Итальянский режиссер Паоло Эмилио Ланди, который поставил первый после ухода Юрия Любимова спектакль в театре на Таганке "Венецианские близнецы", в преддверии премьеры рассказал РИА Новости, что русский выучил сам, но наших классиков еще ставить боится, таганская труппа особенная, но и комедия выбрана непростая, и что главное в спектакле – легкость. Беседовала Наталия Курова.
- Корр.: Сегодня пьесы Гольдони чрезвычайно востребованы театром, во всяком случае, в Москве за последнее время имя итальянского классика часто появляется на театральных афишах. Как вы думаете, в чем здесь секрет?
- Ланди: Я часто ставлю Гольдони и думаю, что работать с его драматургией, в основе которой комедия дель арте, всегда интересно. Это как вернуться к истокам театра и понять, с чего все начиналось. Это такая база, объясняющая, что такое сценическое искусство, и она необходима для театра, который всегда находится в поиске нового языка, новых стилей и направлений. Сегодня уже не устраивает чисто психологический или только формальный театр - режиссеры пытаются найти баланс между этими тенденциями. Театру на Таганке, который сегодня переживает период серьезных перемен, думаю, это тоже полезно.
- Корр.: А что лично вас заинтересовало в пьесе "Венецианские близнецы"?
- Ланди: Я взял это произведение, потому что это очень странная, "неправильная" комедия, где умирает главный герой, что непозволительно для такого жанра. И в этом сочетании грустного и смешного есть своя прелесть, что составляет особый интерес для меня. В пьесе Гольдони много смешного, можно веселиться, можно отдохнуть, а я и хотел сделать спектакль-праздник для зрителя. В пьесе два героя: один – умен, энергичен, знает, как жить, как распорядиться деньгами, как руководить и победить, а сегодня в обществе идет постоянная борьба за место, а другой – наивный чистый искренний ребенок – такой Иванушка-дурачок или Чонкин, а я люблю его больше. В этом тексте есть возможность смеяться и грустить одновременно – такой смех сквозь слезы. Под масками знаменитой комедии дель арте мы узнаем человека, его душу. А человек - всегда самое главное для меня в пьесе и в спектакле.
- Корр: Как вы определяете направление, в котором работаете?
- Ланди: Я ставлю самую разную драматургию – от Уильямса до Ионеско, от комедии масок, до драмы и трагедии. И в своих спектаклях я использую все методики, которые известны. Что касается конкретно "Венецианских близнецов", то здесь более всего задействованы приемы комедии дель арте, импровизационного театра эпохи Возрождения. Но как у каждого режиссера, у меня есть свое понимание этого жанра, ведь никто в точности не знает, как это было на самом деле несколько сот лет тому назад. В пьесах Гольдони существует сочетание комедии масок и психологического театра. В них артисты должны быть мимами, акробатами, владеть музыкальными инструментами, петь. А я всегда стараюсь, чтобы в моих работах сочетались: музыка, хореография и драматическое искусство. И чтобы это было абсолютно органично. Чтобы в спектакле была легкость, которая возникает в душе, когда слушаешь Моцарта.
- Корр.: Как работалось с артистами театра на Таганке?
- Ланди: Работа с артистами никогда не бывает легкой. Надо потрудиться, чтобы найти общий язык, взаимопонимание. Но у меня есть уже небольшой опыт - я ставлю в России давно, и "Венецианские близнецы" 23-й спектакль в вашей стране. Что касается театра на Таганке, то это особенная труппа, воспитанная Юрием Любимовым в специфической манере. И наша работа – это полезный опыт и для меня, и для артистов Таганки. Я думаю, что необходимо пробовать разные школы и стили, встречаться с разными режиссерами. Хороший актер способен переходить из одной системы в другую. Для меня как режиссера главное и самое важное - открыть возможности артиста, может быть, даже те, о которых он и сам не подозревал. В работе я мало говорю, объясняю, хотя русские артисты любят все подробно обсудить. Но это не для меня – я всегда больше показываю, чем говорю.
- Корр. Знаете ли вы русскую литературу и не хотели бы поставить русскую классику, например, Чехова?
- Ланди: Конечно, очень бы хотел, особенно Чехова, но я не смею трогать такие вещи. Несмотря на то, что я, как мне кажется, начинаю немного понимать, что такое "русская душа", я еще не имею права ставить русскую классику. Об этом пока только мечтаю.
- Корр. Мы беседуем на хорошем русском языке, что очень приятно. Вы самостоятельно его освоили или где-то специально учились?
- Ланди: Я не заканчивал никаких языковых курсов или институтов, а овладел русским на сцене в процессе работы над моими постановками, которые состоялись в разных российских городах - таких, как Омск, Саратов, Москва, а также в Прибалтике. И начинал с нескольких слов и выражений, которые повторяются из дня в день на репетициях, и каждая новая работа что- то добавляла в мой русский словарь, обогащала его. Но все равно, у меня нет знания тонкости богатого русского языка, и я поэтому чаще других прибегаю именно к показу, а не к словесным объяснениям в процесс постановки.
- Корр.: Приоткройте ваши ближайшие творческие планы. Куда направитесь после московской премьеры?
- Ланди: По своей профессии, я не только театральный постановщик, но и кинорежиссер, и тележурналист. Люблю выступать во всех разных моих ипостасях. И после премьеры "Венецианских близнецов" в российской столице, поеду домой в Рим, где должен монтировать документальный фильм, который снял в Риге. А уже 8 января нового года отправлюсь в США, в Ричмонд, где преподаю в университете. И, конечно, буду обязательно что-то делать на телевидении.
