Рафаэль Даминов
ХАРАУА (Ливия), 23 сен – РИА Новости. Ничто так не скрашивает фронтовые будни ливийских повстанцев как чашечка горячего чая. В Ливии его заваривают по-особенному. В сосуд кладут несколько щепоток зеленого чая, сахар, и ставят на медленный огонь. Через четверть часа получается очень крепкий и бодрящий эликсир. Под него проходят длинные обсуждения прошедших боев и расспросы редких гостей.
Позывной "Путин"
"Почему Россия против ливийского народа была, заодно с Каддафи?". К уже традиционному вопросу, адресованному в эти дни в Ливии всем встреченным россиянам, у меня к этому моменту появилась достойная заготовка: "Ну, не так все однозначно, зачем вы. Вот послушайте лучше, что Мустафа Абдельджалиль (лидер Переходного национального совета (ПНС) Ливии) говорит".
Я достаю из рюкзака диктофон с записью интервью лидера ПНС и протягиваю угрюмо смотрящим на меня бородатым мужчинам в натовской форме.
"Россия помогла ливийской революции в самом начале", - слышится из динамика голос Абдельджалиля, и на лицах собеседников появляется изумление, а потом и доброжелательная улыбка.
Хаджи, как уважительно называют они своего лидера, им возразить нечего, очень высок его авторитет среди повстанцев.
"Да, политика… Хорошо, Рафаэль, считай, что ты принят. Размещайся, а завтра ты увидишь всю правду об этой войне".
Я "принят" в ряды восточного фронта армии ПНС, а, вернее, в отряд "Мученики свободной Ливии", продвигающегося с боями к родному городу Муамара Каддафи Сирту. Формирования этого направления укомплектованы в основном жителями Бенгази – города, в котором началась ливийская революция. С другой, западной стороны, подступы к городу штурмуют отряды из Мисраты.
Квартируют меня в одном из домов поселка Тисиин, что в переводе на русский – девяносто, и означает километраж до ближайшего большого города - Сирта. Местное население покинуло Тисиин за несколько часов до вступления в него повстанцев. Сторонники Каддафи объяснили им все предельно просто: сейчас сюда приедут люди из "Аль-Каиды" и землякам лидера Джамахирии пощады не будет. Все разбежались кто куда. Женщины и дети с палатками - далеко в пустыню, а мужчины - защищать Сирт от исламских террористов и "проклятых оккупантов" из НАТО.
Первое время меня постоянно сопровождали. Суар (- революционеры с арабск.) не исключали того варианта, что я мог быть специально заслан к ним штабом свергнутого полковника с целью разведывать позиции отрядов ПНС и сообщать координаты в "ставку". Я уже привык к тому, что во мне, как, наверное, в любом иностранном журналисте, видят шпиона и старался не делать лишних движений и слишком не любопытствовать. Совсем скоро все подозрения в мой адрес были сняты.
"Мы знаем, что ты не работаешь на Каддафи, - обратился ко мне на третий день моего пребывания на фронте один из командиров отряда по имени Халид. - Ты из Кей Би…, нет, Кей Джи Би", - произнес с трудом название давно не существующего КГБ Халид.
"Слушай, я действительно репортер…".
"Да ладно. Ты приехал, чтобы выяснить, кто мы - радикалы или нет, и есть ли здесь сухопутные силы НАТО. Пожалуйста, смотри, нам скрывать нечего".
Так я с легкой руки повстанцев стал разведчиком, причем, официально и даже получил свой позывной "Путин".
"Билеты на тот свет"
Через несколько дней относительного затишья силы ПНС решили продолжить наступление. Верные Каддафи войска окопались перед населенным пунктом Харауа и сдаваться, несмотря на предложения революционеров, не собирались.
Мужчина с застенчивой улыбкой по имени Зайдун, отвечающий в отряде за диверсионно-разведывательную деятельность, предложил мне прокатиться в сторону линии фронта. Возможность побывать на передовой, где пока еще не рвутся снаряды и не стреляют, я решил не упускать. Помимо меня, Зайдун взял с собой еще двух человек.
Мы проезжали мимо артиллерийских орудий, установок "Град" и двигающихся в сторону Харауа нескольких танков. Все оружие советское, изготовлено в 70-х годах прошлого века. Технику, как и легкое вооружение, повстанцы экспроприировали еще в самом начале у подавляющих восстание в Бенгази отрядов Каддафи. Там же были вскрыты склады с вооружением и сотнями тонн боеприпасов.
"Каддафи никогда не доверял нам (жителям Бенгази), поэтому в нашем городе хранилось лишь устаревшее вооружение, в отличие от Сирта. Например, мы используем танки Т-72, а они Т-90, которые и стреляют дальше и убойная сила у них больше", - говорит Зайдун.
"А как же НАТО, разве она не снабжает вас оружием?".
"Нет. Они в начале войны выдали нам лишь обмундирование, да несколько сотен единиц стрелкового оружия, да и то оно было направлено не нам, а бойцам из Мисраты. В НАТО боятся, что после окончания боевых действий оружие может попасть радикалам, поэтому нас и не балуют".
"Чем ты занимался до революции?", - спрашиваю я, обращаясь к Зайдуну.
"Учителем был в школе".
"Ты преподавал?".
"Да, а что ты удивляешься? Вот сидящий сейчас за рулем Абдулятиф торговцем был, свою лавку имел. Мухаммед - студент. Среди нас практически нет военных. Понимаешь, можно сказать, что наша страна и не жила все эти сорок два года, пока правил диктатор. Бедность, коррупция, медицины никакой, если вдруг заболел, ехать надо в Тунис, так как лекарств и современного оборудования у нас в стране практически нет. Благами пользовались только приближенные к Каддафи группы людей. Поэтому мы и вышли 17 февраля на мирную демонстрацию и потребовали проведения реформ. А когда в нас начали стрелять из пулеметов, то терять нам уже было нечего".
Мы съезжаем с асфальтированной дороги и петляем между дюн в направлении побережья. Движемся вдоль изгибающегося берега моря и спустя несколько километров ныряем в растительность. Зайдун и его друг Абдулятиф поднимаются на холм и смотрят в бинокль. Затем, оба радостные, спускаются и деловито достают из багажника джипа маленькую гаубицу и снайперскую винтовку. Зайдун не переставая улыбаться, сообщает, что мы забрались в тыл к врагу и сейчас будем "выдавать им билеты на тот свет".
"Послушай, дорогой, вас же всего трое", - отмечаю я.
"Как трое? А как же ты?", - шутит Зайдун.
Через несколько минут мои новые друзья сделали залп по позициям сторонников режима и несколько выстрелов из снайперской винтовки. Ответ был незамедлительным. Я и третий наш боевой друг Мухаммед, который, как оказалось, до этого занимался в отряде снабжением, лежали, уткнувшись в песок. В метре над нашими головами свистели пули и недалеко разрывались снаряды. Естественно, я ничего не снимал.
Зайдун и Абдулятиф так же весело, как и в самом начале, загрузили свое "добро" обратно в машину.
"Мы хотим стать шахидами (мучениками в священной войне), - сказал Абдулятиф, обращаясь ко мне. - И ты не бойся умереть, ведь ты же мусульманин, Путин, верно? Значит, если погибнешь, также станешь шахидом и, если будет угодно Всевышнему, попадешь в рай".
Я не стал отвлекать шутника своим ответом и мешать ему ловко выруливать из-под интенсивного обстрела противника. Через четверть часа мы успешно добрались до безопасного места, куда спустя несколько минут начали подъезжать небольшие пикапы с установленными на них зенитками. Образовалась новая линия фронта длинною в десятки километров. Линия начиналась у самой кромки моря и заканчивалась далеко в пустыне. Повстанцы не стали полностью смыкать кольцо вокруг Сирта, давая его защитникам возможность уйти и тем самым избежать жертв, как со своей стороны, так и среди местного населения.
Вскоре неугомонный Зайдун снова засобирался в тыл к противнику, но меня на этот раз решил не звать, за что ему огромное человеческое спасибо.
"Клоун" Каддафи
Я присоединился к компании революционеров, сидящих в тени своей тачанки и уплетающих макароны.
"Давай, присоединяйся к "Аль-Каиде", помоги нам доесть это блюдо", - пригласил меня один из трапезничающих по имени Ибрагим.
Слово "Аль-Каида" приобрело широкое употребление в рядах повстанцев, однако вовсе не из-за того, что они являются поклонниками Бен Ладена, как раз наоборот, подавляющее большинство ливийцев к "подвигам" шейха Усамы относятся достаточно критично, а потому, что именно к этой организации их причислил Каддафи в самом начале восстания.
"Когда все началось, Муамар заявил, что мы из "Аль-Каиды" и представляем угрозу для человечества, поэтому нас следует уничтожить. Но после того как нам начала помогать НАТО, он сказал, что в войне с нами он объединяется с "Аль-Каидой". Где логика? И вот этот клоун правил нами", - задумчиво сказал Ибрагим.
Совсем рядом послышался громкий хлопок - одна из революционных "Катюш" сделала одиночный залп. Молодые мальчишки, бравируя, выкрикивали "Аллах акбар!" и размахивали флагом. В следующую секунду рядом с ними разорвался снаряд, почти всех ранило. Своим залпом, сделанным без приказа, они выдали противнику наши позиции. Снаряды начали прилетать с нарастающей интенсивностью. Мои собеседники, как ни в чем не бывало, сидели и пили чай.
"Что же вы так сидите?" - спрашиваю я.
"А что нам делать? Наши зенитки их не достанут, по нам бьют из установок "Град" с расстояния 12 километров. А прятаться бесполезно, эти тонкие деревца не помогут, поэтому остается только уповать на Аллаха, возьми чашку чая, это для тебя…".
Через мгновение в дело включились "Грады" повстанцев. Началась своеобразная дуэль. Звук стоял потрясающий. К счастью, большинство зарядов, перед тем как сработать, зарывалось глубоко в мягкий песок, и осколки разлетались всего на несколько метров.
Под эту канонаду я даже не услышал, что над нашими головами свистят пули. Кто-то крикнул мне, чтобы я пригнулся. Стреляли сзади, с тыла. Мои собеседники тут же начали громко свистеть и размахивать рубашками. Как оказалось, по нам били "коллеги" из отряда "Али Хасан Джабер", названного в честь погибшего в Бенгази оператора телеканала "Аль-Джазира". Общая радиосвязь между двумя отрядами отсутствует, и ребята из "Джабера" приняли нас за врага. Отсутствие четкой координации между различными формированиями суар уже неоднократно приводило к многочисленным жертвам среди повстанцев. На этот раз обошлось.
Стрелявшие по нам еще минуту назад молодые люди, проходя мимо, весело смеялись.
Так мы и сидели. Мужчины время от времени заботливо спрашивали как у меня дела.
"Прекрасно! А кто-нибудь едет в ставку? Я в принципе закончил снимать, хотелось бы уже вернуться", - сказал я, отвечая на очередной вопрос о моем настроении.
"Не, мы не можем покинуть позиции, да и возвращаться сейчас куда опаснее, чем быть здесь. Если ты заметил, большая часть снарядов просвистывает в наш тыл".
Установки "Град", используемые сторонниками бывшего ливийского лидера, наносят очень большой урон повстанческой армии. За последние несколько дней только на этом направлении жертвами "железных осадков" стали свыше 50 сторонников новой власти.
Легкое стрелковое оружие здесь почти не используется. В пустынных долинах, в которых проходит большинство ливийских баталий, сражаются в основном дальнобойные артиллерийские орудия и системы залпового огня. Пехота вступает в дело лишь в населенных пунктах.
Через полчаса в небе слышится звук работающих моторов. Вот про кого я забыл упомянуть - главным оружием этой войны стали бомбардировщики НАТО. Без их воздушной поддержки трудно представить наступающих повстанцев. Стрельба в нашу сторону тут же прекратилась. В такие минуты сторонники ливийского полковника разбегаются подальше от своих орудий и танков, от которых после подобных налетов практически ничего не остается. Слышатся разрывы падающих бомб. Зайдун сообщает по рации, что катаиб (отряды) Каддафи спешно отступают, - на сегодня война закончена.
