своему, покинувшего мир. Твои враги (как и все, раздражающие посредственность, ты нажил много врагов) молчат, они не смеют нападать на тебя, даже подумать об этом не могут. Ты так далеко. Тебе не надо возвращаться… Ты уже так же неприступен, как все великие мертвые; ты уже принадлежишь истории искусства".
Винсент Ван Гог: сумасшедший мистик
Ван Гог – хрестоматийный пример того, как гений открывается после смерти, а особенную роль в посмертной славе играет образ, созданный предприимчивыми дилерами для того, чтобы продвигать и продавать картины.
Ван Гог, его ухо и другие сумасшедшие >>
Вольный художник-самоучка, непризнанный гений, одинокий сумасшедший, отрезавший себе ухо – таковы "составляющие" мифа о Гогене. Этот образ появился при горячем участии немецкого галериста Юлиуса Мейер-Грефе, который оказался владельцем нескольких картин живописца и решил "подкорректировать" биографию живописца, добавив темных и мистических красок, чтобы продать полотна выгоднее.
Но феномен Ван Гога — не в сумасшествии последних лет, сделавшем личность художника притчей во языцех, а в колоссальном пути, который он прошел за недолгие десять лет. Как и Гоген, сначала художник делал карьеру на коммерческом поприще — торговал живописью и уже в 20 лет зарабатывал больше, чем его отец. После – собирался стать священником, полгода проходил стажировку в качестве миссионера в Бельгии, но в конечном итоге отказался от этой идеи.
Его образование: год посещений Академии художеств в Брюсселе, год учебы в Антверпене и еще два года в престижной художественной школы знаменитого педагога Фернана Кормона. Остальные "университеты" — сельские пейзажи, поля подсолнухов в Арле и ночные кафе, расцветавшие на одних полотнах яркими красками и становившиеся тревожными образами на других. "Эволюция" кисти Ван Гога была стремительной, а его стиль – уникальным и ни на что не похожим.
При жизни Ван Гог и правда не был популярным художником и плохо продавался, но и "безумным гением-одиночкой" он тоже не был. В переписке с братом Ван Гог представал человеком рассудительным, о его работах хорошо отзывались критики и коллеги, и, что самое важное, он имел возможность писать свои "поля и крестьян, море и моряков, шахты и шахтеров" без особенных финансовых затруднений. За спиной Ван Гога стояла семья, чьим фамильным делом была торговавшая искусством фирма Goupil & Cie, и, прежде всего, младший брат Тео, всю жизнь опекавший художника.
После смерти Винсента (и вслед за ним его брата, который не смог оправиться от тяжелой потери и умер через полгода), коллекция произведений живописца и его переписка оказались в руках супруги Теодора Иоанны Ван Гог. Охотников до творчества художника тогда не нашлось, да сама Иоанна не стремилась делать деньги на картинах, помня о мечте мужа устроить посмертную выставку.
Большую роль в открытии Ван Гога миру сыграли его письма, опубликованные вдовой Теодора в 1914-м году при содействии Эмиля Бернара и пролившие свет на его личность. "Миссию" продолжил и сын Теодора, тоже Винсент Ван Гог, усилиями которого в Голландии появился посвященный живописцу музей, располагающий бесценным собранием работ художника.
Франц Шуберт: гений-самоучка
Франц Шуберт, австрийский композитор-самоучка, один из основоположников романтизма в музыке, оставил после себя огромное наследие — песни, оперы, сонаты, мессы, но лишь малая часть сочинений, по большей части ранних, была известна его современникам. Только после смерти прозвучала и его Девятая симфония – вершина творчества, произведение, которое во времена композитора сочли слишком сложным для исполнения.
Большую часть жизни Шуберт если не нуждался, то испытывал серьезные материальные трудности и часто не имел средств, чтобы купить нотную бумагу. В молодые годы его грошовой зарплаты учителя музыки оказалось недостаточно, чтобы жениться на своей избраннице Терезе Гром. Девушка не стала перечить матери и вышла замуж за кондитера.
Между тем, талант Шуберта, сына директора школы в пригороде Лихтенталя, дал о себе знать в самом раннем детстве. Мальчик самостоятельно научился играть на фортепиано, музицировал, прекрасно пел и по протекции двух придворных мастеров – Сальери и Эйблера – был приглашен в императорский хор, где вскоре получил повышение – пост первой скрипки.
Став старше, Шуберт покинул капеллу из-за ломавшегося голоса и получил место преподавателя музыки. В это не самое лучшее для себя время он писал произведения с невероятной скоростью: так, в один из самых продуктивных своих годов, 1815-й, он создал более сотни песен (иногда писал по 5 – 8 в день), полдюжины опер и оперетт, несколько симфоний и церковных произведений.
"Я сочиняю каждое утро, когда я кончаю одну пьесу, я начинаю другую", — отзывался Шуберт о своей работе.
Но при жизни мир знал Шуберта только как автора песен. Будучи в Вене Шуберт получил признание в музыкальных кругах – но прежде всего как "легкий" композитор, вечера музыки которого сопровождались развлечениями, шутками и беседой с публикой. За всю жизнь усилиями друзей был организован один-единственный его концерт.
Всю жизнь писавший "в стол", Шуберт умер в 1828 году в возрасте 31 года после двухнедельной лихорадки. Эпитафия на его могиле красноречиво резюмировала жизненный путь:
"Здесь музыка похоронила не только богатое сокровище, но и несметные надежды".
"Открытие" Шуберта произошло спустя десять лет после смерти. "Большая симфония" увидела свет в 1838-м году, когда ее во время визита в Вену обнаружил немецкий композитор Роберт Шуман и увез с собой в Лейпциг, где произведение исполнил Мендельсон. Еще семь симфоний, несколько опер и месс сорок лет спустя нашли Джордж Гроув и Артур Салливан. Так начался интерес мира к наследию композитора, который подхватили и усилили Ференц Лист, Антонин Воржак, Гектор Берлиоз, Антон Брукнер, а позже — Бенджамин Бриттен, Рихард Штраус и Джордж Крам.
Ян Вермеер: делфтский сфинкс
Голландец Ян Вермеер был открыт заново лишь в XIX столетии (почти 200 лет спустя), а свои дни закончил в нищете. Все произведения создателя "Девушки с жемчужной сережкой" его жена была вынуждена продать, чтобы оплатить долги кредиторам, а спустя какое-то время имя художника забылось окончательно. Позже чтобы продать картины, владельцы нередко меняли подписи на полотнах Вермеера, что еще больше запутало аттрибуцию его работ. Так, знаменитую "Девушку, читающую письмо у открытого окна" в 1724-м году саксонский курфюрст Август III купил в полной уверенности, что приобретает полотно Рембрандта.
При жизни Вермеер являлся уважаемым живописцем, писавшим в основном на заказ, а его мастерская в Делфте была одной из местных достопримечательностей, куда непременно захаживали приезжие ценители искусства. Положение художника и его семьи резко ухудшилось с началом войны между Голландией и Францией в 1672-м году. Вермеер, который всегда работал медленно и создавал по два-три полотна в год, мало заботясь об интересах рынка, потерял возможность продавать по достойной цене даже эти, немногочисленные, картины.
Французский путешественник Бальтазар де Монкони, посетивший Голландию в начале 70-х годов XVII века, писал в дневнике:
"Я был представлен художнику Вермееру в Делфте, но тот не имел в своем доме ни одной собственной картины. Мы, однако, обнаружили одну у пекаря, который купил эту работу за сотню ливров. Я же думаю, что и шесть пистолей было бы слишком высокой ценой".
Вермеер умер в 1675-м году от сердечного приступа и оказался забыт современниками на два столетия.
Всемирная слава Вермеера совпала с расцветом импрессионизма, который отказывался от темных тонов академического стиля в пользу яркой палитры, делал главным объектом внимания свет. Если современники разглядели в Вермеере выдающегося портретиста, то потомки — гениального новатора, который поднял живопись на новую высоту и, не оставив после себя ни одного ученика, спустя столетия оказался "предтечей" импрессионизма.
Первооткрывателем Вермеера стал Теофиль Торе – искусствовед и политик, который проявлял большой интерес к голландской живописи XVII века, много путешествовал по Европе и в одну из поездок наткнулся на полотно под названием "Вид Делфта". Торе поспешил разыскать другие работы неизвестного художника, а позже опубликовал ряд статей (под взятым в эмиграции псевдонимом Уильям Бурже), в которых поставил живописца в один ряд с другими выдающимися голландцами. Это Торе назвал Вермеера "Дельфтским сфинксом" — из-за числа загадок, оставшихся после мастера и обеспечивших ему дополнительный интерес публики.
Эдгар Аллан По: брат проклятых поэтов
"Отец" детектива и один из основоположников жанра ужасов. Мрачный тип, страдавший психическими расстройствами и писавший книги, в полной мере отразившие сумерки его страдающей души… Такой портрет рисует воображение при упоминании имени Эдгара Аллана По, чья жизнь, в самом деле – неиссякаемый источник тайн и "сенсаций", многие из которых, правда, так и останутся жить в качестве мифов.
Эдгар Аллан По: два века нераскрытых тайн >>
Он с детства мечтал стать писателем как обожаемый им Байрон, а свои первые произведения записывал на листах бухгалтерских книг в конторе приемного отца Джона Аллана. Настоящая история писателя сама достойна книги: его родители, бродячие артисты, погибли, когда мальчику было пять лет, детство и юность он провел в приемной семье, но его отношения с отцом, по одной из версий, были не самыми радужными. Став старше, По уехал учиться в только открывшийся университет в Ричмонде, но быстро вылетел, проиграв в азартные игры немалое количество денег, и ушел в армию. По делал попытки найти общий язык с родными, но его мачеха вскоре умерла, и он ее так и не увидел, а примирение с Алланом оказалось временным.
Начало мифу про Эдгара По положил сам писатель: про свою юность он рассказывал, что вслед за Байроном хотел попасть в Грецию, чтобы принять участие в освободительной войне, но добрался только до Санкт-Петербурга. Позже биографы опровергли его байку и доказали, что в северной столице будущий писатель оказаться никак не мог.
Самая трагичная и загадочная страница жизни литератора – его отношения с женщинами и потеря супруги Виргинии Клемм. Писатель женился на девушке, когда той было 13, а ему — 27. Когда 27 исполнилось самой Виргинии, она умерла от чахотки. До сих пор неясно, какие отношения – любовные или просто дружеские – их связывали, но, как бы то ни было, убитый горем писатель пережил свою возлюбленную всего на полтора года и умер в сорок лет при загадочных обстоятельствах, так и не дождавшись признания.
Объявленный после смерти одним из лучших писателей, творивших на английском, при жизни же По тщетно пытался заработать хоть что-то на сборниках рассказов и стихов, и если и имел какую-то славу, то скорее как едкий критик, в пух и прах разносивший чужие книги.
Собственным произведениям По, время от времени появлявшимся в печати, тоже доставалось прилично: это сегодня о писателе говорят как о родоначальнике детективного жанра, научной фантастики и вмести с Мэри Шелли и Брэмом Стокером — книг ужасов, а при жизни для писателя у критиков находилось больше претензий, нежели похвал. Вот типичные: бесконечные назидания, бесконечные рассуждения обо всем, что занимало его фантазию, "провалы" в сюжете и в конечном итоге, отсутствие "чувства читателя".
Впрочем, именно смерть способствовала росту продаж его книг в американских магазинах. Дело в том, что после смерти писателя его недруг (а благодаря непростому характеру и рецензиям у писателя их было достаточно) издатель и редактор Руфус Грисуолд опубликовал мемуары, в которых объявил литератора законченным негодяем и психопатом. К его удивлению, закончилось все тем, что публика кинулась покупать книги По, чтобы "воочию" убедиться в странностях его характера и судьбы.
Настоящая же слава По началась с Европы, где для нее много сделал Бодлер, почувствовавший духовное родство с автором. Его темное мистическое стихотворение "Ворон" пришлось ко двору и французским проклятым поэтам, и нашим символистам. Вот, наконец, последний штрих к "мистическому образу": каждый год в день рождения писателя на его могилу в Балтиморе приходит загадочный поклонник, чье лицо скрыто капюшоном, молча кладет на его могилу три розы, ставит бутылку коньяка и так же безмолвно уходит прочь. Его ежегодные с 1930-го года "явления" — традиция, которую, несмотря на армию любопытствующих, никто не стремится нарушить.
Франц Кафка: одинокий затворник
При жизни Франц Кафка напечатал несколько рассказов и ни одного романа, а после того, как его главные произведения увидели свет, стал одним из важнейших писателей XX столетия.
По этим произведениям и дневникам, а также воспоминаниям близкого друга писателя Макса Брода, мы и судим о Кафке. Перед нами – фигура страдающая. Болезненный, неуверенный в себе человек, находившийся не в ладу с миром и, что немаловажно, отцом — виновником львиной доли его комплексов и несчастий.
"Я неспособен переносить тревоги и, вероятно, для того и создан, чтобы погибнуть от тревог. Когда я достаточно ослабею — а этого не придется долго ждать, — наверное, достаточно будет малейшей тревоги, чтобы выбить меня из колеи". (из дневников Кафки)
Но это – беспокойная внутренняя жизнь, внешне не изобиловавшая яркими событиями вроде далеких путешествий. Франц Кафка родился в Праге в еврейской семье, учился в Карловом университете, где получил степень доктора права, и большую часть жизни прослужил чиновником в страховом ведомстве, которое, судя по личным записям, ненавидел до глубины души. Когда наступал ночь, Кафка садился за стол и писал свои наполненные ощущением абсурда книги, действие которых происходило словно во сне – алогично, страшно, мучительно неясно.
"Только неистово писать ночами — вот чего я хочу. И умереть от этого или сойти с ума…" (из писем)
Было в жизни Кафки несколько неудачных отношений, три расторгнутые помолвки. После смерти все произведения "анонимного" писателя должны были быть преданы огню. Часть своих работ Кафка отдал возлюбленной Доре Димант (и та сожгла их, хотя не все), часть – Максу Броду, который не выполнил воли друга (впрочем, по его словам, и обещаний никаких не давал) и со временем опубликовал "Процесс", "Замок" и "Америку", а также личные дневники писателя.
Подлинного пика популярность писателя достигла в 1940-1950-е годы, а теми, кто много сделал для осмысления творчества писателя, стали Камю, Сартр, Саррот, Политцер и, конечно, сам Брод.
Спустя годы появились и скептики, неуверенные, что материалы, которыми мы располагаем, складываются в достоверный образ Кафки-человека. Так, чешский писатель Милан Кундер разозлился на Брода за его романтический, искаженный, по мнению литератора, взгляд на Кафку. А не так давно много шума наделала книга Джеймска Хоуса "Постигая Кафку", который решил "приземлить" образ святого страдальца неожиданными фактами, заявив, например, что писатель выписывал порножурналы и захаживал в бордели.
"Ученые делают вид, что этих материалов не существует. Индустрия Кафки не хочет знать подобного о своем идоле", — уверяет Хоус под неодобрительнй гул научного сообщества.
У тех, кто развенчивает мифы, шансов на внимание публики ничуть не меньше, чем у тех, кто их создает.
Подготовила Тамара Бараненкова
