ЦДК DOC: Что вы говорите будущим документалистам на первом занятии?
Михаил Угаров: В начале обучения мы честно, очень честно говорим: ребята, денег у вас не будет никогда с этой профессией. Больше того, если вы работали на телевидении раньше, вы потеряете профессию, потому что вы не сможете работать – по этим технологиям вам будет уже западло работать, и вы потеряете хлебную должность.
ЦДК DOC: Что можно считать документом?
М.У.: Я однажды проводил опрос людей, что такое документ, и задал им вопрос: предположим, вам надо бежать, и вы никогда не вернетесь в этот дом, какие документы вы с собой возьмете? Только не говорите мне: паспорт, документы на жилплощадь… Мы составили потрясающий список. Туда попали кошка, маленькая девочка пяти лет, какие – то горшки с цветами, и это было мотивировано. То есть не просто горшок с цветком – это горшок с цветком и с историей, имеющей отношение ко мне. Абсолютный документ. Одна женщина сказала: мне нечего даже выдумывать. Я бежала из Сумгаита, и у меня до сих пор хранятся в шкатулке ключи от квартиры, в которую я уже никогда не попаду, там живут другие люди. Ключи – это предмет. Но это и документ. Снять фильм про ключи, мне кажется, это очень интересно.
ЦДК DOC: Насколько достоверен документ?
М.У.: Доверять документу нельзя, как нельзя иногда доверять людям, потому что люди иногда говорят правду, а иногда врут. Документ ведет себя точно так же. Мы же знаем по интернету, сколько вбросов: читаешь – потрясающий подлинный документ, а потом выясняется – это вброс. Большинство документов как раз делаются для того, чтобы скрыть истину.
ЦДК DOC: Кто он – сегодняшний герой документального кино?
Сегодняшний герой – совсем не герой. Кажется, если взять камеру и снимать оленевода, то фильм получится. Это же так интересно – оленевод! Человек из толпы, самый обычный, самый тривиальный, но и у него есть свои трагедия, драма и комедия. У нас в школе такие персонажи попадают в раздел «Скучные люди». Сегодня таких мы видим и в политике. Ведущие политические силы – это не лидеры партий, а люди из толпы, которые были на “Оккупае”. Эти люди и двигают процесс.
ЦДК DOC: Сегодня снимать документальное кино, кажется, может каждый. Что это меняет?
М.У.: Все однажды будет востребовано. Какая – то глупая запись на Youtube будет однажды для какого – то человека очень серьезным документом. Протоколировать эту жизнь нужно любыми способами. Сейчас любой Петя, Вася, Сережа – он режиссер. Это замечательно. И теперь уже мое восприятие скажет: он режиссер или это хоум – видео. Мне кажется, это хорошая ситуация. Появляется больше выбора.
ЦДК DOC: Большинство людей враждебно реагируют на камеру. Что это – нежелание быть зафиксированным во времени и пространстве или наоборот, скрытое желание?
М.У.: Как обычный человек фиксирует себя, вы знаете? В facebook, в "Живом Журнале", в "В Контакте". Говорят, что это коммуникация, а по сути – это желание себя фиксировать. Чтобы потом забежать на два года назад, почитать. У человека есть потребность себя фиксировать. Это как на заборе написать "здесь был Вася". Мы с Мариной Разбежкиной это уважаем и не ругаемся, когда портят архитектуру. Потому что понятно же – человеку хотелось хоть как – то себя задержать в кратковременной жизни. Вот почему люди, реальные люди, охотно снимаются в документальном кино. Сначала кричат: "Нет, я не буду, уберите камеру, не надо, я страшная, я некрасивая, я толстый", но очень хотят. И когда расслабятся, то говорят, их невозможно остановить. Если вы меня начнете снимать, мне понравится. Но поначалу я начну говорить: "Нет, ни за что!". Это абсолютно естественная психологическая защита. Рано или поздно она спадает.