Начертанные Владимиром Путиным контуры будущего в евразийском проекте кажутся утопичным для тех, кто живет в "московском социуме", ездят на дорогих иномарках и едят в дорогих итальянских ресторанах. Им возражают те, кто заскучал по просторам Союза Советских Социалистических Республик.
Возражают в том духе, что как это славно - вернуться в обновленное прошлое. Им в ответ:
- Это нереально. Это - сон. А в яви - недостижимая утопия.
- Ну, хорошо, пусть утопия, пусть мифология. Но с ними жизнь веселее и осмысленнее. Да и могут ли вообще народы на огромных территориях прожить без утопии, мерцающей вдали, и без мифов, которыми вымощены дороги. Вопрос только в том куда: в рай или ад?
Я так скажу: утопия вдали, за горизонтом, за горами, за долами, - это куда ни шло. Так жить еще можно… Не дай бог нам оказаться поблизости от нее или того хуже - внутри ее.
У нашего народа уже есть такой опыт в прошлом.
***
В 1920-е годы страна стремительно трансформировалась из идеократической в мифократическую. Идея тогда перестала быть самым большим начальником для населяющего страну люда. Им стал Миф, подчинивший себе Идею, низведя ее до положения прислуги.
Потом Евгений Замятин образно и убедительно передаст мироощущение художников, живших в то время: "Три года затем мы вместе были заперты в стальном снаряде - и во тьме, в тесноте со свистом неслись неизвестно куда".
Теперь-то мы знаем, куда их занесло, благодаря ему же, Замятину, выразительно описавшему место своего приземления в романе "Мы".
Приземлились они на территории Единого Государства, строящего межпланетный корабль "Интеграл" с тем, чтобы покорить Вселенную.
В государственной газете было напечатано: "От имени Благодетеля объявляется всем нумерам Единого Государства: "Всякий, кто чувствует себя в силах, обязан составлять трактаты, поэмы, манифесты, оды или иные сочинения о красоте и величии Единого Государства.
Это будет первый груз, который понесет ИНТЕГРАЛ.
Да здравствует Единое Государство, да здравствуют нумера, да здравствует Благодетель!"
Благодетель Сталин позволил не пронумерованному пророку в своем отечестве Замятину спрыгнуть с ИНТЕГРАЛА. В порядке исключения.
О том времени, когда он летел со свистом в стальном снаряде, потом вспомнил: "Трудно было починить водопровод, построить дом, но легко - вавилонскую башню".
И сейчас, по прошествии стольких лет, непросто объяснить этот парадокс. Трудно понять, как можно было распевать со всей возможной искренностью и душевной отдачей: "Я другой страны такой не знаю, где так вольно дышит человек" с наручниками на руках, с кандалами на ногах и с кляпом во рту?
Ответить на этот вопрос, можно, если предположить, что реальное сознание масс в то время оказалось замещенным мифологическим трансом.
Что это за зверь? О! Это могучий зверь.
***
Зевс, воцарившись на Олимпе, первое, что сделал - так это проглотил своего папашу, старика Хроноса. То есть, он проглотил Время. Боги, населяющие Олимп, свободны в своем перемещении в Пространстве и не подвластны Времени. Точно так же они не подвластны морали.
В мифомире нет процесса становления: возможен только его эксцесс, название которому - метаморфоза. Не "работают" причинно-следственные связи. Здесь все ментальное - вещественно. И все вещественное - одушевлено. Здесь сверхъестественное - естественно. Условное - безусловно и так далее.
В пору древнегреческой цивилизации "вселенский пьяноворот" с его коллективным воображением породил "эллинский космос" (выражение знаменитого исследователя Якова Голосовкера). Затем произошел космический катаклизм, ввергнувший мир в новый пьяноворот вселенства, из которого, по мысли того же Голосовкера, "победоносно вынырнуло христианство".
Из революционного пьяноворота в России победоносно вынырнула идеократия, давшая толчок новой кровавой оргии, завершившейся созданием Единого Государства.
Огромная страна на необъятных просторах в обозримый отрезок времени провалилась в иррациональную яму. Революция, Гражданская война, а затем и волны репрессий, накатывавшиеся одна за другой, и привели к торжеству мифологического сознания. Вернее - к мифологической прострации, следствием которой и стало безоговорочное господство массовых инстинктов и рефлексов над индивидуальным сознанием.
Именно в силу этих причин мифология в общественном сознании взяла верх над исторической реальностью. А в силу мифологической прострации крестьянам, пережившим кошмар коллективизации, фильмы типа "Свинарка и пастух", "Трактористы", "Богатая невеста", не казались издевкой над собственным житейским опытом. Собственная нищета не считалась реальностью. Реальностью почиталось экранное изображение продуктового изобилия. Потому звучно и с выражением произнесенная декларация о росте благосостояния трудового народа не нуждалась в конкретных примерах этого благосостояния: она не требовала вещественных доказательств. Она была самодостаточным доказательством.
Удалось ли нам стряхнуть магию мифомира?
…Торжество власти множества над единичным, массового подсознания над индивидуальным самосознанием не прошло нам даром. Режим личной власти Сталина не должен никого обманывать. Вождь тоже думал, что он проглотил Время. И многие так думали. И продолжают так думать.
Сталинский лик - это маска Массы. Сталинская диктатура - это диктатура Массы.
Случившаяся уже после войны его физическая смерть Сталина-Зевса, являлась фактом абсурдным с точки зрения мифологической ирреальности. Смертные устремились к гробу Бога, повинуясь бессознательному желанию удостовериться лично в возможности невозможного - физической смерти бессмертного. Менее всего в той кровавой ходынке было искреннего человеческого горя, более всего - трепета перед невероятным. Смерть бога - не менее удивительное чудо, чем воскрешение человека.
***
Западный мир в ХХ веке, как следует из трудов испанского философа Ортеги-и-Гассета, тоже пережил глубокий общественный переворот. И здесь к власти пришла Масса. Но там все институты власти были осознаны как средства, как административный сервис.
А у нас государство, как бы мы его ни преобразовывали, понимается как цель. И норовит стать самоцелью. И постепенно делается объектом почти религиозного поклонения. Соответственно, индивид низводится до положения средства. Он утилизируется как материал, из которого предполагается построить очередную вавилонскую башню.
Вместо того, чтобы построить дом, в котором можно было бы жить.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
