Британский режиссер Питер Гринуэй рассказал РИА Новости о своем новом проекте Food For Love ("Пища для любви") – элегантной смеси венецианской архитектуры, барочной музыки Вивальди и живописи колумбийца Ботеро, признался, что взаимоотношения продюсера и режиссера чаще всего напоминают склоки супружеской пары, и со смехом поведал грустную правду о том, что художественному кино пришел конец. Беседовала Мария Ганиянц.
- Один из ваших новых проектов Food For Love ("Пища для любви"), в основу которого легла новелла Томаса Манна "Смерть в Венеции". Расскажите о нем подробнее.
- У этого фильма две основы - картины колумбийского художника Фердинанда Ботеро (известного, прежде всего, своими рисунками очень полных людей - РИА Новости) и концерт для фагота Вивальди, великого композитора эпохи барокко. Мне захотелось совместить эти две вещи вместе, живопись и музыку, и чтобы обязательно присутствовала Венеция. Я ведь англичанин до мозга костей, а англичане обожают Венецию уже 500 лет. У нас есть целые серии академических исследований XIX века, посвященных искусству и архитектуре Венеции. А Каналетто (Canaletto, итальянский художник XVII века, глава венецианской школы ведутистов – РИА Новости) гораздо более англичанин, чем итальянец. Кроме того, как вы знаете, в Венеции проходит знаменитый кинофестиваль, но, даже если вы фильмы ненавидите, то в этом городе полно укромных и очень интересных местечек, где можно скрыться.
В общем, надо признаться, что этот проект рожден из желания пообщаться с картинами Ботеро, насладиться музыкой Вивальди, ну и снимать в Венеции, естественно. Кроме того, есть еще два города, так же, как и Венеция, построенные на воде – Санкт-Петербург, где я был недавно, и Амстердам, где я живу. Они тоже как-то будут связаны с картиной.
Конечно, есть определенная связь и с фильмом Висконти и с новеллой Томаса Манна, но это не значит, что этот фильм будет построен на "Смерти в Венеции".
Если кому то очень захочется искать параллели, то мой фильм – история юноши, в которого был влюблен главный герой новеллы (Густав фон Ашенбах), юноши, который уже вырос - о том, каким он человеком стал.
- А что по поводу вашего проекта "Эйзенштейн в Гуанахуато" - байопике о великом режиссере. Планируете ли что-то снимать в Одессе?
- Нет, в Одессу я просто поеду на Одесский международный кинофестиваль, а в Санкт-Петербурге провел кастинг - искал актера, который мог бы сыграть Эйзенштейна в возрасте 33 лет, когда он попал в Голливуд и Мексику. Найти пока не удалось. Если честно (но я вам этого не говорил), русские актеры плохо говорят по-английски, а я снимаю фильм на английском языке. Но мы продолжим попытки.
- Как вы достаете деньги на свои проекты?
- У меня как-то вопрос с деньгами решился после успеха одной моей картины, которая совершила прорыв, получив оглушительный успех у критики, - я говорю о "Контракте рисовальщика", который я сделал в 1982 году. В те времена я считался элитарным режиссером, которого может понять только узкая группа интеллектуалов. Мы сделали этот исторический фильм, и я, надо сказать, наслаждался, снимая его. Делал я это, впрочем, безо всякой надежды на то, что фильм увидит широкая публика. Это был действительно интеллектуальный фильм, из тех, знаете ли, в которых говорят, а не делают, но он имел решающий успех. Дороги назад не было, это был козырь, карта, которую я вытянул, и вся моя карьера во многом базировалась на том, что меня ассоциировали именно с этой картиной. "О, это же тот парень, который снял "Контракт рисовальщика"! Ну и пошло-поехало, мы выпускали по фильму раз в два года, а сейчас у меня четыре-пять проектов, которые практически готовы к съемкам. И надеюсь, в скором времени я сниму свой шестнадцатый художественный фильм.
- Большинство ваших фильмов снято вместе с продюсером Кейсом Касандером (Kees Kasander) - вы постоянны?
- Иногда я делаю проекты с другими, но большинство все же с ним. Вы должны понимать, что взаимоотношения между продюсером и режиссером довольно нестабильные, как в плохом браке. И они долго не длятся. Вспомните историю Фредерико Феллини и Карло Понти, Вима Верндерса и Криса Сиверниха, у Вуди Аллена был продюсер, с которым он сделал чуть не десяток лент, но они тоже громко разошлись. Но мы с Кейсом Касандером продолжаем работать.
Познакомились мы давно. В 1978 меня пригласили на Роттердамский фестиваль. Там Касандер меня нашел и сказал, что лишь при том условии, что я не поеду в Голливуд, чтобы там снимать Элизабет Тейлор, он готов заняться моей кинематографической карьерой. Это было фантастическое предложение для начинающего режиссера.
Потом какое-то время работал с другими продюсерами, но встретил Кейса через три года на Каннском фестивале, и он подтвердил, что предложение в силе. И мы с тех пор вместе. Я прихожу с идеей и пишу сценарий, он находит деньги и следит за логистикой.
- Ваши интересы, насколько известно, лежат не только в сфере кинематографа...
- О да, я учился на живописца и по моим фильмам это хорошо видно, я экспериментирую с художественными практиками и новыми медиа. У меня сейчас большая выставка живописи в Барселоне, скоро будет в Милане. Меня нередко приглашают и как куратора художественных проектов, например, я делал выставку в Лувре, в Хофбурге в Вене, в Рейхсмузее в Амстердаме. У меня такая академическая репутация. Но как это все трансформируется в деньги - для меня до сих пор большой сюрприз.
- Что вы думаете о современном искусстве?
- Я горячий поклонник живописи, она, на мой взгляд, гораздо интереснее кино. Кино умирает, а искусство гораздо важнее, и играет в современном мире определяющую роль. Все эти кинофестивали - пустая трата времени. Кино умерло. Ты смотришь фильм и уже через 10 минут понимаешь, что случится. Мы уже знаем все истории и испытали все кинематографические эмоции. Кино умрет, а искусство будет продолжать развиваться, совершенствуя свои технологии. За все, что сделано руками человека, ответственны художники.
Расскажу анекдот. Швейцарский скульптор Альберто Джакометти любил говорить: "Можешь быть уверен, твоя бабушка понятия не имеет, кто такой Пикассо, зато можешь не сомневаться, что Пикассо знает все про твою бабушку".
- А видеоарт? Этот вид искусства сегодня как никогда близко подошел к кино...
- Возможно, самая грустная вещь происходит именно тогда, когда художники-видеоартисты хотят стать режиссерами художественных фильмов. Получается ублюдочное искусство. Нет, конечно, есть Билл Виола, но это топовая фигура, она на вершине, а все остальное… Видеоискусство простое и дешевое, с мелкими идеями, и я думаю, ему сейчас тоже пришел конец.
Будущее за техникой machinima (от machine - машина и cinema - кино; или от machine - машина и animation - анимация) – это будущее кино. Это возможность действовать на свободной территории, где нет ни законов гравитации, ни полиции, создать своего аватара, и позволить ему жить. Это один из путей, по которому может пойти кино.
