АТОМНЫЙ ЛЕДОКОЛ "РОССИЯ", 8 окт – РИА Новости, Анна Юдина. Дрейфующая научно-исследовательская станция "Северный полюс-39" (СП-39) завершила свою работу совсем недавно, но итоги ее деятельности еще предстоит анализировать. Полученные за год наблюдения, может быть, помогут приблизиться к разгадке глобальных процессов, которые происходят в Арктике.
Все репортажи об арктической экспедиции с участием корреспондента РИА в Петербурге читайте здесь >>
Настоящая гордость российских ученых - маленький "городок" в ледяных просторах - прожил почти год, ни разу не задержав отправление научных данных на большую землю. О том, что делают 16 человек на дрейфующем льду в течение года, как они проводят будни и праздники, корреспонденту РИА Новости рассказали сами сотрудники СП-39.
Пока атомный ледокол "Россия" полным ходом приближается к Мурманску, зимовщики готовят материалы наблюдений к сдаче, а вечерами отдыхают, отсыпаются, ходят в судовую баню и бассейн. Провести почти год на дрейфующем льду по силам далеко не каждому, говорят они.
Условия дрейфа нередко могут стать экстремальными, когда льдина, на которой стоит станция, начинает ломаться. Сильно утомляет работа в условиях полярной ночи, низких отрицательных температурах, оторванность от родных и близких. И все же Арктика снова и снова притягивает как опытных специалистов мирового класса, так и молодых полярников, впервые отправляющихся в дрейф. Чем же они занимаются в течение года?
Проникнуть в тайны океана
На самом деле, задача полярников на дрейфующих научно-исследовательских станциях - получить наиболее качественные данные о состоянии природного комплекса в районе дрейфа станции в любой области проводимых исследований в достаточном объеме и предоставить их для анализа на большую землю, рассказывает начальник океанографического отряда СП-39 Сергей Кузьмин.
"Всесторонний, качественный анализ полученного материала мы просто не в состоянии сделать в сжатые сроки в условиях дрейфующей станции. Для анализа нужно использовать климатические базы данных, иметь обширные материалы для сравнения", - отметил Кузьмин.
Если говорить конкретно о задачах океанологов на СП, то их научная программа незначительно меняется год от года, дополняясь лишь новыми задачами по испытанию и внедрению в практику новых приборов.
"Нам нужно следить за состоянием и динамикой водных масс океана в районе дрейфа. Мы зондируем океан с помощью высокоточного зонда американской фирмы SBE. Получаем с его помощью такие физические характеристики, как соленость, температура, давление в толще океана", - рассказал Кузьмин.
Одна из задач - исследование атлантических вод, поступающих в Арктический бассейн Северного Ледовитого океана через пролив Фрама. В том районе, где дрейфовала станция, он распространяется до глубин 800-900 метров, поясняет Кузьмин.
"Это небольшой кирпичик, который мы кладем в фундамент понимания того, как меняется климат в Арктике, что на него в большей степени влияет и как могут повлиять конкретные параметры гидрологического режима. Тем более, мы можем сравнить наши данные с данными ряда зарубежных буев, которые ставят в Северном Ледовитом океане, получить общую картину состояния вод Арктического бассейна", - считает Кузьмин.
Еще одна задача океанографического отряда на СП - фиксировать течения на разных уровнях океана и измерять их параметры. Делается это с помощью специальных приборов - акустических профилографов.
"По нашей программе нам было важно получить характеристики течений во всей толще воды от поверхности до ядра атлантических вод. Мы этого добились, установив приборы по цепочке. На данный момент есть неплохая картина течений", - рассказал Кузьмин.
"Поймать" ветер и облака
У метеорологов на СП больше всего работы - они делают наблюдения через каждые три часа в одно и то же время по Гринвичу. Передача данных на большую землю происходит через каждые шесть часов, рассказывает метеоролог СП-39 Иван Разинков.
Есть стандартные наблюдения - температура воздуха, влажность, скорость ветра. На станции, помимо классической метеорологической "будки" работает автоматическая метеостанция финского производства, которую уважительно хвалят. С ее помощью также производятся стандартные метеорологические наблюдения: скорость ветра на высоте 10 метров, его направление, температура, влажность, давление и температура поверхности на границе снега и льда, в середине снежного слоя и на поверхности снега.
Кстати, максимальная температура воздуха на СП-39 была отмечена на уровне плюс 2,5 градуса, минимальная - минус 43 градуса по Цельсию.
"Специальные наблюдения включают в себя работу с разнообразнейшими приборами. Например, велись наблюдения за газовыми составляющими - два прибора измеряли концентрацию СО2, а третий измерял концентрацию метана", - поясняет Разинков.
К другому виду специальных наблюдений относились измерения параметров облаков. Облачность измеряли с помощью специального прибора (лидара) - он "пробивает" до шести километров вверх, отражает облачность по слоям. После обработки полученных данных составляется график облачности в течение дня, учитываются в нем и осадки.
Метеорологи также использовали атмосферный профилограф - уникальный прибор российского производства, который бесконтактно измерял профиль температуры в атмосфере до высоты в 1 километр.
"Точность прибора очень хорошая. Это полезно для исследования физики процесса - виден профиль температуры, и сразу можно видеть структуру приледного километрового слоя атмосферы, что позволяет определять детальные характеристики, например, фронтальной зоны", - говорит Разинков.
Проводились и замеры радиационного фона - но отголоски "Фукусимы" до Арктики не добрались, все значения оставались в пределах нормы, очень маленькими, добавляет ведущий метеоролог станции Сергей Гущин.
Ученые измеряли содержание озона в атмосфере, исследовали вертикальную структуру - профиль температуры в снежном покрове - размер кристаллов, их количество, добавляет он. А их коллеги по станции шутят - у метеорологов полный набор работ, включающий бессонные ночи. В сильные морозы они, кроме всего прочего, ведут борьбу с обмерзанием приборов - эта проблема на станции знакома всем.
Предсказатели "ледотрясений"
Специалисты-ледоисследователи на станции занимаются основой основ, на которой, собственно, и едет плавучий научный "поселок" по просторам Северного Ледовитого океана. Опытные специалисты Сергей Ковалев и Дмитрий Тузлуков раньше все время сменяли друг друга на разных станциях и только на 39-й им удалось поработать вместе.
У них было три основных программы, и первая из них - это морфометрия льда.
Важно понять, как ведет себя конкретное ледовое поле в условиях меняющегося климата Арктики, как оно намерзает, как тает и что это обуславливает. Был разбит ледовый ("толщиномерный") полигон, где каждые 10 суток ученые пробуривали во льду отверстия и измеряли толщину льда, высоту снега и превышение высоты льда над уровнем океана - грубо говоря, его плавучесть.
Смотрите фото: Безуспешные поиски льдины для дрейфующей станции в Арктике >>
"Мы очень бережно относились к полигону. Кроме нас и начальника станции там запрещено было всем ходить... правда, собаки еще бегали", - шутит Ковалев, рассказывая об итогах деятельности группы ледоисследователей.
Второй задачей являлась работа с прибором для дистанционного (бесконтактного) измерения толщины морского льда. Эта техника - канадская, отечественных качественных аналогов, к сожалению, пока нет. Точность у нее фантастическая, в пределах пяти сантиметров, говорит ученый.
"Честно говоря, мне до сих пор не верится, что толщину морского льда можно измерить дистанционно. Но создатели этого прибора пошли по очень оригинальному пути - они не стали измерять толщину льда как таковую, а заложили измерение расстояния от прибора до морской воды. Это совсем другой подход. Ведь у морского льда нет точной нижней границы - там внизу такая "борода", которую сигнал не в состоянии точно отразить. А от морской воды посылаемый сигнал отразиться может", - пояснил Ковалев.
Третья задача - изучение динамики ледяного покрова, и вот тут-то, пожалуй, цель самая интересная и трудная - предсказать разрушительные волновые возмущения - "ледотрясение". На станции стояло несколько сейсмометров и сейсмонаклономеров, и с них писалась информация с частотой 100 герц - то есть сто измерений в секунду. Отмечалось сотрясение льда, любые его подвижки, то есть шла фиксация всего спектра волновых возмущений разной природы в ледяном покрове.
"У нас основная задача - попытаться со временем научиться прогнозировать разрушение ледяного покрова. Она неимоверно сложная, и когда будет решена - пока неизвестно, но мы в этом плане активно работаем. Во всем мире не могут предсказать землетрясение, а нам надо предсказать "ледотрясение". Анализируя данные, мы, видимо, можем за 10-15 секунд предсказать разлом льдины. Наша задача сложнее - ведь сейсмоприемники стоят на неподвижном грунте, а у нас все движется за счет дрейфа льдины, и надо учитывать это движение", - отметил Ковалев.
Отлов планктона и промер глубин
Гидрохимик СП-39 Сергей Байдюк в течение года отбирал пробы воды, льда, и атмосферных аэрозолей - для того чтобы определить уровень загрязняющих веществ в Арктике.
"То, что можно было померить на станции, я измерял там - это силикаты и фосфаты в снеге, воде и во льду. На биогены, фосфаты, силикаты и растворенный кислород делаются пробы с разных глубин дважды в месяц. Еще была реализована гидробиологическая часть - лов планктона в слое от нуля до 50 метров - я его фиксировал формалином, а считать и определять его будут специалисты в Петербурге", - рассказал гидрохимик.
Задача гидрографа Дмитрия Волошко была не менее интересной - с помощью современного эхолота измерить глубины океана, над которыми пролегал путь льдины со станцией. У эхолота на СП-39 диапазон глубин до 11 километров и точность выше, чем у любого судового прибора. Глубины измеряются непрерывно - раз в 10-15 секунд, учитывая прохождение сигнала до дна и обратно.
"Половина нашего пути проходила по неисследованным глубинам, "белым" пятнам. Конечно, значения были ожидаемые, но половина промеров производилась впервые, а вторая часть - в местах, где старые промеры требовали уточнения. Полученные материалы будут переданы в картографическое производство ВМФ в Петербурге, при очередном издании карт на эти районы будут внесены уточнения", - пояснил Волошко.
Виртуозы технической мысли
Отдельного признания заслуживают технические специалисты станции, признают зимовщики. Без работы инженеров и радиста не было бы бесперебойной работы дизельной электростанции (ДЭС) и непрерывной передачи данных на большую землю. Инженер-технолог первой категории Максим Куров (иначе говоря, повар) кормил всех своих коллег на протяжении целого года. Техник Павел Кондратьев в любую стужу и мороз копался в двигателях снегоходов, все чинил и мастерил, работал на гусеничном тракторе, присматривал за ДЭС. У Павла первая зимовка, хотя кажется, будто не меньше, чем пятая.
"Ребята позвали - пришлось идти", - улыбается он.
Радист Алексей Спирин - самый молодой сотрудник СП-39, ему всего 23 года.
Задачи перед ним стояли не менее серьезные, чем перед любыми исследователями Арктики - протянуть километры проводов для маленькой телефонной станции на камбузе, обеспечивать возможность быстрой круглосуточной связи с большой землей через систему спутниковой связи Iridium, принимать деловую и личную переписку, телефонные звонки, и главное - отправлять огромные объемы информации, полученной в ходе непрерывных научных наблюдений.
Кстати, полярники вспоминают, что один из зимовщиков на станции Восток в Антарктиде, не штатный радист, а просто увлеченный радиолюбитель, в 2005 году провел 4-5 подтвержденных сеансов связи с дрейфующей станцией СП в Арктике. Конечно, такая связь между двумя полюсами одной планеты возможна только при наличии хорошей аппаратуры и подходящих погодных условий. А радист на СП-35, между прочим, участвовал в чемпионате мира по радиоспорту.
Медпомощь в полярных условиях
За время зимовки Сергей Ковалев потерял более 30 килограммов, это было планомерное похудение, не резкое и, в принципе, соответствовавшее нагрузкам, рассказывает врач СП-39 Михаил Воронцов. Физические нагрузки у исследователей были серьезные, но большого количества травм удалось избежать.
"Нормально перезимовали, все в штатном режиме - за исключением того, что метеоролог Иван Разинков сломал руку. Я в начале зимовки опасался большего количества травм. Простудных заболеваний было мало, статистически они незначимы, в основном подкарауливало обострение остеохондрозов - болели спины от физической работы. Очень благодарен за наличие массажной кровати, которая помогала и снимала с моих рук заботу - ведь достаточно тяжело здоровенного дядьку промять так, чтобы все встало на свои места. А так на кроватку положил, он 40 минут полежал, затем дорабатываешь руками проблемные зоны - проще, лучше и удобнее", - рассказывает Воронцов.
На СП-40 после травмы Ивана купили рентгеновский аппарат. Воронцов признается, что в какой-то момент ему рентгеновского аппарата очень сильно не хватало - ведь не было уверенности в том, какой это перелом, и правильно ли сопоставлены кости. Однако рука у Разинкова уже почти набрала силу, работает нормально и опасений у доктора теперь не вызывает.
Воронцов отметил, что на станции проводилось анкетирование личного состава - результаты опроса были направлены психологам в ААНИИ и использованы в индивидуальной работе врача с каждым зимовщиком.
И напоследок...
В конце нашей беседы с зимовщиками задаю давно интересующий меня вопрос: что самое сложное в дрейфе?
"Возвращение домой", - почти не задумываясь, отвечает начальник СП-39 Александр Ипатов, до этого молча слушавший наши разговоры.
"А у каждого свое, - добавляет Михаил Воронцов. - Для каждого человека моральные психологические сложности зимовки строго индивидуальны. Нельзя подвести 16 человек под один знаменатель. У каждого свои причины и свои сложности, которые и решаются в индивидуальном порядке".
