Писатель и культуролог Соломон Волков, издавший в США в 80-е годы до сих пор считающиеся скандальными и спорными мемуары Дмитрия Шостаковича "Свидетельство", был участником прошедшего в Вашингтоне осенью двухнедельного симпозиума, посвященного выдающемуся российскому композитору. Волков считает, что Шостаковича лучше понимают на Западе, а не на родине в России, — в этом он убеждал корреспондента РИА Новости в США Ларису Саенко.
- Двухнедельный симпозиум, на котором американцы рассуждали о судьбе и творчестве русского советского композитора, не был приурочен ни к датам, ни к юбилеям — откуда такой интерес к Шостаковичу на Западе?
— Я бы сказал, что, как ни странно, но Шостаковича лучше понимают сегодня на Западе, а не в России. Ложный имидж "иконы соцреализма в музыке" воспринимается как клеймо в культурной среде России, хотя Шостакович говорил мне, что никогда не был сторонником тоталитаризма и мучительно балансировал между милостью и немилостью "вождя народов".
Для поколения Шостаковича, для моего поколения его музыка была глотком свободы посреди тягостной атмосферы тоталитарного общества. Однако тем, кто помоложе, нынешним 30-50-летним, удалось втемяшить в голову, что музыка Шостаковича — сплошной советский официоз. Я даже читаю в российских источниках, что ни в коем случае не надо ставить творчество Шостаковича в пример.
Российские постперестроечные критики называли образцом патетического "большого стиля" официального искусства кантату "Песнь о лесах" на стихи Евгения Долматовского, которая была отмечена Сталинской премией или музыку к фильму "Взятие Берлина", в котором генералиссимус Сталин в белом кителе сажает яблоньку. Шостакович мне говорил, что музыку для кино можно писать только, когда очень кушать хочется. Но музыка его пережила фильмы и прекрасна!
Облик Шостаковича в России оттаивает сравнительно медленно. Для молодых композиторов его музыка — поступь командора, влияние которого рекомендуют избегать. Как ни парадоксально, но этому великому композитору нужна деидеологизация. Я бы хотел, чтобы на родине его творчество воспринимали с невинностью американца, просто ничего не знающего о судьбе композитора, — для музыки это самое лучшее.
Американцы довольно быстро забыли партийную принадлежность Шостаковича, хотя в некрологе на уход гения отметили — скончался, мол, талантливый композитор, лояльный коммунистическому режиму.
О смерти советского композитора Дмитрия Шостаковича мир узнал как раз из западных источников — СССР хранил молчание. Дело было в том, что советские идеологи впервые после смерти Сталина хотели посмертно назвать человека великим, на что, естественно, требовалось согласование с Леонидом Брежневым, который был в отпуске, что затянуло дело. Некролог появился поздно, но зато с эпитетом "великий".
Мне кажется, что лучшей эпитафией ему была бы такая: "Здесь лежит человек, который не боялся Сталина, но боялся управдома". Он осмеливался возражать Сталину в лицо, на что не решался даже маршал Жуков. Он с невероятным мужеством отстаивал свою музыку. Но абсолютно терялся в бытовых ситуациях, не зная, как сварить для детей кашу или купить заграничные подарки.
- Шостакович скончался 9 августа 1975 года, увенчанный славой и титулами — Председатель Союза композиторов СССР, Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат пяти Сталинских и одной Государственной премии СССР. Десятилетия спустя на антикоммунистическом Западе член КПСС Шостакович остается самым исполняемым композитором XX века. Почему именно Шостакович, почему не отрешенные от идеологических клише Стравинский, Рахманинов?
— Шостакович ворвался в культурное пространство Запада во время Второй мировой войны исполнением 7-й Ленинградской симфонии в США. Успех был беспрецедентным для симфонического произведения. В июле 1942 года советский композитор появляется на обложке журнала Time.
В истории жанра такого никогда не было и не будет. Резонанс, который получило симфоническое произведение, не имел аналога в мировой истории. Его симфония стала не только музыкальным, но и политическим событием, символом сопротивления фашизму. Тем не менее сегодняшние американцы воспринимают музыку Шостаковича как нечто очень личное. Я побывал в США на нескольких сотнях исполнений его произведений, и ни один человек, а публика тут достаточно бесцеремонная, не вышел из зала.
На последнем исполнении 13-й симфонии "Бабий Яр" в Нью-Йорке соседки-старушки, расположившиеся по правую и по левую руку, рыдали. Слушатели плачут и на его 11-й симфонии "1905 год", но не о судьбе первой русской революции. Я думаю, что Шостакович наиболее ярко среди композиторов XX века выразил ужас существования маленького человека в пространстве, где властвуют враждебные ему силы, где от него ничего не зависит.
Дело тут не в политической системе, это психологическое ощущение, которое испытывали многие российские интеллигенты во времена сталинских репрессий, это то, что испытывают современные нам американские активисты движения "Захвати Уолл-стрит", выступающие против корпораций. Интеллектуалы в США тонко ощущают этот нерв музыки Шостаковича.
- "Главный композитор СССР" не раз попадал в опалу: его оперу "Леди Макбет Мценского уезда" разгромили в "Правде" в 1936 году, в 1948-м создателя "Ленинградской" симфонии обвинили в "формализме", "буржуазном декадентстве" и "пресмыкательстве перед Западом". По воспоминаниям сына композитора, Максима Шостаковича, дома у живого классика была приготовлена маленькая сумка, в которой лежали мыло, щетка, свитер и теплые носки, на случай, если за ним придут. Что он рассказывал Вам о том времени?
— Шостакович утверждал, что не только никогда не находился под обаянием личности Сталина, но и ненавидел его всей душой. И я ему верю. После смерти диктатора он хотел озвучить свое отношение к Сталину, потому и началась работа над мемуарами. Нам обоим казалось, что книгу можно будет напечатать в Москве. Я был еще молодой и кудрявый, но удивительно, что и Шостакович так полагал. Я попытался предложить ее для АПН, в другие издательства, но сама мысль "против Сталина" вызывала оцепенение. В то время уже боялись сказать о нем хорошее, но еще боялись сказать и плохое. Шостакович сказал мне: "Печатайте за границей, но только после моей смерти".
- Издание Вами мемуаров, в которых композитор предстал противником советского режима, вызвало неприятие родных и товарищей по композиторскому цеху, самые ярые противники книги усматривали в ней даже подлог.
— Ну, если десятилетия спустя о ней продолжают спорить, значит, книга удалась. И она сыграла именно ту роль, которую и замыслил Шостакович. Он давно уже стал глобальным композитором глобального мира. Я шел недавно по Бродвею, стояли две японки и на двух скрипочках играли вальс Шостаковича. Проходящие нью-йоркцы щедро опускали доллары в распахнутые футляры. Американцы ведь считают эту музыку своей — Стэнли Кубрик взял ее в фильм "С широко закрытыми глазами", хотя Шостакович написал это вальс для советского фильма "Первый эшелон" про освоение целины. Такая вот сюрреалистическая сцена на Бродвее в 2012 году. Композитору она наверняка бы понравилось. Это и есть слава.
