Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Кажется, кто-то — да, в общем, все мы — так и не поняли, с каким писателем жили совсем недавно рядом. Василий Аксенов, родившийся 80 лет назад, 20 августа 1932 года, и умерший 6 июля 2009 года, похоже, настолько громадная личность, что истинный ее масштаб выявит кто-то другой. Не наше время. Да вот хотя бы: человек, дважды победивший советскую власть, но и с послесоветским временем не сошедшийся характерами — это надо уметь.
Силища
Разойтись со своей эпохой можно по-разному. Она может раздавить человека, как каток. Но если ты Аксенов, то каток — это ты, а эпоха… тем хуже для нее. Вообще, непобедимая физическая и моральная силища этого человека — чуть не главное в нем. Даже его странная двойная смерть — очень в стиле Аксенова. 15 января 2008 года все было как всегда — начиная с гимнастического зала в московской квартире. Он напоследок постоял там немного на голове (в 76 лет), потом сел за руль и, опять же, как всегда, тронулся на Ленинские горы, бегать. Вернулся, снова сел за руль. Отъехал от дома 200 метров и упал лицом на руль — инсульт. В коме, почти не приходя в себя, находился еще полтора года, до 6 июля 2009 года. Без боя не сдавался.
В книгах Аксенова эта сила не только ощущалась, она сделала его уникумом для своего времени, поставила среди писателей в какую-то отдельную категорию. Перед нами редкий случай полного соответствия личности автора его произведениям.
Речь вот о чем: если бы вы увидели Роберта Льюиса Стивенсона, болезненного худого человека, немалую часть жизни проводившего в постели, вы бы не поверили, что это он написал "Черную стрелу", "Похищенного" и "Катриону". А вот Александр Дюма, списавший с самого себя Портоса — этот своим работам соответствует.
Но есть пример и лучше, Иоганн Себастьян Бах. По физическим данным — мог бы быка убить. Умер в 65 лет, по тем временам — очень неплохо, да и то по ошибке, из-за неудачных операций на глазах. Был отцом 19 детей от двух жен. И отличался дикой работоспособностью, оптимизмом (что видно и по его музыке, уверенной и радостной). Самый настоящий Аксенов.
Работоспособность… сколько же Аксенов написал, и каких вещей! Романов и повестей — 25 штук, пьес — 8, и многое другое. Тем более интересна история, которая приключилась с ним после 1990 года, когда ему вернули советское гражданство, он начал проводить немалую часть жизни дома и писал как прежде много. И его… не поняли? Или — хуже?
Человек вне возраста и поколений
Анатолий Королев, писатель и друг Аксенова (это он рассказал мне о последнем дне несокрушимого атлета), определяет ситуацию так: критики возненавидели Аксенова за "звездность" на телевидении и газетах (вот, кстати, отличное интервью, причем последнее). Они окружили его книги молчанием или чем-то похуже, единственную в его жизни литературную премию на Родине в 2004 году за "Вольтерьянцев и вольтерьянок" сделали поводом для оскорблений.
Да, он огорчался. Хотя ситуация для него была знакома — он был вышвырнут из СССР в 1980-м году под вой советских литературных консерваторов, вернувшись, обнаружил, что их место заняла "литературная общественность", то есть примерно то же самое. А вдобавок он застал нынешний цивилизационный коллапс — люди в России перестали читать, книги перестали продаваться. Ведь привык к стотысячным тиражам, а тут не читают ни его, ни других.
Но если сломать себя он не дал в 1970-е, то уж как-нибудь в российские годы тоже не поддался. Жил часть года в домике у моря в Биаррице (Франция), часть — в Москве как во Франции, в кафе на первом этаже его дома у него был открытый счет, там он принимал массу людей, друзья его обожали. Всегда и везде — тот же Аксенов, хороший виски и сигареты, джаз, открытая и радостная душа. Жил как хотел и ни у кого разрешения не спрашивал.
И писал как хотел. А критики — тут сложно. Для многих (я сделал пару звонков) это было искренне. "Что он творит?" — самая типичная реакция тех дней. Наиболее добрые приговорили его к роли "писателя ушедшей эпохи", которая пролегала от "Звездного билета" до "Острова Крым". Мало ему, что ли, всенародной славы 1960-х — 1980-х? Вот пусть с ней и остается.
Это, конечно, классический случай читательского консерватизма: всю жизнь напоминать автору его первую поэму (оперу, картину) и упрекать за то, что в прочих "нет той свежести". Это всегда глупо, но хотя бы понятно.
Менее добрые печально произносили: "возрастное". Но вот он выступает на "Школе злословия" в 2005 году, Аксенову 73 года. Это — человек с "возрастными проблемами"? Это полный сил король-лев, пытающийся не задеть случайно лапой кого-то, кто послабее. Наоборот, близкие не замечали у него ни малейших признаков умственного упадка — и удивлялись.
Сегодня издали его неоконченную книгу, "Ленд-лизовские", вытащили из компьютера все, даже наброски, он работал над книгой до последнего дня. Того, кто поверил критикам, может ожидать тут шок. Извините, если кого огорчу, но зрелый Аксенов как бы не сильнее молодого, и по наброскам это даже лучше видно. Хотя "что он творит?" тут очень даже уместно.
Представьте себе джазового пианиста… да, я уже сказал, что Аксенов любил джаз, но он и в литературе делал именно джаз… чьи руки на клавишах не остановить. Неудержимый поток импровизаций, скольжение пальца по всем клавишам сразу, масса музыкальных цитат — и бешеный оптимизм. Как у Баха. И никакой серьезности, еще вот печатно материться полюбил. Хаос. Балаган. Литература — это ведь все-таки игра.
Но он ведь и раньше так писал. Только в зрелом возрасте, еще раз извините за особое мнение, он научился это делать лучше. Так, что ему не только равных не было, но даже и похожих на него. "Вольтерьянцы" — великолепны, "Московская сага" — тоже, да и вообще все позднее.
Что касается "литературной общественности", так ведь она точно так же поступила и с вернувшимся в Россию Солженицыным, и демонстративно игнорировала и игнорирует еще многих, многотиражных и знаменитых, всяких. Эта "общественность" как раз в тот момент полюбила "маленького человека" (и озлобленного на жизнь писателя, и такого же героя) и начала всех, кто на ее взгляд и правда писатель, выводить из гоголевской "Шинели".
Но Аксенов ни одного дня жизни с этой шинелью и рядом не стоял, и ничего маленького в нем и его героях не было. Он из совсем другой традиции. Да, кстати о маленьких и озлобленных, был ли он диссидентом? Вроде бы да. В 5 лет, то есть в 1937 году, остался без родителей, "Крутой маршрут" его матери Евгении Гинзбург и сейчас идет на сцене "Современника" по воскресеньям, это как раз о 1937-м. Хорошо, что его через год нашли в детдоме, куда тогда сдавали детей "врагов народа"… Ходил на демонстрации еще в конце 1960-х, участвовал в тамиздатовском альманахе "Метрополь" в 1979 году, был лишен советского гражданства и выгнан из страны…
В общем, вроде как диссидент. Но крайний случай диссидента — это некто, заранее обреченный на поражение, тот, кто даже воздухом "этой страны" дышать не может. А Аксенов — он ведь не со страной боролся, а с советским идиотизмом. И победил. В 1960 году, когда стал знаменит, в 1990-м, когда его попросили вернуться… И вот в этих, 1990-х и двухтысячных тоже. Так что и тут ни в какие рамки не вписывается.
Незаметный гигант
Ничего печального в этой истории нет, как нет ничего печального в самом Аксенове и его хулиганских книгах. Насчет того, кто и когда оценит Аксенова: тот же Бах к концу жизни, в 1740-е, считался "человеком прошлого", далее его почти забыли, но уж зато потом так вспомнили… И он оказался таким современным — причем для нашего века больше, чем для восемнадцатого…
Произойдет ли то же самое с Аксеновым? А почему бы и нет, хотя бы по той причине, что для современников он был слишком большим, чтобы его заметить и оценить. А это известный эффект. Толстой и Достоевский: в наше время нельзя даже заикнуться, что местами они слабо писали — а как к ним относились окружавшие их люди? К Достоевскому-то, с его психическими особенностями и игроманией, к графу Толстому в лаптях? Да соответственно относились. Они же тогда памятниками еще не были.
А теперь вопрос. Кто гиганты нашей прозы ХХ века после Чехова? Горький и Шолохов — то ли да, то ли уже нет. Булгаков и Трифонов — конечно, да. Алексей Толстой — да или нет? Солженицын — да или нет? Но вот Аксенов… А если — да?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
