"А когда придет весна, мы не знаем", — жизнерадостно развел руками сотрудник метеобюро в одном из вчерашних выпусков новостей. Жалко. Уже так хочется весны.
Мог бы хоть добавить: "Но вы верьте, она обязательно придет". Ведущего прощает лишь то, что сам он при этом так энергично улыбался, что становилось понятно: весна все же придет.
Надежда — это то, без чего человек не может жить. И еще без элементарной человеческой доброты. Лишите его мечты и веры, породите в нем лишь мрачные негативные эмоции, — и вот вам зверь. Загнанный, опасный, размахивающий топором без разбору. Ему больше не для чего ни сдерживать себя, ни даже иногда жить.
Смотришь новости и понимаешь, что подавляющее большинство программ — это какая-то пурга или творчество не приходящих в сознание масс. Даже если не говорить об уровне, можно говорить элементарно о настроении. Часто они порождают лишь зависть, тупость или обреченность. И вдруг среди этой обезличенной смеси дури и трехгрошового пафоса мелькает что-то доброе и человеческое. Это вроде как и не новости в чистом виде, это скорее ориентиры. Для тех, кто пытается остаться человеком.
Вот пару дней назад был репортаж про жирафа. Точнее, про жирафенка из провинциального зоопарка. Его кормит "приемная" мама — работник зоопарка, потому что у мамы биологической нет своего молока. "Ребенок" перерос кормилицу уже примерно на две головы, и ей приходится вставать на табуретку, чтобы рука с бутылочкой дотянулась до младенца, которого еще к тому же другому работнику приходится держать — не верит животное в добрые намерения людей…
И так эта женщина с этим жирафенком разговаривает, и так корреспондент это чисто дал, что хочется плакать и радоваться. Ты понимаешь, что этот мир выстоит, если такие люди остаются, невзирая на "кровавый режим", "воинствующий консерватизм", "либеральную продажность", фарисейскую лояльность, отсутствие денег на вещи нужные и их чудовищно неэффективное использование на вещи ненужные. В общем, все то, от чего хочется пойти и удавиться, потому что эта тематика доминирует во всех информационных дивайсах.
Или вдруг парень, больше похожий на хипстера, который тренирует пингвиненка к выступлению. Девочку. Ей не могут подобрать мальчика, поэтому парень пока и за друга, и за покровителя, и за тренера. И так он ее держит на коленях, гладит и разговаривает с ней, что понимаешь: никакие деньги не заставят его проявить жесткость, безразличие к живому существу, отвернуться и уйти, если случится какая-то беда.
А вчера показали соревнования по бальным танцам для людей в инвалидных колясках. Как двигалась эта пара, одетая в изящные костюмы, как тщательно они были уложены, волос к волосу, как и положено в этом искусстве. Как синхронно они поворачивали головы, а за этим, как у обычных людей за головой поворачивается в танце корпус, ноги, у этой пары шли в такт их коляски… Это было эффектно и достойно. И дай им Бог стать для других примером силы, выдержки и достоинства.
Это все к чему? Как говорила одна писательница, сама со странной и, мягко говоря, непростой биографией, "нельзя отнимать у людей надежду". Высмеивать, критиковать, предрекать — что угодно, но лишив человека веры и надежды, вы лишаете его смысла. Жить, развиваться, помнить и думать о других, о себе. А смысл?— скажет такой человек…
В этом, как представляется, ошибка большинства сегодняшних социально-политических дискуссий, причем на обоих крыльях.
И те, и другие периодически сбиваются в такие форматы обсуждений, которые напрочь лишают сил. Читаешь блоги, смотришь телевизор и понимаешь: многие дискуссии питают в людях ненависть и/или обреченность. Ни на том, ни на другом будущего не построить.
Доктрина государства последних месяцев — апелляция к ненависти. Кругом враги или агенты. Всех обличить и закатать. Что ни призыв, — то валить, душить, мочить. Вспомните о доброте, покажите примеры человеческого героизма, помогите брошенным детям, бездомным животным, безмолвной природе. Отнюдь. Выявим врагов, накажем предателей. Остальное не заметим.
Говорят, это от недостатка времени и желания прорабатывать каждую тему. Хочется сделать все по-быстрому, отчего и прибегают к самому простому и "убойному" инструментарию.
У другого крыла времени больше, задач меньше — им не надо выслуживаться и заполонять собой все социально-информационное пространство. Оттого, видимо, в этом сегменте доброта и человечность встречаются чаще и явственней. Но там комментарии часто сопровождаются какой-то обреченностью. Ничего не будет, будет только хуже, во всяком случае, на нашем веку. Государство вечно, будет еще мрачнее, "Лелик, все пропало".
Возможно. Вся жизнь в движении, и направление этого движения, увы, очевидно.
И все-таки хочется верить, что весна придет. И не надо ни себя, ни окружающих лишать веры в нее. Нет, не веры, ни на чем не основанной, больше напоминающей дурковатый экстаз, а именно осознанного понимания, что надо жить. Не биться головой в стену, но находить позитив там, где он есть. А если его нигде нет, — значит, этот позитив надо создавать.
Пустым место быть не может. Если его не заполнить добром, оно заполнится злом. И всем будет только хуже. И государству, которое делает вид, что ему вся это мрачно-негативная патетика только на руку, хотя потом сами же представители этого государства будут страдать. И креативному крылу, которому государство осложняет жизнь.
Здесь, пожалуй, нужно сказать еще об одном. Тонкая грань пролегает между настоящим чувством веры и дурковатым оптимизмом, который — лишь современная мера безучастности. Я всегда добр и позитивен, меня ничего не страшит и не расстраивает. А на самом деле — мне все пофиг. Много таких появилось в последние годы.
…Героиня одного произведения сказала: "Я бы предпочла и дальше испытывать страх. Если перестать бояться, можно потерять понимание того, что есть зло". Нужно и бояться, и гневаться, и расстраиваться, и кусать губы в одиночестве. Нельзя лишь позволить этим эмоциям окутать и поглотить. Потому что тогда зачем мы в этом мире?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
