МОСКВА, 11 дек — РИА Новости, Ольга Липич. Представители традиционных религий России и управления по работе с верующими Минобороны РФ считают необходимым увеличить численность военного духовенства в российской армии, насчитывающей пока только 30 штатных священников и двоих мусульманских наставников.
"Сейчас у нас в составе органов по работе с верующими 30 священников и два мусульманина", — сообщил начальник управления по работе с верующими военнослужащими Минобороны Борис Лукичев во вторник на слушаниях в Общественной палате, посвященных состоянию и перспективам работы с верующими в армии.
По его словам, 79% офицеров и 80% солдат и сержантов называют себя верующими, при этом большинство из них исповедуют православие, около 10% — мусульмане, чуть более 1% — буддисты, представителей других религиозных объединений — менее 1%.
"Не хлопать ушами"
Председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Русской православной церкви протоиерей Димитрий Смирнов заявил, что при прошлом министре обороны с момента поручения главы государства о введении военного духовенства было много разговоров, но мало дел. Он призвал не саботировать процесс, а "включить зеленый свет".
"Три с половиной года ушами прохлопали. Потому что понятно: 30 священников погоды не сделают", — сказал Смирнов. По его словам, священников в армии должно быть столько, "сколько надо" — "как снарядов".
Представитель РПЦ отметил, что в Америке на 700-800 человек личного состава приходится один капеллан, в Израиле — на 100 человек — один раввин. "Или мы хотим сделать туфту (тогда два-три десятка священников и два муллы достаточно), или мы действительно хотим заняться воспитанием", — добавил Смирнов.
Главной задачей военного духовенства он считает "создание мотивации исполнения воинского долга". В этом смысле, по его словам, даже Китай и Северная Корея, (в которых, как отметили другие участники слушаний, нет института военного духовенства), тоже имеют людей, исполняющих роль капелланов — в соответствии с "религией коммунизма".
Пользу от военного духовенства, добавил Смирнов, можно определить также, проанализировав статистику суицида в армии, неуставных отношений, самострела, воровства до и после появления военных капелланов.
"Эту пользу видит любая европейская страна. Как только Словения стала государством — через три месяца там возникла система военного духовенства, причем торопились так, что забыли известить об этом папу Римского", — отметил он.
Руководитель департамента Федерации еврейских общин России по взаимодействию с Вооруженными силами, МЧС и правоохранительными учреждениями раввин Аарон Гуревич назвал возвращение института военного духовенства — вопросом государственной важности.
"Сделано недостаточно. Надеемся, что количество военных священнослужителей будет расти… Вопрос возвращения института военного духовенства — вопрос государственной важности", — заявил он на слушаниях.
По словам Гуревича, он уже более шести лет сотрудничает с РПЦ, которая является, по его словам, "движущей силой" в процессе введения военного духовенства. В рамках этого сотрудничества, в частности, около четырех лет назад под Оренбургом разворачивали "полевые синагоги". А недавно Гуревич общался с одним из отделений по работе с верующими военнослужащими, которые созданы в округах, по поводу отдания последних почестей солдату иудейского вероисповедания — и "получил во всем поддержку".
О поддержке института военного духовенства российскими протестантами заявил также представитель Евангелическо-Лютеранской церкви аугсбургского вероисповедания, проповедник общины Святого Александра Александр Санакоев.
Споры о муллах
Проректор по учебно-воспитательной работе Московского исламского университета, действующего под эгидой Совета муфтиев России, Раис Измайлов отметил, что двух мусульманских священнослужителей, которые сегодня штатно работают в армии, конечно, недостаточно, но очевидно, пока мусульманские организации больше предоставить не могут. Поэтому Измайлов предложил юридически закреплять связь армейских подразделений с мусульманскими организациями на местах — для консультаций, разрешения конфликтов с мусульманскими военнослужащими, воспитательной работы.
"Мы готовы проводить курсы для офицерского состава, занимающегося воспитательной работой", — отметил представитель Совета муфтиев.
Он также предложил направлять выпускников исламских вузов на практику в воинские части для работы с мусульманским составом.
Выступление Измайлова встретило острую критику со стороны президента Информационно-аналитического центра "Религия и общество" Алексея Гришина, девять лет возглавлявшего в администрации президента направление по взаимодействию с мусульманскими религиозными организациями. Он напомнил, что у Совета муфтиев России "есть предупреждение за экстремистскую деятельность".
По мнению Гришина, "категорически нельзя привлекать местных имамов", в том числе от организаций, входящих в Совет муфтиев России (возглавляемый Равилем Гайнутдином), пока они не будут проверены на возможную причастность к экстремистской деятельности. А обращать внимание армии следует, прежде всего, на организации, входящие в состав двух других крупнейших централизованных мусульманских объединений России — Центрального духовного управления мусульман России (во главе с Талгатом Таджуддином) и Координационного центра мусульман Северного Кавказа (во главе с Исмаилом Бердиевым).
Культура и общественность
Введение военного духовенства поддержали также другие участники слушаний в Общественной палате — представители религиозных организаций, разных родов войск, деятели культуры и лидеры общественных организаций. В их числе артист Василий Лановой и президент фонда "Холокост" Алла Гербер.
"Присутствие Церкви в армии необходимо, потому что Церковь во все времена была носителем культуры", — сказал Лановой.
По его словам, патриотизм воспитывается, прежде всего, российской многовековой культурой.
"Я — за то, чтобы в армию пришел священнослужитель, чтобы было духовное начало… Но очень важно, кто именно придет", — заявила в свою очередь Алла Гербер.
