Черная пятница и Киберпонедельник - два главных шопинговых события года в США. В ближайшие дни подведут итоги потребительского безумия и сделают выводы о состоянии экономики и настроении налогоплательщиков. После Дня Благодарения (четвертый четверг ноября) цены почти на все товары падают на 40-60 процентов, магазины в пятницу открываются в 6 утра, и толпа кушавших накануне индейку за праздничным столом устремляется в магазины. Двумя днями позже то же самое происходит в Интернете.
Вот только не надо говорить про "жлобов-американцев, которые дожидаются распродаж, чтобы подешевле набить дома и гардеробы". Во-первых, в чопорном Лондоне двери "Хэрродса" после Рождества выламываются с темпераментом, далеким от британской флегматичности. Во-вторых, для многих американцев купить телевизор, скажем, не за 1100 долларов, а за 600, или набор кастрюль-сковородок не за 400 долларов, а за 150, - большая разница. Иногда это вообще единственная возможность. Не таким уж зажравшимся на самом деле является среднестатистический американец, каким выглядит из-за океана.
Но есть и третья причина потребительской активности в этом году. Как ни странно, это кризис. Экономисты считают, что до 16% покупок может быть сделано под настроение "мне это надо".
Всплеск активности был зафиксирован и в октябре, правда, в основном, как полагают, благодаря тому, что на рынок "выбросили" новый iPhone. Главное, что беспокоит, - траты осуществляются за счет снижения сбережений, а не прироста доходов.
Нарушая привычный ход вещей, экономическая рецессия поколебала веру в светлое будущее, которое должно быть однозначно лучше настоящего. Отсутствие уверенности в завтрашнем дне (русские покупатели поймут это) порождает не только желание сэкономить, а как раз наоборот - желание купить что-то сегодня. Потому что Бог его знает, как все сложится завтра, может, вообще ничего себе позволить нельзя будет.
Подобные настроения не в последнюю очередь проросли из событий прошлой недели. Мало кто ожидал иного результата. Но одно дело не очень верить, но все же надеяться, и совсем другое - получить окончательный крах надежд в виде неоспоримого факта…
Политики заняты собственным имиджем и избирательной кампанией, а не трудностями, с которыми ежедневно сталкиваются люди, - так был воспринят провал "суперкомитета" по секвестру национальных расходов.
Комитет из шести республиканцев и шести демократов был сформирован в августе в рамках решения о сокращении бюджетных трат. За несколько часов до "момента икс" конгрессмены и правительство пришли к промежуточному соглашению, что позволило США избежать технического дефолта, но не решило судьбу бюджетного дефицита в 1,2 триллиона долларов на ближайшее десятилетие.
"Группа двенадцати" должна была к 23 ноября выйти на решение о сокращении федеральных расходов. Уже накануне стало ясно, что решения не будет. "После нескольких месяцев напряженной работы и интенсивных обсуждений мы пришли к выводу, что до истечения назначенного срока достичь между двумя партиями договоренности и представить ее общественности не представляется возможным", - гласило заявление.
Начался поиск виновных и анализ последствий. В принципе, довольно трудно было ожидать какого-либо решения от партий, вползающих в избирательную кампанию. С первых чисел января по стране вовсю пойдут праймериз, которые завершатся национальными конвентами на исходе лета и жесткими президентскими и парламентскими выборами. Однако любопытно, что в дебатах вокруг бюджетного дефицита присутствовали не просто непомерные амбиции политических фигур - об этом, кстати, говорилось меньше, чем в августе, когда стране грозил дефолт.
В этот раз в споре сошлись убеждения. Как бы ни трудно стороннему наблюдателю представить политические партии с убеждениями, для Америки это аксиома. Республиканцы не могут пойти на увеличение налогов для богатых; демократы не могут пойти на сокращение социальных расходов для бедных. Правительство обвиняет конгресс в твердолобости и неспособности думать о будущем нации; конгресс обвиняет президента в излишней словоохотливости на публику при полном нежелании (или неспособности) вести содержательный разговор с законодателями.
На самом деле, и тем, и другим в будущем неизбежно предстоит заняться пересмотром позиций. В чем проблема? Многие из политиков до сих пор не осознали: речь не просто о сокращении или повышении налогов, сокращении или расширении социальной помощи. Речь об эффективности всей фискальной системы, ее способности качественно и справедливо собирать доходы и столь же качественно и справедливо распределять их.
Исследования показывают, что за последние два десятилетия богатые еще больше разбогатели, бедные - обеднели. Годы "Великой рецессии", как окрестили нынешний спад в экономике, не уменьшили диспропорцию, а напротив, увеличили ее. Недавний доклад бюджетного комитета конгресса, наделавший много шума, зафиксировал: за тридцать лет доходы 1 процента наиболее обеспеченных практически утроились. Коэффициент между доходами самых богатых и самых бедных составляет сегодня 14,5, в то время как еще три года назад был 13,6, а сорок лет назад едва достигал 8.
В принципе, Америка никогда не стремилась к "социалистическому" распределению доходов; разница в 8-10 раз между самыми богатыми и бедными была для США нормой в отличие от более жесткой в перераспределении богатства Европы с коэффициентом 3-4.
В этом, наверное, счастье и основа экономической эффективности США. На историях успеха, взлета людей и перехода их из нижних социальных страт в высшие за каких-нибудь несколько лет и базируется американская мечта. Но сегодня система очевидно дает сбои.
Во-первых, растет число тех, кто считает, что доходы распределяются несправедливо (две трети, по опросу CBS News/New York Times). Во-вторых, - и это, видимо, самое тревожное - исследования фиксируют, что многим зрелым людям живется лучше и легче, чем тем, кому от 18 до 34, особенно если они без хорошего университетского образования и востребованной на рынке специальности. То есть, фактически впервые в Америке весьма расплывчаты перспективы именно поколения будущего. Так что проблема не просто в ставках налога на доход.
"Священная корова" демократов - система социальной помощи - находится тоже, мягко говоря, не в лучшей форме. Безумный парадокс современной Америки: можно сделать сложную операцию, которая стоит 90-100 тысяч долларов, и не заплатить за нее ни цента, потому что она покроется страховкой, но при этом сдохнуть в приемном отделении "Скорой помощи".
Огромное число пожилых американцев имеют возможность делать операции, о которых пенсионеры в России могут только мечтать: замена тазобедренных суставов, операции с сосудами, полноценное наблюдение больного с диабетом. И им никто не говорит: какая операция, уже на кладбище пора! С другой стороны, то, что происходит в "неотложке", - кошмар. Пациенты с болями ждут приема по 3-5 часов без предварительного осмотра, получают минимум помощи, а вслед - колоссальный счет за все вышеперечисленное.
Кто к этой системе только не подступался за два десятилетия, но радикальных сдвигов не произошло. Все лишь разводят руками, объясняя то спецификой штата или города, то своеобразием персонала и недофинансированием. На самом деле, увы, дело не в количестве денег, а в том, что американская система здравоохранения, по крайней мере, на уровне целого ряда сегментов, нуждается в радикальных новациях, которые требуют смелости политиков и готовности общества эти изменения принять.
Не нужно, однако, полагать, что и в этом (как и во многом другом, уверено большинство российских обывателей) Америка схожа с Россией. К счастью или к сожалению, не схожа.
Базовое отличие американского социума от российского в том, что американцы доверяют своим общественно-политическим институтам, считают свою жизнь самой лучшей, а главное - справедливой. Именно справедливость, не равенство, не уравниловка в доходах, не еще какая-нибудь европейская химера, а именно повседневная, практическая справедливость - одна из основ американского общества.
В непоколебимости веры в эту жизненную справедливость и способности восстановить ее, если что-то разладилось, - его сила. Даже жесточайшие кризисы, случавшиеся за полтора века, пока не привели общество к краху надежд и устремлений. А без веры в будущее человеку, как известно, тошно…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
