Юрий Кобяков, специально для РИА Новости
Наполеон был не только великим государственным деятелем и полководцем, но и блестящим пропагандистом и пиарщиком - теоретиком и практиком этого дела. Все его войны сопровождались массированными пропагандистскими кампаниями, направленными, прежде всего, на деморализацию армии и народа страны потенциального противника. К тому же, для Наполеона было очень важно, чтобы в общественном мнении Европы "нарушителем мира" перед каждой войной выступал не он, а противник, который на самом деле был очередной жертвой его агрессии.
"Хлыст и шпоры" для печати и тактика ведения информационных войн
Император часто говорил, что последнее слово остается за общественным мнением. Именно ему принадлежит ставшая хрестоматийной фраза о важнейшей роли СМИ: "Четыре газеты смогут принести врагу больше зла, чем стотысячная армия".
Наполеон подчинил своим военно-политическим целям буквально все доступные тогда способы и инструменты оказания влияния на общественное мнение - в первую очередь, некоторые популярные издания в ряде стран Европы. А пресса Франции полностью находилась под жестким полицейским контролем. Это полностью отвечало мнению самого Наполеона о взаимоотношениях государства и СМИ: "Для управления печатью нужны хлыст и шпоры", "Журналист - это чистильщик улиц, работающий пером".
При непосредственном участии Наполеона были разработаны и опробованы на практике основные принципы и тактические приемы ведения информационных войн.
Многие из них актуальны и по сей день. Вот лишь некоторые:
- использование приемов фальсификации истории;
- постоянное повторение особенно полезных и удобных тезисов, включая и явные фальшивки;
- утверждения о единстве в собственном лагере и разладе у противника;
- искажение сведений и аргументов враждебной прессы;
- замалчивание неблагоприятных известий и выпячивание выгодных, пусть и маловажных, новостей;
- настойчивые попытки осмеяния неприятеля;
- обвинения его в собственных преступлениях или действиях, за которые несли в равной степени ответственность обе стороны;
- массовое распространение листовок, прокламаций, памфлетов, брошюр, бюллетеней, призванных деморализовать население страны-противника.
Миф о "завещании Петра Великого"
Перед нападением на Россию во Франции и других европейских странах наполеоновская пропаганда целенаправленно формировала мнение о России как прирожденном агрессоре, о русском народе как о варварах, стремящихся уничтожить европейскую цивилизацию.
Наиболее яркий пример. В начале 1812 года в Париже издается объемистая "научно-популярная" книга под названием "О возрастании русского могущества с самого его начала и до XIX столетия". Она была написана по личному указанию Наполеона историком Мишелем Лезюром, состоящим на службе МИД Франции. Именно в этой книге была подхвачена дезинформация о так называемом "завещании Петра Великого", в котором якобы содержится программа русского завоевания Европы и Азии. Справедливости ради надо сказать, что о "завещании" впервые в 1797 году написал в своей антироссийской брошюре польский эмигрант Сокольницкий, однако тогда эта "сенсация" никого особенно не заинтересовала. А вот в 1812 году она оказалась востребованной пропагандой Наполеона.
В книге Лезюра заявлялось, что к началу XIX века Россия настолько усилилась, что готова захватить всю Европу. Русский флот якобы вскоре "внезапно появится в Средиземном море и (Атлантическом) океане для высадки свирепых орд, которые заполнят Италию, Испанию и Францию; часть жителей они истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь…"
Автор подводил читателей к однозначному выводу: русские - это "варвары с извечно агрессивным духом", их правители вынашивают планы захвата "Вселенной". Поэтому цивилизованная Европа должна, объединившись, нанести по "русскому колоссу и его ордам" превентивный сокрушительный удар. Вот почему солдаты "великой армии" идут на Восток - их полководец Наполеон самоотверженно спасает европейскую цивилизацию.
Эта версия перед началом войны 1812 года широко тиражировалась как во Франции, так и в других странах Европы с использованием всех возможностей наполеоновской пропаганды. Это была попытка идеологического обоснования вторжения на территорию России армии Наполеона, состоящей из "двунадесяти языков".
"Вторая польская война" или "нашествие варваров"?
Интересно и то, что Наполеон хотел также представить свое вторжение в Россию как "освобождение" поляков, как "вторую польскую войну". Вот слова из его приказа по армии перед переходом границы: "Солдаты! Вторая польская война началась! Россия увлечена роком! Она не уйдет от своей судьбы. Итак, вперед! Перейдем за Неман, внесем оружие в пределы России! Вторая польская война будет столь же славной для Франции, сколь и первая, но мир, который мы заключим, будет прочнее и прекратит пятидесятилетнее кичливое влияние России на дела Европы".
По сути же в планах Наполеона было создание некоего "противовеса" России и "кордона", отделяющего ее от Западной Европы. Им должна была стать полностью зависимая от Франции "великая Польша от моря и до моря" - буферное государство, в состав которого мыслилось включить отторгнутые от "варварской России" Украину, Белоруссию и Литву. После такой идеологической обработки наполеоновские солдаты смотрели на русских и другие народы России как на дикое, нецивилизованное население, которое можно совершенно безнаказанно грабить, а в случае неповиновения - просто уничтожать. Один из французских генералов в этой связи признавал, что с самого начала вторжения в наполеоновской армии "беспорядок" (какое политкорректное словечко!) не наказывался, солдаты "предавались ему, как если бы имели на то разрешение. Даже церкви не составляли исключения, в них беспорядочно останавливались люди, лошади, обозы". По воспоминаниям же другого генерала Жоржа Шамбре, начиная со Смоленска (август 1812 года) "поход принял характер вторжения, напоминавшего нашествие варваров".
Показательно, что наполеоновские пропагандисты всерьез даже и не пытались вызвать к армии вторжения хотя бы относительно лояльное отношение населения России, особенно тех земель, по которым шли войска. Безусловно, это была стратегическая ошибка Наполеона, которую можно объяснить, видимо, лишь его полной уверенностью в собственной непобедимости и непогрешимости, а также высокомерно-пренебрежительным отношением к противнику.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
