Танцевальные дуэты Мэрил Дэвис/Чарли Уайт и Тесса Вирчу/Скотт Мойр в завершившемся в воскресенье Финале Гран-при по фигурному катанию в очередной раз победили всех соперников за явным преимуществом. А те невероятно высокие баллы, которые они получили за исполнение своих программ, иначе как чудом не назовешь. У этого чуда есть два автора – Игорь Шпильбанд и Марина Зуева. Тренер и хореограф, работающие в тандеме вот уже почти десять лет. В интервью корреспонденту агентства "Р-Спорт" Андрею Симоненко Зуева рассказала о своих учениках, прошлых и настоящих, а еще вспомнила, с чего все начиналось.
- Марина, ваши пары – и Мэрил с Чарли, и Тесса со Скоттом – нынче регулярно получают от судей "десятки", то есть, получается, показывают идеальное катание. Каково это – работать с идеальными фигуристами?
- Даже не знаю, что вам ответить (смеется)… Ну поскольку не все судьи ставят "десятки", а только некоторые, то это значит, еще есть к чему стремиться. Работаем над тем, чтобы стать идеальными. Сколько уже… с Тессой и Скоттом семь лет работаем вместе. С Мэрил и Чарли – девять. Не сразу же "десятки" им начали ставить. А постепенно. Но, конечно, приятно получать такие оценки.
- Многие специалисты отмечают, что российские танцоры трудно входят в сезон – на осенних контрольных прокатах программы у них "сырые", над которыми еще работать и работать. А у ваших дуэтов с первых же стартов все отполировано до блеска. Как удается начинать сезон фактически в оптимальной форме?
- Ну вообще-то и у наших спортсменов сезон идет по нарастающей. У Тессы со Скоттом, например, после первых соревнований в Финляндии мы поменяли костюмы и хореографию даже изменили. И на этапах Гран-при они потом прибавляли. А вообще у нас система подготовки танцоров существует уже десять лет – и она работает, вот и все. Главное ведь в чем – в постоянстве. Если есть система, ее нужно придерживаться. Соблюдать дисциплину и иметь терпение, выдержку. По этой системе мы форму спортсменов наращиваем, затем в нужные моменты делаем спады, подъемы… На самом деле ничего нового я здесь не говорю, это все знают. Только, видимо, мало кто делает. Еще раз сформулирую три наших главных принципа в работе – дисциплина, последовательность и постоянство.
- Это принципы для спортсменов?
- Почему? Не только. Все ведь идет от тренера. Если бы тренер был не нужен, нас бы рядом с фигуристами не было. Нет, это наши общие принципы, и спортсмены берут с нас пример. И с Игоря, и конкретно с меня. Если я дисциплинирована, то и ученики дисциплинированы.
- То есть вы приходите на работу в пять утра – и они тоже не делают себе поблажек?
- Конечно. Они видят, что я на катке с пяти утра до пяти вечера, а им-то всего надо потрудиться несколько часов. Нет, ну это шутка, конечно, но это действительно наш стиль работы. Как говорит Игорь, дисциплину в нашей группе мы измеряем в "маринах". То есть одна "марина" - это стопроцентная дисциплина. Воспитываем, как без этого.
- Вы часто говорите, что большую роль в успехе пар играет так называемая "химия" - отношения между партнерами на льду…
- Не просто большую, а огромную. Вот у нас Мэдисон Чок и Эван Бэйтс - новая пара, они вместе катаются с июля. Всего четыре с небольшим месяца. И они пока еще только учатся соревноваться. Им еще нужно время для того, чтобы скататься. Но уже видно, что между ними очень хорошая "химия" (Зуева произносит этот термин по-английски – chemistry). У девочки был выбор, с кем встать в пару – три мальчика. И она выбрала Эвана, потому что ей с ним, как она сказала, очень приятно разговаривать. Представляете, не за красоту выбрала!
- За личное обаяние…
- Да! За хороший контакт, за чувство приятного сотрудничества. Вот эта chemistry на льду и видна.
- Но ведь этого термина в правилах не существует…
- Но при этом на судей "химия" производит колоссальное впечатление. Это огромный эффект на исполнение программы, ее презентацию, а пункт с этим словом вы в правилах уже найдете. И я действительно считаю, что chemistry в паре оказывает ключевое влияние на вторую оценку. С чем нам с Игорем повезло – у всех наших дуэтов с "химией" все в порядке. А все остальное мы им уже сделали сами.
Стремление к искусству - от Чайковской
- Марина, когда вы катались с Андреем Витманом, вы чувствовали в себе жилку будущего хореографа?
- Конечно! Мы начинали тренироваться у Виктора Рыжкина, и Виктор Иванович нас в основном учил технике. А композиции программ мы с Андрюшей делали сами. Потом Рыжкин стал директором школы фигурного катания ЦСКА и передал нас Чайковской. А она, как вы знаете, человек высокого интеллекта, вкуса, с балетмейстерским образованием… Она нам делала программы, но мы в этом процессе принимали самое активное участие. И мое желание учиться балетмейстерскому искусству, стремление к знаниям в этой области, безусловно, от Чайковской. Я чувствовала, что ощутимую пользу приносят даже не только и не сами знания, а их систематизация. В России у всех знаний много - и по истории искусств, и по музыке. Просто в школе программа хорошая. Но систематизации знаний не всегда хватает.
- А какого стиля была ваша с Витманом пара?
- Новаторского! Если, конечно, можно так называть что-нибудь, что происходило в то время, в 1970-е годы. Много у нас было интересных поддержек, движений. И все думали, что мы далеко пойдем…
- Но не получилось…
- Да, наш лучший результат на чемпионате мира - пятое место в Японии. На самом деле я даже затрудняюсь сказать, почему именно не получилось. Наверное, много факторов сказалось. Мой партнер был старше меня на восемь лет. Мы были третьим номером в сборной… Ну и лучше надо было кататься! Но ничего…
- Насколько я знаю, Андрей Витман ушел из жизни…
- Да, он умер в 1998 году. Знаете, для меня этот момент стал… переломным, что ли. Я долгое время чувствовала себя очень молодой такой, практически юной спортсменкой. А когда Андрей умер, вдруг поняла, что юность прошла…
- Итак, вы закончили кататься и сразу занялись хореографией. Можете вспомнить свою самую первую постановку?
- Могу. Мы в то время ездили в туры по городам Сибири. Ну и нам надо было, образно выражаясь, чем-то себя в свободное время занять. Вот мы и делали разные показательные номера. Моя первая программа как раз была показательной – для Наташи Стрелковой. Как бы ее охарактеризовать… модерн такой. Мне тогда казалось, что если руками делать много разных движений, то получится как раз модерн. Прямо такой супермодерн. И я тогда считала, что сделала эту программу в плане движений остроумно, находчиво. Может, оно так и было, сейчас трудно сказать (улыбается). Но тогда мне точно казалось именно так, что программа получилась интересной.
- Параллельно с тренерской деятельностью вы начали учиться в ГИТИСе…
- Да, на курсе Ростислава Захарова, он еще был жив и преподавал тогда искусство балетмейстера. Я совмещала учебу и работу хореографа в ЦСКА. И моими первыми учениками стали Катя с Сережей - Гордеева и Гриньков. И мне, и им повезло - мы росли в атмосфере взаимного художественного развития. Мы ходили в театры вместе, у меня почти везде были пропуска - и очень много смотрели, впитывали… Посещали балеты, спектакли, художественные выставки. Вот так мы вместе развивались.
- Недавно с Артуром Дмитриевым говорили - и не смогли вспомнить какой-нибудь другой спортивной пары, которая сумела бы из юниорского катания перейти во взрослое в том же, как говорится, составе и добиться высоких результатов. В чем был феномен Гордеевой и Гринькова?
- В том, о чем я уже говорила. Chemistry. Именно это. Столько "химии", сколько было у Гордеевой и Гринькова, есть сейчас только у Тессы со Скоттом. Хотя, конечно, chemistry - не гарантия. И наоборот, ее отсутствие - не приговор. Возьмите Мэрил и Чарли - я не могу сказать, что у них в паре супергармония, даже по внешнему виду. Но они тоже из юниоров перешли во взрослые и выиграли чемпионат мира. Но если говорить о спортивных парах, то там есть, конечно, и другие факторы. Партнерши сначала маленькие, а потом вырастают. Нельзя ведь точно сказать, вырастет девочка или нет. Не выросла - осталась в паре, выросла - увы…
- И вид еще парное катание очень сложный, наверняка там еще конфликтов между партнерами больше, чем в танцах…
- Не могу так сказать. Мне вообще, кстати, очень повезло - у меня не было и нет ссорящихся пар. Хотя я в парном катании очень много работала - и в Канаде, в свое время тренировала ведущую пару этой страны, Кристи Вирц/Крис Вирц. Эта пара стала супружеской - никогда не было у них конфликтов. Катя с Сережей - сначала совсем не супружеская пара, потом герлфренд-бойфренд, потом муж и жена - и ни разу они не поссорились. Так что…
- Кстати, есть мнение, что личные отношения между партнерами вредят спорту. Люди переносят бытовые проблемы на тренировки, да и вообще больше устают друг от друга. Согласны с этим?
- Нет. Мне, наоборот, всегда казалось, что парам в жизни и на льду легче. Потому что у них одинаковый режим жизни. Одинаковый настрой, одинаковые цели… Естественно, если они живут душа в душу. То есть если пара гармонична в жизни, то и в фигурном катании ей будет легко. По крайней мере, моим парам личные отношения помогали. Я в этом усматриваю положительный момент.
Когда появились новые правила судейства, прыгала от радости
- Если говорить о специфике постановок для танцевальных и для спортивных пар - большая разница?
- Очень большая. В связках между элементами. Ведь что такое хореография? Это композиция. Музыка, идея, сюжет, расстановка элементов. И вот в танцах заполнение программы связками между элементами, когда композиция уже готова - очень специфичный, трудоемкий процесс. Связки должны быть не просто сложными, они еще должны подходить к музыке, совпадать с идеей танца. И в то же время на них надо набирать ход, потому что программа "умрет", если на связках не будет хода. В парном катании сейчас тоже много переходов, не приветствуется позиция рука в руке, то, что было распространено раньше. Но у спортивных пар связки все равно не ключевой момент в программе, как в танцах.
- Вы сейчас на постоянной основе с какими-нибудь парами работаете или это только консультации, как с Базаровой и Ларионовым?
- Нет, не работаю. Последней моей парой, с которой я работала полноценно, были американцы Брук Кастел и Бенджамин Околски, они чемпионы США 2007 года. Тренер у них был Джонни Джонс, а программы им ставила я.
- В начале 1990-х годов вы уехали работать в Канаду. С чем был связан ваш отъезд?
- Работы не было. Я ходила и всех спрашивала - вам не нужна помощь? Может быть, я вам помогу? Ну как так, я зарплату получаю, прихожу на работу, все-таки дисциплина, о чем я вам говорила. А на катке один Саша Фадеев, и тот профессионал. И так мне было в это время неловко, так я неуютно чувствовала себя... Думала, хоть обезьянку бы какую дали, я животных так люблю, я бы ее научила чему-нибудь. Вообще у всех был тогда такой стресс или, может быть, предстрессовое состояние. Все чувствовали, что ситуация в экономике тяжелая, и что-то такое предстоит… И когда пришло приглашение из Канады, я сразу же приняла решение уехать. И там очень быстро адаптировалась. У меня появилось очень много учеников. Приехала Карен Кадэви, очень сильная фигуристка, другие спортсмены. Так сразу интересно стало работать, новый взгляд на фигурное катание. На подготовку. Я очень многому научилась в то время. Канадская школа ведь сильно отличается от русской. Скольжением, раскованностью, естественностью исполнения.
- А ваш тренерский тандем с Игорем Шпильбандом в Детройте тоже сложился быстро?
- Нет, вот здесь потребовалось время. Мы долго притирались друг к другу. Нужно было достичь взаимного доверия. Чтобы я была уверена в том, что он делает - и наоборот, он доверял моей работе. И нам не нужно проверять и контролировать друг друга.
- Вы говорите о том, что на соревнования с учениками ездите часто по отдельности - то он, то вы?
- Нет, это как раз не проблема, это совсем просто. Мы не можем оставлять школу без тренера, поэтому так составляем расписание, чтобы один из нас проводил занятия, а другой ехал на турнир. Моменты доверия были связаны с другими вещами. Например, в выборе музыки. У Игоря были свои идеи для танцев, на которые я смотрела с опасением. Потому что у меня были другие, более широкие, так скажем, взгляды. Я все-таки была в большом танцевальном мире, была в сборной, выступала на чемпионатах Европы, мира, занимала неплохие места. Представление то есть о танцах было. С парами вообще работала на высшем уровне, и в одиночном катании работала, и в шоу делала постановки. Например, номер для квартета - пар Андерхилл/Мартини и Валова/Васильев… Но притерлись.
- Кстати, раньше совместные номера спортивных пар были популярны и в обычных показательных выступлениях, еще в советское время…
- Да-да-да! А сейчас вообще показательные стали грустными, соревнования смотреть намного интереснее. Но этому есть логическое объяснение: очень много времени занимает работа. Новые правила - они очень хорошие, нужные, заставляют нас думать, развиваться, учиться. Но времени на постановку интересных показательных номеров не оставляют. Ученики фактически сами берут, делают что-то для себя. Даже иногда и не знаем, что они там готовят.
- Правильно я понял, что вы положительно восприняли появление новых правил судейства?
- Да я от радости прыгала! Танцы наконец-то стали видом спорта, это же замечательно. Я раньше в танцах поэтому и не работала - в них не было объективности. Оценку ставили по критерию "нравится - не нравится". Очереди пресловутые, опять же. Хотя, возможно, наложила отпечаток на такое отношение и моя карьера. Нет, я не была сильно расстроена, что чего-то не добилась в спорте, но все-таки какой-то эффект был.
- То есть не согласны с мнением, что новые правила обезличили танцы, сделали их неинтересными?
- Ни в коем случае. Мне кажется, это говорят спортсмены, которые закончили кататься как раз в момент появления этих правил - и им хочется, чтобы после них вообще ничего не было. А на самом деле и в рамках новых правил можно делать оригинальные вещи. Работать просто надо.
И для игр в Сочи что-нибудь придумаем
- Тяжело получать творческую подпитку для работы? Например, раньше, вы говорите, ходили в театры, а сейчас?
- Сейчас нет. Но и жизнь сейчас другая. Есть интернет, и появились совсем иные способы добычи информации. Взял, посмотрел, что надо, в интернете. То есть, балеты всех известных постановщиков я, конечно, смотрю. Но уже на видео. В какой-то год вообще пересмотрела все лучшие балеты, какие только были. Мне это помогает придумывать, например, новые поддержки.
- А "Цирк дю Солей" смотрите?
- Не просто смотрю, четыре года назад я даже приглашала работать специалистов из этого цирка. Тогда Тесса и Скотт уже были готовы побеждать, у них уже было скольжение, взаимопонимание на льду. Слабым же местом у них оставались поддержки. В Канаде тогда первым номером была пара Мари-Франс Дюбрей/Патрис Лозон. В технике эти фигуристы Тессе и Скотту уступали, а вот поддержки у них были очень эффектными. Просто феноменальными. И я сказала Тессе и Скотту: люди, если вы не научитесь делать поддержки лучше них, то не стать вам чемпионами. Тогда мы и позвали из Монреаля пару из "Цирка дю Солей", они начали с ними работать. И появилась программа "Пинк Флойд", в которой поддержки были сделаны цирковыми специалистами.
- Это русские специалисты были, в "Цирке дю Солей" же наших соотечественников очень много?
- Нет, французы. Работали они, кстати, не только с Вирчу/Мойром, но и со всей группой. Но приглашали их мы, конечно, из-за канадцев. Тесса и Скотт одинакового роста, им изначально поддержки было делать трудно. Мэрил и Чарли - другое дело, там проблем не было никогда. А в случае Тессы и Скотта очень важно было научить их технике. Вот люди из цирка их технике и научили. Но я должна пояснить, что сами поддержки все-таки придумывала я. У нас все-таки слишком много правил, которые надо знать и учитывать. Циркачи пытались это делать, но когда я увидела, что получается, то… Но это ничего. Главной задачей приглашенных специалистов было научить фигуристов делать поддержки так, чтобы напряжение было незаметно.
- В нынешних учениках вы видите кого-нибудь, кто со временем мог бы, так сказать, продолжить ваше дело?
- Точно сказать трудно. Возможно, Тесса может стать хореографом… Но ей больше нравятся дизайн, декорации. То есть не вся хореография, а часть ее. Она очень художественная натура… Но, знаете, я сейчас расскажу вам, как Станислав Жук меня взял на работу в ЦСКА. У меня в институте был экзамен по искусству балетмейстера, и мне нужно было предоставить работу. А Лена Водорезова жила тогда со мной в одном доме. И мне мама говорит: так поставь для Лены номер. А мне что-то неудобно, все-таки с Леной работает знаменитый Жук, действительно великий тренер. Но все-таки решилась. Нарисовала эскиз, принесла музыку, объяснила тему программы, которую я поставлю. Ну вот, и в результате эту мою работу Жук взял для короткой программы Водорезовой. Это была "Жар-птица". Взял в точности, как я это придумала. Так вот, в своих нынешних учениках я, наверное, не вижу способности сделать что-то подобное прямо сейчас.
- Но, может быть, им, как вы говорите, действительно времени не хватает выдвигать идеи?
- Конечно, этот фактор тоже играет роль. Заняты они намного больше, чем мы в наше время, когда катались.
- Вы можете назвать свою самую любимую программу - или, может быть, три любимых программы?
- "Рэгтайм" для Кати и Сережи, это была короткая программа, с которой они выиграли свой первый чемпионат мира. Помните, в таких пиджачках они катались. "Лунная соната" для них же, но там был, знаете, ценен весь образ, по-английски package. Это и костюмы прекрасные, которые художник Владислав Костин, мой друг, придумал для них. И возраст спортсменов оказался очень подходящим для этой программы. Я вообще люблю, когда программа гармоничная по всем параметрам получается. Когда Катя с Сергеем стали зрелыми мастерами, им можно было ставить такую программу - они уже могли ее исполнить, донести идею до людей. Ну и "Малер", конечно, Тессы и Скотта…
- Я ждал, когда вы это скажете… Как пришла идея поставить программу под такую необычную для фигурного катания музыку?
- Наверное, не зря я действительно серьезно училась в ГИТИСе, не просто на занятия ходила, а самообразовывалась. Проводила часы в музыкальных фондах на радио, друзья меня водили туда. Слушала очень много музыки. И благодаря этому у меня появилась способность слышать музыку - и сразу видеть образ. Нет, я, конечно, не могу ручаться, что эта способность у меня на всю оставшуюся жизнь. Но пока она есть. Вот Малера я услышала - и тут же увидела. Точно так же, как "Летучую мышь" для Мэрил и Чарли. Хотя я когда-то делала эту программу для Кати с Сережей, в 1989 году они с ней выиграли в Париже чемпионат мира. Но это совершенно другое исполнение, другое направление. А чувства от музыки, пожалуй, те же.
- То есть Малер сразу предстал цельной картиной?
- Именно так, картиной. А как появился индийский танец для Мэрил и Чарли? Мне многие говорили: вот, Мэрил очень бледно одевается, ее надо преподнести ярко. И я когда увидела танец, сразу поняла - это для нее. Вот здесь она будет яркая.
- Когда в голове появляется такая картина, появляется желание тут же все бросить, бежать на лед и работать, работать…
- Конечно, охватывает. Очень приятное ощущение. Потому что все остальное время ходишь в неприятных сомнениях: что же делать, что же делать. А когда знаешь, что делать - очень приятно. Но когда начнешь делать программу, снова появляется неприятное чувство: так, а что же потом? В общем, вся жизнь хореографа - это перепады от неприятного к приятному.
- И нет уверенности, что, допустим, через месяц снова озарит вдохновение?
- Ну как… идеи-то, наверное, есть всегда. Но бывает, что нет исполнителя. Например, программа "Самсон и Далила" ждала Мэрил и Чарли семь лет. Именно в их исполнении. Не было у меня до них ни Далилы, ни Самсона. Я бы на ком-то другом просто загубила эту музыку. А тут - попадание на 100 процентов. Получилась очень интересная, красивая программа. Благодаря которой Мэрил у меня раскрылась как цветочек. Ее же до этого вообще не видели. А тут увидели все.
- Шпильбанд с идеями помогает?
- Игорь вообще у нас отвечает за техническую часть. Занимается обязательными танцами, очень много работает над связками. Короткие программы - это его специализация. Но он хорошо ставит танго, латину… Танго вообще лучше Игоря никто не ставит, я считаю. Я чувствую классическую музыку - а Игорь танго. И мне приятно смотреть на его работу. Он сделает - а я посмотрю, и все там исправлю (смеется). Нет, на самом деле это просто доводка. Игорь здорово чувствует эти темы.
- Последний вопрос, наверное, у меня такой. Конечно, не буду просить раскрывать секреты, но сколько у вас сейчас идей, которые ждут своего часа?
- Ох… да нисколько, если честно (улыбается). Правда.
- А Олимпиада в Сочи?
- Да сделаем что-нибудь. Ученики красивые, я их очень люблю. Я Игорю все время говорю: ты пиши, что приходит в голову. И сама это делаю, записываю. А потом перечитаем и придумаем что-нибудь из этого.
