Доминик Ливен
Как в целом, так и в случае с Россией в частности, мне представляется неверным рассматривать все, что связано с имперской традицией как негативные явления, а нацию - как непременное воплощение добродетели. Это ни в коем случае не является оправданием неоимпериализма в современном мире. Однако в свое время в империи - в отличие от очень многих наций - часто верх одерживали толерантность, плюрализм и благосклонное отношение ко многим сообществам, находившим приют под покровом империи.
Это в равной степени справедливо по отношению к инородцам в Российской империи на протяжении большей части ее истории. Одной из безусловно сильных сторон империи в эпоху Александра I был тот факт, что она хотела и была в состоянии полагаться на лояльность многочисленной элиты нерусского происхождения. В частности, ошибочным представляется представление о внешней политике Александра I как об "имперской", не отстаивающей интересов России, какой бы смысл мы ни вкладывали в понятие "Россия". До 1812 г. Наполеон достаточно наглядно продемонстрировал, почему его господство в Европе представляло угрозу для безопасности России и ее экономических интересов.
В 1813 г. Александр принял абсолютно правильное решение, воспользовавшись возможностью вытеснить французов с территории Германии, восстановив основы баланса сил в Европе. Больше споров вызывает правильность последовавшего за этим решения переправить российскую армию через Рейн и свергнуть Наполеона. На мой взгляд, однако, Александр снова оказался прав, решив, что России прежде всего требуется мир и стабильность в Европе, и что в случае сохранения власти Наполеоном и мир, и стабильность станут невозможны. Эпоха Наполеона - классический пример того, насколько взаимосвязаны безопасность России и Европы. Она также явилась временем, когда Россия внесла существенный вклад в восстановление мира и стабильности в Европе.
Поэтому у русских есть все основания гордиться достижениями своей страны и армии в 1812-1814 гг. Занимательно, что присущая русским историкам зацикленность на военной кампании 1812 г. в ущерб описанию событий последующих двух лет никак не сказалась на репутации российской армии. На войне разница между военными учениями и реальными боевыми действиями больше, чем в любой другой области, где практика важнее тренировок. К 1813-1814 гг. российская армия обрела боевой опыт. К этому времени многие генералы достигли высокого уровня мастерства, а штабы стали работать гораздо лучше по сравнению с началом кампании 1812 г. На полях сражений 1813-1814 гг. стали часто задействовать резервы, а кавалерия, пехота и артиллерия действовали заметно более согласованно, чем раньше. Учитывая значительные расстояния, отделявшие театр военных действий от опорных пунктов армии, прибытие подкреплений и снабжение полевых армий осуществлялись на высоком профессиональном уровне. Дисциплина, чувство гордости за свой полк, преданность товарищам и характерная для более ранней эпохи лояльность по отношению к религии и монархии способствовали сохранению высокого морального духа рядовых солдат императорской армии независимо от того, приходилось ли им сражаться на родной земле или территории противника. Каждому, кому доводилось читать отчеты о сражениях (возьмем три примера) при Кульме, Лейпциге и Краонне, показалась бы очень странной мысль о том, что мотивация или моральный дух российской армии после 1812 г. упали.
Наконец, последняя причина, по которой не следует забывать о периоде 1813-1814 гг., заключается в том, что история 1812 г. без него теряет всякий смысл. Александр I и его военный министр Барклай де Толли до 1812 г. составляли планы войны, которая по их расчетам должна была продлиться минимум два года, а возможно, и дольше. Они разработали планы, отчасти блестяще разгадав намерения Наполеона, а также учтя сильные и слабые стороны не только французской армии, но и его политического режима. С самого начала их замысел состоял в том, чтобы измотать Наполеона в ходе оборонительной кампании на территории России, а затем организовать преследование разгромленного врага, вытеснив его за пределы России и поднять против него восстание в Европе. В российских документах военного, разведывательного и дипломатического ведомств содержатся достаточные доказательства в пользу данной точки зрения. Сам способ мобилизации ресурсов и живой силы, взятый на вооружение российским командованием, имел смысл только в контексте затяжной войны. Одна из основных причин, по которой Россия одержала победу над Наполеоном, заключалась в том, что верховное командование российской армии, оказалось более дальновидным. В 1812 г. оно спланировало и успешно провело против Наполеона длительную кампанию, прекрасно отдавая себе отчет в том, что именно к подобного рода военным действиям он был хуже всего подготовлен. В 1813-1814 гг. одновременные дипломатические и военные маневры Александра I способствовали изоляции Наполеона сначала в Европе, а затем даже в среде французской элиты. Разумеется, Наполеон и сам внес существенный вклад в собственное поражение. Однако саморазрушительный потенциал противника всегда брался в расчет Александром. Политика России в эти годы была тщательно продумана и велась целенаправленно. На самом деле она была очень далека от мифологии Толстого.
Ливен Д. Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814. Пер. с англ. А. Ю. Петрова. - М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); 2012. - 679 с. илл.
Доминик Ливен - британский историк, лектор Лондонской школы экономики и член Британской академии, специалист по теме участия России в наполеоновских войнах.
