Едва началась эта неделя, как по телеэкранам главных каналов побежали анонсы передач, касающихся событий 20-летней давности – путча и победы над ним. Нам явилось до боли знакомое лицо Руслана Хасбулатова с его снисходительной усмешкой: "Ну, конечно, Советский Союз мы могли бы сохранить".
Замелькали кадры с танками на площадях и улицах столицы, Ельциным на танке, его телохранителем Коржаковым, маленькими лебедями…
А на "Культуре" под флагом "Перестройка и интеллигенция" нам стали показывать фрагменты трансляций Первого съезда народных депутатов, того самого, который в те незапамятные еще советские времена оказался наиболее рейтинговым шоу.
То была подборка выступлений инженеров человеческих душ и властителей дум – поэтов, прозаиков, режиссеров, публицистов… Говорили они убежденно, образно; и почвенники и западники бранили командно-административную систему.
Находившаяся в зале Кремлевского дворца командно-административная система сдержанно улыбалась: мели, Емеля…
На дворе стоял июнь 89-го. И хотя на съезде бушевала крамола – предлагалось вернуть советское гражданство главному антисоветчику страны Солженицыну, – Ленин был вне подозрений. И прозвучавшее с высокой трибуны предложение прервать на минуточку заседание и пойти с цветами к Мавзолею не вызвало возражения. И даже аккуратно сформулированный призыв Юрия Карякина вынести тело символического покойника из Мавзолея и предать его земле на Волковском кладбище, рядом с могилой матери, особо не возмутило "агрессивно-послушное большинство". Может быть, потому, что призыв этот выглядел вполне лояльным по отношению к вождю.
Он не заключал в себе ни толики идеологии; он апеллировал к простой человечности и к христианской традиции. В том смысле, что не скифы же мы. Что ежели чтим и уважаем отца своего государства как "самого человечного человека" на Земле, то и по-человечески должны бы его упокоить.
Зал сдержанно и послушно поаплодировал – сколь ни была кощунственной по партийным меркам идея, но обнародовал ее человек с достаточно высокой партийной трибуны. Тогда, в июне 89-го года, трибуна во Дворце съездов еще что-то значила для госноменклатуры, которая если кого не смогла переварить, так это Сахарова с его программой преобразований.
Всего через год на ленинградском еще в то время канале, в рамках программы "5-е колесо", появится передача, которая кого-то насмерть разозлит, а кого-то до колик рассмешит. То была "научная гипотеза" Сергея Курехина о Ленине-грибе. Она была на этой же неделе повторена на канале "Культура".
Надо сказать, что в идеологическом отношении то была штука посильнее выноса тела вождя из его усыпальницы. Хотя, строго говоря, шутка Курехина была не первой по части десакрализации самой священной коровы Советского Союза. Все-таки ей предшествовала бесконечная лениниана в жанре анекдота. Она, правда, была нелегальной и потому не печатной и не визуальной. Ее носителем являлась народная молва, сарафанное радио. А вот курехинский "Ленин-гриб", обнародованный на одном из государственных телеканалов, вроде бы санкционировал "клеветнический сарказм" по отношению к эмблематичному отцу-основателю все еще существующего государства.
Через год после его крушения был нанесен еще один чувствительный удар по имиджу "Отца" – фильмом "Комедия строгого режима". Там финал неожиданно знаменателен: уголовники так увлеклись историко-революционной пьесой, что во главе с паханом в роли Ленина оседлали паровоз и пошли на прорыв тюремных ворот. Потом на общем плане с верхней точки мы видим игрушечный паровоз, нарезающий круги по макетированной действительности.
Революцию заело, как старую пластинку.
Еще через десяток лет Александр Сокуров снял фильм "Телец", где, по мне, так был завершен круг демифологизации великого мифотворца.
Круг развенчания и деканонизации замкнулся, а оболочка товарища Ильича и ныне там, то бишь тут – на Красной площади. И снова раз за разом начинаются разговоры о том, как бы избавиться не только от духа, но и от тела товарища Ленина.
И эту пластинку заело.
***
Когда пластинку Перестройки мы слушали в первый раз (а слушали мы ее именно в пору трансляций Первого съезда), то ничего музыкальнее, казалось, не было. Хотелось слушать и слушать ее. Как Ленину – бетховенскую Апассионату.
Тоже – нечеловеческая музыка. Хотя, почему нечеловеческая?.. Как раз очень даже человеческая.
Тот Первый самый интеллигентный съезд, который сегодня у многих вызывает ироническую улыбку (господи, думаешь, как эти идеалисты были наивны в своих наказах власти), в сущности, был попыткой очеловечить наше Государство.
Может быть, резче других ораторов эту мысль выразил Евгений Евтушенко , когда предостерег всех от создания "культа личности Государства".
Сегодня гуманитариям от Карякина до Сахарова вменяется в вину, что в борьбе с культом Государства они разрушили Государство. Но это такой поверхностный взгляд.
Советское государство потому и рухнуло, что оно оказалось слишком культовым, слишком отчужденным от частного человека.
Теперь нередко снова заводится старая пластинка: раньше думай о Родине (читай: о государстве), а потом – о себе.
Об этом "пел" Сергей Кургинян в последнем выпуске "Исторического процесса". С этой стороны он оправдывал действия путчистов, выведших бронетехнику на улицы Москвы 20 лет назад. С этой же стороны он их корил за то, что они не пошли до конца. Как это сделали китайцы на площади Тяньаньмэнь.
Ни путч, если бы он удался, ни победа над ним не решили проблемы очеловечивания государства. Она была и осталась неподъемной для нашего слишком инфантильного общества. Нам бы повзрослеть…
***
И все равно, несмотря на горечь сегодняшней реальности, и тот Съезд, и тот победный Август 91-го – самое светлое, что было в моей жизни как гражданина страны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
