Хоттабыч был безмерно признателен своему избавителю другу Вольке, но почему-то так и не смог разделить на футбольном стадионе его симпатий к команде "Шайба".
Он стал фанатом команды "Зубило", не совладал с чувствами и стал дергать волоски из своей волшебной бороды, приговаривая: "Трах-тибидох-тибидох-тах-тах!". Все помнят, чем кончился тот матч.
Это случай иррациональной болельщицкой страсти. Он выдуман, но реален. Все мы, болельщики, немножечко хоттабычи. Все наши пристрастия возникают на подсознательном уровне. В реальной жизни они осложняются, оснащаются внешними обстоятельствами и благоприобретенными интересами. Тут в первую очередь дают о себе знать патриотические эмоции со всевозможными оттенками – дворовый патриотизм, городской, региональный, государственный, национальный, прошу прощения – националистический и, увы, расистский.
Издревле выяснение отношений на спортивных аренах представлялось альтернативой войнам. Правда, как правило, неполноценной, недостаточной, и потому ни одна всемирная Олимпиада не смогла предотвратить ни одной из мировых боен. Ни той, что началась в 1914-м, ни той, что случилась в 1939.
Последняя примечательна в силу того обстоятельства, что за три года до нее олимпийский праздник братания прошел в столице той страны, что уже несколько кряду лет вынашивала гада. Коричневого гада.
Рок еще раз настиг уже денацифицированную Германию в 1972-ом году. Мюнхенская Олимпиада осталась в истории праздником с черной отметиной. С олимпийского Мюнхена, как полагают некоторые наблюдатели, можно сказать, и началась ползучая террористическая война, которую иногда называют третьей мировой войной.
Московской Олимпиаде предшествовало вступление ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Был памятный бойкот со стороны США и еще нескольких стран, коим наша страна через четыре года отплатила той же монетой, проигнорировав лос-анджелесские Игры.
Самый свежий пример: Пекинская Олимпиада стартовала день в день с войной в Южной Осетии.
Так ведь и нынешние спортивные триумфы на аренах Лондона проистекают на фоне разгорающейся войны в Сирии.
Смертоносные войны и спортивные сражения идут если не рука об руку, то шаг в шаг. Они друг друга не замечают, или стараются не замечать. Они друг другу не мешают, за тем исключением (Мюнхен-72), о котором я уже поминал. Впрочем, мы помним, и он не помешал – Игры продолжились уже на следующий день после шокировавшего всех смертоубийства.
И сколько времени длится история Олимпийских Игр, столько возносятся призывы: "Спорт – вне политики". И ровно столько же времени спорт не удается отделить от политики. Хотя бы потому, что спорт давно стал частью политики. Как, впрочем, и частью всей остальной общественно-социальной жизни.
Если для отдельного частного лица в любой стране спортивная карьера может послужить лифтом, поднимающим его на вершину социального благополучия и общественного признания, то и сами страны, сколь бы они ни были могущественны в военном, экономическом или культурном отношениях, не прочь погреться у костра славы своих спортсменов. Тому свидетельства, в частности, нередкие визиты первых лиц государств на Олимпиаду. Сказывается это еще и в том, как щедры бывают правительства, чтобы стимулировать успехи своих спортсменов. Как в символическом отношении (ордена и иные знаки отличия и величия), так и в материальном выражении (денежные премии, квартиры, дорогие машины).
Кубертен, убежденный противник коммерциализации олимпийских игр, стоявший на том, чтобы сделать их зоной, свободной от бизнеса, в конце концов, потерпел поражение. Рынок и здесь взял верх.
И другой постулат инициатора возрождения Игр – "главное не победа, а участие", не выдержал испытания исторической практикой.
Участие – главное для тех, кто проиграл. А для остальных – как для тех, кто выиграл, так и для нас, свидетелей счастливых, – главное – Ее Величество Победа. И только она. В этом соль интереса к профессиональному спорту.
Физкультура – другое. Физкультура – для здоровья.
Профессиональный спорт – это жизнь на износ. И, как правило, жертва здоровьем. Но таков выбор тех, кто не готов пожертвовать своим природным даром.
Конечно, и Спорт Больших Достижений, подкупающий искренностью, страстью, самоотверженностью, не всегда чист. И за Олимпиадами тянутся шлейфы скандалов – судейских, допинговых, сговоров, подкупов и т.д. И на той Олимпиаде, что мы сегодня изо дня в день наблюдаем, уже кто-то уличен в допинге, кто-то в неспортивном поведении, кто-то в неполиткорректном высказывании...
Так ведь они тянутся едва ли не за всякой деятельностью, сколь бы благородной она ни была.
В том и значение олимпиад, что они побеждают собственные пороки. Как и в том, что они дают выход тем нашим чувствам, что погребены под спудом житейской рутины, которые дремлют в нас неопознанными, неосознанными объектами.
Тот же патриотизм, как некая стихийная эмоция, может стать по ходу переживаний у экрана телевизора более осознанным, зрячим. Мы вдруг понимаем, что государство, страна, нация, отчизна – это не всегда синонимический ряд понятий.
ООН значится как Организация Объединенных Наций, а на самом деле является Организацией Объединенных Государств.
У тебя могут быть претензии к государственному устройству страны, к ее порядкам, но они отступают перед твоими чувствами по отношению к Отчизне в то мгновение, когда Фридзон на последних секундах попадает в корзину из невероятно сложного положения и вырывает победу у бразильцев. Наверное, на трибуне, или у экрана телевизора сидел Хоттабыч со своим: "Трах-тибидох-тибидох-тах-тах!". И как он нужен был, когда наши баскетболистки проиграли на последней минуте австралийкам. И как он еще не раз понадобится… чтобы занять в медальном зачете достойное место.
***
Наконец, самое главное: каждая Олимпиада – модель глобализованного мира со всеми его антиглобалистскими настроениями и порывами. Это ведь еще и манифестация солидарности победителей и побежденных, больших индивидуалистов и отчаянных эгоистов, каких свет не видывал. А нам довелось их увидеть. И нам еще доведется их увидеть. Ими восхититься. Ими возгордиться уже независимо от того, чью Отчизну они будут символизировать.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
