Директор Мультимедиа арт-музея Ольга Свиблова 6 июня отмечает юбилей. Накануне она рассказала РИА Новости о том, что ей помогло создать музей, о настоящих мужчинах и мечте всей своей жизни. Беседовала Светлана Янкина.
- Сложно было с нуля создавать новый музей?
— Надо было сначала что-то так глубоко посадить в почву, чтобы разрослась корневая система, поэтому сначала была основана московская фотобиеннале в 1996 году. Когда случился огромный успех, я написала в правительство Москвы письмо, что нам необходим Московский дом фотографии. Чем хорошо быть женщиной? Если ты женщина, у тебя есть а) здравый смысл, б) страсть и в) умение ждать и проходить разные препятствия, то есть быть стойким оловянным солдатиком и не ломаться.
- Фотобиеннале и фестиваль "Мода и стиль" — это уже бренд музея. Есть ли какие-то особенные правила, которых необходимо придерживаться, составляя программу из десятков выставок?
— Исходя из того опыта, что мы видели за рубежом, мы приняли модель и до сих пор ей пользуемся – у нас половина работ на биеннале интернациональные, половина – национальные, половина из каждой половины — это звезды международной фотографии или российские, другая часть — это young generation, новая кровь. Процентный состав мы каждый раз держим. Не надо менять то, что разумно.
Но каждый раз, когда ты делаешь программу биеннале, ты смотришь тематически, что "звенит". Иногда ты собираешь ее 5 лет, иногда 10. И здесь мы помогаем художникам и из Москвы, и из Санкт-Петербурга, и из регионов – мы за это время сделали более трех тысяч выставок. И уже через год, в 1997 году, когда у нас еще не было выставочных залов, мы начали программу "История России в фотографиях", ради которой вообще можно было организовать МДФ. Потом сделали школу Родченко, в которой каждый может получить специальное образование.
- У вас сейчас одна из лучших выставочных площадок Москвы, "московский Гуггенхайм", как ее называют, но начинали вы в крохотных залах…
- Важнейшая часть любого музея — коллекция, с чего началась ваша?
Коллекция — вещь научная, надо понимать, на что ты можешь рассчитывать, когда ее собираешь. Те деньги, которые выделялись тогда, приравнивались практически к нулю. Понятное дело, что Гурски (немецкий фотограф Андреас Гурски — самый дорогой в мире: его работа 1999 года "99 центов" была продана в 2007 году на аукционе Sotheby’s за рекордную сумму в 3,3 миллиона долларов) я купить не могла, и надо было думать, создаем ли мы международную коллекцию или национальную. В результате мы собрали уникальную коллекцию, насчитывающую более 117 тысяч единиц хранения. Некоторые вливания позволили купить архив Родченко, архив Пенсона в прошлом году. Коллекция пока не полная, но в достаточной мере освещает историю русской фотографии. Мы иногда, очень редко, покупаем иностранное. Но только тогда, когда это действительно важно и скорее в дидактических целях, для сравнения: что было у нас и что — за рубежом. Конечно, как цель мы себе ставим создание интернациональной коллекции, но пока ее у нас нет.
- Но в коллекции музея ведь не только фотографии?
— Когда у меня была концепция МДФ, я понимала, что мы так или иначе зайдем на территорию современного искусства, с которой я, собственно, и пришла. В 2001 году мы активно начинаем коммуницировать с выставками современного искусства, но, к сожалению, наши площадки не очень это позволяли. Мы делали это в основном в других местах и начали собирать вторую часть коллекции. В ней есть современное искусство, которое так или иначе работает с фотографией, у нас есть коллекция новых медиа. Мы собираем также интернет-арт, интерактивные произведения, видео — это все у нас хорошо представлено.
- Делаете ли вы приобретения на аукционах?
— К счастью, сегодня появляются национальные аукционы, которые ориентируются на современное искусство. Но должны быть протекционистские законы по отношению и к федеральным, и к муниципальным музеям, что существуют везде — когда музей имеет "право первой ночи" на национальных торгах. Все музеи мира принимают участие и в национальных, и в интернациональных аукционах, и мы тоже. Когда Альперин был на торгах Phillips, — гениальная совершенно работа! — мы идем и покупаем, но нам приходится участвовать наравне со всеми. Они, кстати, помогли нам делать благотворительные аукционы в пользу музея, и нам удавалось продать все лоты.
- Музей — не только коллекция, но еще и ее хранение и содержание. Многие руководители сетуют на недостаток фондохранилищ, а вам хватает?
— Площадей хронически не хватает, но я надеюсь, что вопрос с единым фондохранилищем, обсуждавшийся некоторое время назад, вновь будет поднят. Это необходимо и для московских, и для федеральных музеев. Если мы его не построим, то они будут заперты, с одной стороны, бюджетом на закупки, а с другой — тем, что хранить негде. Даже если ты увеличиваешь музею бюджет на пополнение собрания, но это некуда помещать, то надо понимать, что это нонсенс. И удобно построить одно хранилище, у музеев они должны быть под боком, для оперативной работы, но и должны быть те, куда можно доехать. Забивать центр города хранилищами — это абсолютно нерациональное использование земли. При этом построить одно хранилище проще, чем десятки. Кроме того, там можно организовать отсеки для частных коллекционеров, которые модно было бы сдавать в аренду и как-то окупать содержание.
- Как изменилась ситуация по сравнению с той, в которой вы начинали?
В том моем решении была и эмоциональная составляющая – до этого я много работала в Париже и понимала, какая там ситуация с фотографией. Но стратегически при этом был абсолютно рациональный просчет того, что должно возникать и как это должно развиваться.
- Вы стали одной из тех, кто начал менять культурный ландшафт Москвы, как вы оцениваете то, что происходит сейчас?
Я считаю, что процессы вообще проходят замечательные, а в Москве так просто культурная революция — посмотрите на Гоголь-центр, Парк Горького, "Манеж".
Город помогает. Понятно, что трудно, что на всех всего не хватает, но я вижу это поступательное движение, и оно правильное. Мы сейчас рассматриваем вопрос о строительстве многофункциональных Домов новой культуры, этих комплексов, обсуждаем, сколько они должны стоить и так далее. Но их нужно делать, решая одновременно кадровые вопросы. Директор местного ДК — это должен быть человек-оркестр, но кто будет готовить таких людей? Надо понимать, что этих людей надо выявить, потому что культура — это вещь, которая имеет системную организацию, но при этом она держится только на персоналиях. В Москве надо создать огромный методический центр, происходящее там, лучший опыт можно выкладывать в интернет. Должны быть записи, которые в любой момент можно посмотреть, чтобы это анализировали преподаватели на местах, чтобы они сюда могли приехать, могли почувствовать эту ауру. Должны быть деньги на их образование и, если нужно, на переквалификацию, и должны быть для них подъемные, нормальная зарплата. Образование вообще очень важная часть жизни нашего общества и важно, чтобы эта традиция не прерывалась.
- Что у вас на ближайшее время запланировано?
— Буквально 6 июня открываем выставку гениального классика Тарасевича о физиках и лириках. Она о времени, когда люди гордились тем, что у них есть образование и тем, что они приносят пользу, а не тем, что у них есть яхты, пять квартир и семь домов.
- Как вы считаете, это когда-нибудь станет актуально снова?
— Конечно! Потому что люди объелись ситуацией потребления, но она должна была возникнуть, и не надо поэтому ее ругать. Во всем мире это выход из последствий Второй мировой войны, а у нас — из нищеты советского времени. И в этот момент надо людей накормить, показать, что есть какие-то варианты другой одежды, путешествий. Что это за мужчина, который не может построить дом, пусть маленькую квартирку для своей семьи? Сейчас мужчины стали похожи на мужчин, а на что они были похожи в советское время? Тотальная катастрофа.
Когда ты зарабатываешь, это возможность что-то сделать для других, и мы видим сейчас, как бизнес начинает помогать культуре, детям, науке, медицине.
- А есть ли в личном плане дела, которые все откладываются из- за работы? Может, вы книгу написать хотите или сесть за штурвал самолета?
— В личном плане единственное, чего мне не хватает — времени. Потому что я не только создатель культурных проектов, но и благодарный потребитель: зритель, читатель, слушатель. Для того чтобы думать самому, тебе постоянно нужна подпитка. Так или иначе, если я в выходные в Москве, то объезжаю все проекты своих коллег. Я ложусь спать все-таки с книжкой, прочитав семь газет от корки до корки.
- Это сейчас редкость, обычно народ укладывается на диван с гаджетами, а не с книгами и газетами…
Я все-таки с бумагой, это опять-таки вопрос времени: чтобы освоиться в интернете, надо недели две. А мне переехать надо, наконец. Я 10 или 11 лет назад переехала и не знаю, где мои архивы, где мои вещи. Это все лежит в "комнате Синей бороды" неразобранным.
В личном плане я поэтому и хочу только времени, у нас в музее замечательная команда, которой многие вещи сейчас можно передать. Если говорить о других планах, то все наши программы, которые мы развивали, надо развивать и дальше, потому что опыт показывает, что в культуре и искусстве, выбрав правильную стратегию, надо действовать на ее развитие, а не на кидаться из стороны в сторону. Моя мечта, чтобы "История России в фотографиях" как интернет-портал заработала, и это должно произойти, это просто дело жизни.
