Почему при всей ограниченности досуга в Нигерии трудно соскучиться; что дипломату следует забыть, приехав для работы в Африку, а также в чем разница между Россией и Нигерией в интервью РИА Новости по случаю Дня дипломатического работника рассказал посол РФ в Нигерии Александр Поляков.
- Александр Дмитриевич, как Вы собираетесь отмечать День дипломатического работника?
— Вообще-то мы планировали коллективную поездку сотрудников посольства из Абуджи и Лагоса (Нигерия — единственная в мире страна, где нашему формально не разделенному диппредставительству приходится жить и работать «на два дома») в национальный парк «Янкари», а для остающихся на месте «лагосян» — традиционный пикник на берегу океана. Но из-за ситуации с удерживаемыми в Нигерии российскими моряками решили на этот раз свести развлекательную программу к минимуму — настроение все-таки не то.
Так что, боюсь, в этом году главной «изюминкой» празднования станет как раз данное интервью.
- С какими наиболее интересными особенностями работы в стране Вы сталкивались? Приходилось ли Вам при исполнении служебных обязанностей попадать в ситуации, связанные с риском для жизни?
— Нигерия — страна, где при всей ограниченности возможностей для досуга соскучиться трудно. За четыре с половиной года пребывания в нынешней должности мне пришлось более 20 раз (сколько точно — не знаю, потому что сбился со счета) заниматься вызволением задержанных судов с российскими экипажами, захваченных в заложники сограждан либо оказанием помощи нашим морякам после пиратских нападений. Такая вот несколько зловещая специфика…
Но даже если от нее абстрагироваться, примечательных особенностей работы здесь для человека, чья дипломатическая карьера до тех пор выстраивалась в замкнутом контуре Москва-Будапешт-Москва, более чем достаточно. Для начала испытываешь шок от специфики местного произношения: на каком языке здесь говорят, и если это английский, то на каком тогда разговариваешь ты? Дальше — больше. Готовя в 2009 году первый в истории двусторонних отношений визит в Нигерию на высшем уровне, я на своей шкуре убедился в том, что договоренностей с начальством мало. Надо прийти к согласию с каждым исполнителем по цепочке до самого низа, иначе какой-нибудь привратник просто не откроет дверь высоким гостям и, по местным понятиям, будет прав — ведь ему, человеку, приставленному к важному делу, не было оказано должного уважения.
Вообще, впервые оказавшемуся в Африке дипломату лучше сразу забыть все те методы решения вопросов и поддержания контактов, которые он освоил, скажем, в Европе, и учиться всему заново, приспосабливаясь к здешним обычаям и обстоятельствам, подчас достаточно экзотическим для россиянина.
Что касается ситуаций, связанных с риском для жизни, то в известном смысле его таит в себе сама по себе работа посла, с присущими ей перегрузками и стрессами. Попадание же в конкретную ситуацию такого рода при исполнении служебных обязанностей расценивается в дипломатической среде как признак непрофессионализма и свидетельство нарушения правил безопасности. Это не значит, что посол ни при каких обстоятельствах не вправе идти на риск, но он непременно должен быть оправданным, при исчерпании иных возможностей.
Конечно, сопряженные с тем или иным риском ситуации бывают разными, драматическими или комическими, и выручает в них иногда твердость и присутствие духа, а иногда — находчивость и чувство юмора.
Приведу пример «с африканским колоритом». Как-то раз мы группой из 12 человек, куда входили весь немногочисленный тогда абуджийский персонал посольства и наши добрые друзья — украинский посол с женой, совершили экскурсию в один из нигерийских национальных парков, славящийся своим горячим источником с изумрудным озером, где можно купаться без опасений для здоровья. Что мы и не преминули сделать «с дорожки», оставив вещи на берегу под присмотром добровольца — молодого дипломата, не прихватившего с собой плавок. Опасность нагрянула в сгустившихся сумерках откуда не ждали: по ветвям нависавшего над водой огромного дерева быстро спустился матерый павиан (его сородичи свободно разгуливали по базовому лагерю, взымая дань с посетителей) и ухватил шкодливой волосатой рукой самое дорогое — сумочку премьер-дамы нашей компании. Отчаянный вопль пострадавшей послужил 24-летнему стражу сигналом к схватке, в которой неравенство сил (при почти равном весе противников — 45-50 кг у бабуина против 57 кг у Бориса — хвостатый примат располагал неоспоримым преимуществом в виде семисантиметровых клыков) было компенсировано интеллектуальным превосходством человека с его навыками орудийной деятельности. Не стушевавшись, Борис подхватил первое, что попалось под руку (к счастью, это оказались джинсы украинского коллеги с заправленным в них ремнем с массивной пряжкой), и хлестанул распоясавшегося похитителя по нахальной морде, вынудив его с позором ретироваться, бросив добычу. С тех пор за победителем закрепилось почетное прозвище: «Борис — гроза павианов».
- В чем, на Ваш взгляд, главное оружие российского дипломата?
— Непоколебимо убежден, что главное оружие моих коллег — профессиональная компетентность, которую признают за многими из них даже те, кто не слишком симпатизирует России. Ну, а если к ней добавляются личное обаяние и хорошее чувство юмора, то таким людям просто цены нет в нашем деле!
- Что Вы делаете в первую очередь, когда приезжаете в Москву? Чего Вам больше всего не хватает в стране пребывания?
— Если честно, то сначала обнимаю жену и детей (в последние годы, увы, только дочку, потому что повзрослевший сын пошел по стопам отца и сам работает за границей), сообщаю по телефону маме, что благополучно долетел, затем принимаю душ (путь от Абуджи до Москвы не близкий и добираться приходится «на перекладных»), после чего отдаю должное домашним деликатесам. А на следующий день непременно являюсь с докладом к своим кураторам на Смоленку и совершаю древний, как наша служба, обряд раздачи подарков и булькающих сувениров друзьям и близким знакомым.
Не хватает же мне сейчас в Нигерии больше всего, конечно, обеспечивавшей все эти годы прочный тыл и тепло домашнего очага семьи, которая уже перебралась в Россию и с которой я уже совсем скоро надеюсь там воссоединиться.
- В середине февраля на встрече с заместителем министра иностранных дел России Михаилом Богдановым посол Нигерии в Москве Ассам Эканем Ассам заявил, что суд над задержанными российскими моряками завершится до конца января. На прошлой неделе появились сообщения о том, что суд в очередной раз перенесен. С чем, на Ваш взгляд, связано такое поведение нигерийских властей?
— Есть одно старинное правило: аккредитованный в стране посол не дает публичных оценок действий ее властей. Поэтому скажу лишь, что продолжающиеся уже три с половиной месяца мытарства наших соотечественников, помещенных под стражу без предъявления обвинений из-за нелепых в своей абсурдности подозрений, вселяют глубокое беспокойство. При этом особое недоумение вызывает то обстоятельство, что заверения в их скором освобождении звучали, начиная с 24 декабря, неоднократно из уст самых что ни на есть официальных нигерийских лиц, даже помимо посла Ассама и со ссылкой на высшее руководство страны. Однако 15 россиян, из которых 11 прибыли на борт судна уже после его захода в Лагосский порт, продолжают удерживаться в неволе.
- Ряд экспертов высказывает предположение о том, что, задерживая подобным образом суда, власти Нигерии устраняют коммерческих конкурентов на рынке защиты судоходства. Разделяете ли Вы подобную точку зрения?
— Во всяком случае, она имеет право на существование. Ведь у очень многих людей — отнюдь не только нигерийцев — самым чувствительным местом является их собственный карман. Не исключено, что кому-то здесь могло и впрямь показаться, что появление российской охранной компании в акватории Гвинейского залива, в последнее время уверенно оспаривающей пальму первенства в состязании за звание самого пиратоопасного района Мирового океана, несет в себе угрозу его, ее или их персональному бизнесу.
Я обратил внимание на статью Михаила Войтенко в «Морском бюллетене» еще до ее перепечатки «Новой газетой» и могу высказать предположение, что автор пользовался добротной «инсайдерской» информацией компании-судовладельца. А уж ей-то в любом случае должно быть виднее, чьи деловые интересы она могла задеть.
Сейчас, однако, главное — не искать, кто прав, кто виноват, не гадать о причинах того, что случилось, а сосредоточиться на вызволении попавших в беду не по своей вине сограждан.
- Как Россия намерена предотвращать аналогичные ситуации? Планируется ли выработать какой-то специальный механизм обеспечения безопасности российских граждан и судов?
— Застраховаться на все случаи жизни, думается, не получится — она для этого слишком сложна и многообразна. А вот свои соображения по поводу того, как можно постараться хотя бы частично обезопасить наших сограждан и суда, оперирующие в подверженных повышенным рискам акваториях, я намерен доложить по возвращении в Москву. Одно из них очевидно: тому, кто хочет попытать счастья в той же Нигерии, стоило бы внимательнее относиться к советам тех, кто лучше знаком с локальными особенностями и сопряженными с ними опасностями. Ведь истории с кораблем «Майр Сидайвер» и его экипажем можно было бы избежать, если бы это нехитрое правило было соблюдено, и к нашим предупреждениям своевременно прислушались.
