Наталия Григорьева
В качестве литературной основы для своей новой работы – фильма "В доме" (Dans la maison) – Франсуа Озон выбрал пьесу испанского драматурга Хуана Майорга "Мальчик с последней парты". Неудивительно, учитывая тяготение французского кинематографиста к театральности - многие фильмы Озона похожи на запечатленные на пленке спектакли. Скажем сразу, что "В доме" не исключение: он состоит из выверенных сцен, внутри которых персонажи перемещаются по геометрически расчерченным траекториям, а в финале на экран, словно из-за кулис, "выползает" занавес. Верным остается Озон и сатирической интонации, свойственной его картинам и, как правило, обрушивающейся на типичных представителей современного среднего класса. В новом фильме в качестве рупора выступает шестнадцатилетний мальчик, то ли гений, то ли психопат.
Начало учебного года в лицее: ученики собираются во дворе, преподаватели в учительской готовятся к занятиям, звенит звонок, и все расходятся по классным комнатам. На первом уроке преподаватель французского и литературы Жермэн (Фабрис Лукини) просит школьников написать о том, как они провели выходные, а позже, хватаясь за голову, зачитывает "шедевры" жене-галеристке Жанне (Кристин Скотт Томас). "Такого ужасного класса у меня не было никогда", - сетует Жермэн, расставляя двойки и колы за рассказы о просмотре телевизора и поедании пиццы. И вот совсем уж было отчаявшийся учитель натыкается на сочинение мальчика Клода (Эрнст Умоер), в котором он описывает, как ходил заниматься математикой домой к своему однокласснику, как исследовал жилище, как почувствовал в одной из комнат "запах женщины среднего класса" - на этой фразе и учителю, и его жене становится понятно, что перед ними явный талант. Под чутким руководством неудавшегося писателя Жермэна, снабжающего мальчика романами Флобера и практическими советами, Клод продолжает работу над своим произведением, и для этого ему приходится буквально стать частью чужой семьи.
Озон образца 2012 года словно собрал все найденное им самим для предыдущих фильмов: насмешливую интонацию "Крысятника", квартирные мизансцены в духе "Капель воды на раскаленных скалах", семейную драму, напоминающую "5х2". Дело, конечно, не в повторении, а скорее в верности, тем более, что ко всему вышеназванному режиссер добавляет нового для себя сюрреализма. По мере того, как Клод все больше сближается с семьей, о которой пишет, и как все больше времени проводит в чужом доме, граница между реальными событиями и тем, что происходит по воле автора, стирается.
В какой-то момент почувствовать разницу не могут уже не только зрители, но и наставник Клода Жермэн. Он, несостоявшийся, бездетный, вынужденный выслушивать жалобы жены по поводу возможного закрытия ее галереи в виду нерентабельности, становится легкой добычей для манипулятора, которым оказывается Клод. Почувствовав свою власть над ситуацией, герой из решившего попробовать свои силы в литературе подростка превращается в хитро улыбающегося кукловода, который в буквальном смысле втягивает учителя в свой текст – в нескольких эпизодах Жермэн материализуется в том самом доме, наблюдает за происходящим, беседует с Клодом.
Концовка оказывается на удивление мягкой для режиссера, хотя на протяжении всего фильма персонажи не перестают нагнетать атмосферу, постоянно твердя о важности финала, который должен быть неожиданным и одновременно единственно возможным. По доброй озоновской традиции, не последнюю роль играют героини – прекрасные и коварные, оставляющие мужчин в состоянии, вызывающем сочувствие. Блондинка Эстер (Эмманюэль Сенье), та самая женщина, пахнущая средним классом и запертая в доме с глупым сыном и узколобым мужем, поначалу скучает за журналами по дизайну, а в итоге, взбудораженная появлением Клода, решает за него, чем кончится их история. А брюнетка Жанна, выставляющая в своей галерее то резиновых женщин с головами диктаторов, то однообразные фотографии неба над Пекином – лишь бы людям нравилось, лишь бы покупали – неожиданно посылает мужа Жермэна в нокаут точным ударом по голове. В качестве орудия – книга опального французского классика Селина, а вовсе не какого-нибудь Флобера.
