Эмоциональный подъем, вызванный проявлением твердости в отстаивании моих конституционных прав на родном избирательном участке, признаюсь, уже поутих.
Во-первых, как у Цоя, "я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро". Точнее, так сильно. С "exit poll" соперничать не берусь, но друзей много. И вспоминая, кто и как планировал голосовать, не понимаю, почему, например, "яблочники" не получили как минимум в два раза больше необходимых 7%. А КПРФ (за которую почему-то собирались ставить "галку" наши самые юные товарищи) не стала суперлидером.
Во-вторых, боевой настрой здорово загасили многочисленные рассказы-статьи-ссылки о нарушениях, которые сопровождали прошедшие выборы. Да, можно попытаться закрыть на это глаза, посчитать клеветой проплаченных иностранным капиталом врагов России. Но не выходит. Кое-какие факты донесли и документально подтвердили люди, которым я доверяю. А кое-что иллюстрирует наш личный опыт.
Ситуация, в которой мы с мужем оказались 4 декабря 2011 года, безусловно, не идет ни в какое сравнение со впечатлением, которое оставляет публикация на одном из телеканалов электронного табло из ЦИК с данными по явке в 126,94% по Ростовской области. Или с данными по Калининградской области, где приключился поистине "Праздник святого Йоргена", ибо иначе как чудом победу ЕР в этом мегапротестном регионе назвать нельзя. Или же с получившими широчайшую огласку двойными протоколами одной из московских участковых избирательных комиссий.
Выборы Госдумы: от Дальнего Востока до Калининграда >>
Сразу скажу, что волеизъявляться мы ходим всегда. И потому знаем, что за неделю-другую до выборов на двери нашего подъезда появится бумага, объясняющая, когда и куда нам идти "на свидание с урной". В этот раз ожидания оказались тщетными. Накануне голосования мы с мужем думали, что хоть поздно, пусть не в координатах ГЛОНАСС, но адрес появится. Ведь информировать гражданина о месте голосования требует закон "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации". В частности, в Статье 14 есть строки о том, что "Списки избирательных участков…, мест нахождения участковых избирательных комиссий, помещений для голосования и номеров телефонов участковых избирательных комиссий должны быть опубликованы… не позднее, чем за 45 дней до дня голосования". Эта тема встречается также в Статье 74, где сказано, что "о дне, времени и месте голосования территориальные и участковые избирательные комиссии обязаны оповестить избирателей через средства массовой информации или иным способом не позднее чем за 20 дней до дня голосования". И еще дважды - в Статье 27, которая повествует о полномочиях территориальной избирательной комиссии (сокращенно - ТИК).
Не знаю - по злому умыслу ли, по глупости или по невниманию, но федеральный закон членами ТИК моего района был проигнорирован.
О том, что бумажки так и не появились, я узнала с утра из звонка приятельницы, чьи дети недавно купили квартиру в соседнем доме. Как выяснилось, прежде чем дернуть нас, она честно пыталась найти данные на сайте ЦИК России. Там ей красными буковками рисовали, что страница, где можно узнать адрес избирательного участка… "работает в тестовом режиме". Срываясь на третьем гудке, могильным холодом обдавала и "горячая линия" организации (кстати, в течение дня игра "Кто первым прозвонится в ЦИК" увлекла многих знакомых, но победитель так и не был определен).
Конечно, мы знали, где обычно голосует и наш, и соседний дом. Конечно, мы нашли "свою" урну, если бы в этот раз место сменилось. Но.
Поэтому на избирательный участок мы с мужем собирались в таком воинственном настроении, что наши везде-сующие-свой-нос дети переглянулись и сказали, что подождут нас дома. Со включенными мобильными телефонами. И типа, "ты, мам, тоже телефон из рук не выпускай".
Пока мы неспешно ехали, я залезла на сайт нашего района и нашла этот самый ТИК. Их телефон молчал. А указанные фамилии мне ничего не говорили. На сайте округа были те же самые данные.
Родной участок встретил полиционерами, буфетом, аппетитно дышащим сдобными булками и музыкой группы "Руки вверх!", которую, как заметил мой муж, специально поставили, чтобы свести с ума последних интеллигентных граждан, дабы они побыстрее свалили. К столику с табличкой нашего дома стояла очередь. Лица - сосредоточенные. Разговоры - сквозь зубы.
Судя по всему, наш боевой дух так ярко пульсировал, что бедная девушка-оформительница (не знаю, как она правильно называется) написала данные моего паспорта в строку мужа, а данные мужа - в мою. Мы сделали вид, что не заметили, хотя это, конечно же, и неправильно. Но у нас была более значимая цель: как говорили в советские годы, "указать на недостатки в работе" нашим местечковым организаторам выборов. Окрыленные этой же целью, мы снисходительно отнеслись к тому, что нас никто не призвал к порядку, когда мы рисовали "галки" в бюллетенях, не зайдя в кабину для голосования. Кстати, раньше, при "недемократической" власти, заходить в такую кабинку было постыдно.
Реализовав избирательные права, мы резво направились к столу, где сидели 4 грустных человека. "Наверное, это они, Члены избирательной комиссии", - подумали мы. И ошиблись. Это были Наблюдатели, которые пытались разглядеть, что творится у урн. Пытались безуспешно. От коробов с щелями их отделяли метров 15-20 и ряд столов, у которых толпились граждане. Мы, естественно, поинтересовались, почему это они не требуют обеспечить обещанное Статьей 72 закона о выборах в Госдуму "поле зрения", в котором должны находиться "места выдачи избирательных бюллетеней, кабины, иные специально оборудованные места для тайного голосования и стационарные ящики для голосования". И получили в ответ (вместе с еще более погрустневшими лицами) фразу: "Спасибо, что хоть не выгоняют".
- А где Члены? - спросили мы.
- Ну, вот один стоит, за нами присматривает, чтоб за черту не выходили…
В этот момент Член-надсмотрщик демонстративно отвернулся, и мы продолжили пытать Наблюдателей.
- Ребят, где бы нам заявление оставить о нарушении? Видите ли, у нас ни на одном доме вокруг не было написано, где расположен избирательный участок.
- Вы уже, наверное, тридцатые с этой темой. Тут вот тоже приходили, несколько заявлений даже написали, пытались их отдать Членам, не вышло, нам оставили и ушли… терпения им не хватило...
Мы плотоядно ухмыльнулись и сели строчить свои "кляузы".
Член-надсмотрщик продолжал глядеть в сторону, но был явно настроен на нашу волну. Муж деловито рассуждал, что, мол, препятствовать реализации его конституционных прав он "никому не позволит" и "виновные понесут заслуженное наказание по всей строгости". На Члена-надсмотрщика стало больно смотреть, он начал буквально всем телом посылать нервический "аларм" кому-то сидящему за дальним столом. Спустя минуту в нашу сторону выдвинулась дама, прикрывающаяся, аки щитом, толстыми папками. Над ухом раздался шепот: "Вот она, Начальница Членов избирательной комиссии".
Супруг резво подскочил и поинтересовался у Начальницы, что ему делать с заявлением. Та, равнодушно поведя плечиком, протянула ему крепкую длань. На что муж преобразился в Остапа Бендера и рассыпался в витиеватой фразе, суть которой состояла в том, что он ей, конечно же верит, ибо... ибо… но вот так, без подтверждения принятия заявления... как можно'с…
- Давайте отксерокопируем, а Вы копию завизируете, - увещевал он.
- Нету ксерокса, - отрезала она. - И факса тоже. Ничего нету. Хотите, пишите еще один экземпляр - если делать больше нечего.
Да не вопрос. Еще один экземпляр. Очаровательная улыбка, способная растопить Морру из "Муми-тролля" (но не отечественную Членов-начальницу). Со стороны Наблюдателей вновь доносится шепот: "А вы попросите регистрационный журнал - он есть у нее, точно-точно, только она его не дает!".
Мда, если бы такой взгляд, что кинула Членов-начальница на Наблюдателей в декабре 1941 года был обращен в сторону нацистских полчищ - то контрнаступление под Москвой стало бы датой Великой Победы.
- Так, давайте сюда свои бумаги, я все потом запишу, - начала она нервно вибрировать. - Мне сейчас некогда.
- Что Вы, что Вы, не торопитесь, - вставляю я свои пять копеек. - До 9 утра понедельника мы совершенно свободы. И, кстати, не подскажете, кто должен информировать граждан о месте выборов?
Вибрация застывает оголенным нервом. Журнал принесен. Один из Наблюдателей начинает "осквернять" нашими заявлениями девственно чистый до этой поры журнал. А Членов-начальница, словно мантру, твердит, что "бумажки с адресами расклеивать" она "не нанималась", и понятия не имеет, "кто это должен делать".
Наблюдатель, видимо, окрыленный нашим присутствием, пытается под шумок зарегистрировать заявления тех, кто оставил их раньше. Но не тут-то было. Агрессивно-молниеносное движение - и журнал снова в руках Членов-начальницы.
- Позвольте, - возмущается Наблюдатель. - Что Вы делаете? Их же надо обязательно записать!
- А мы с тобой запишем. Позже. В моем кабинете. Понял?
"Я тя поцелую. Потом. Если захочешь" (перед глазами на секунду возник Калягин в образе тетушки Чарли). Интересно, захотел или нет? В смысле, добился ли Наблюдатель исполнения закона? Номер телефона ему муж оставил - если вдруг надо будет свидетельствовать. Пока тишина. И по нашим заявлениям тоже. Согласно Статье 90 все того же ФЗ о выборах в Госдуму, у них есть максимум 10 дней. Время пошло.
Кстати, чтоб его скоротать, в понедельник вечером (просто ради любопытства) вновь решила пройти Интернет-путь воскресенья.
Упс. На сайте ЦИК вмиг выскочило место голосования. На сайте района - правильный телефон ТИК и новые фамилии. На официальном информационном портале органов власти округа - тоже.
Эй, ущипните меня! С последнего воскресенья я особенно сильно хочу проснуться. То, что происходит со мной, со всеми нами - просто не может быть реальным. Так нелогично, глупо и безысходно бывает только во сне. Знаете, таком холодно-липком, избавившись от которого, хочется плакать о счастья.
Что же, плакать хочется. Но, увы, совсем по другому поводу.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
