Дмитрий Бабич, политический обозреватель РИА Новости.
До 25 июля в вузах будут идти дополнительные вступительные испытания профильной направленности – во время них вузы просят абитуриентов проявить свои навыки. Низкий балл по этим испытаниям (устным или письменным) может свести на нет успех на ЕГЭ.
За два последних года, с тех пор, как ЕГЭ стал повсеместным и обязательным, Россия пережила настоящую революцию в деликатном деле превращения школьников в студентов. Ради прогресса пришлось попортить немало крови и нервов. Потери очевидны: переход всей старшей школы на рельсы подготовки к ЕГЭ с соответствующим пренебрежением к "непрофильным" предметам, возникновение сложной системы зачисления, при которой неопределенность в судьбе абитуриента сохраняется до последнего дня. Но очевиден ли оплаченный этими жертвами прогресс?
Шанс для абитуриентов из регионов
"Вспомните, с чего мы начинали, когда приступали к введению ЕГЭ в 2002 году, – говорит глава Рособрнадзора Любовь Глебова. – Для большинства населения страны качественное вузовское образование становилось недоступным. Чтобы поступить в достойный вуз, нужно было ходить на специальные курсы. Чтобы ходить на эти курсы, надо было еще до окончания школы жить в соответствующем большом городе – система высшей школы просто закрывалась для ребят из провинции".
Последние два года действительно повысили шансы абитуриентов из регионов. Их процент среди зачисленных вырос – с этим согласны и критики, и сторонники новой системы. Но дан ли этот шанс действительно самым умным, усидчивым и честным? Рекордное количество скандалов при сдаче ЕГЭ в этом году заставляет в этом усомниться. Вот самый громкий из них. Накануне ЕГЭ по математике директор питерского ГОУ 261, лауреат премии "Учитель года" за 2007 год Дмитрий Гущин обнаружил в сети "В контакте" группу "самоподготовки" к ЕГЭ, насчитывавшую более 300 тысяч участников.
Тем из них, кто заплатил определенную сумму переводом на мобильный телефон, администраторы сервиса обещали в день каждого из ЕГЭ выслать реальные задания и решения к ним. В день экзамена по математике, когда на сайт зашли 165 000 посетителей, Дмитрий Гущин посмотрел, что высылали расплатившимся клиентам. Оказалось, задания и решения были правильными – теми самыми, которые надо было написать в бланке для получения отличной оценки.
"В таком исполнении, как сегодня, ЕГЭ приносит не пользу, а вред", – делает вывод Дмитрий Гущин. На пресс-конференции в "РИА Новости" он поделился с журналистами еще одним важным наблюдением: "Федеральные экзаменационные комиссии традиционно перепроверяют работы, набравшие от 95 до 100 баллов. Но даже если федеральный центр не согласен с выставленной высокой оценкой, он, оказывается, не может ее понизить, так как она выставлена полномочной экзаменационной комиссией субъекта федерации. Москва может только указать субъекту на допущенные ошибки и призвать их исправить. То же самое со списыванием. Когда выясняется, что человек списывал, скажем, в Адыгее, Рособрнадзор говорит – вот пусть в Адыгее его и наказывают. А если там его наказывать не хотят?!"
Откуда взять честных?
Гущин, как и многие его коллеги, видит выход из ситуации не в возвращении к старым порядкам, а в строгом соблюдении правил проведения ЕГЭ, а также во введении новых форм контроля. Прозвучавшие недавно предложения Санкт-Петербургского университета об обязательной видео- и аудиозаписи сдачи экзамена стоит рассмотреть. Но, кроме технического, у проблемы есть и сугубо человеческий аспект.
"Когда ребенок честно решает задание и видит, что сидящий впереди ровесник то же задание списывает с мобильника, он должен понимать, что этот парень впереди просто оттолкнул его локтем. И если честный мальчик в этой ситуации не найдет в себе сил встать и заявить протест, мы и дальше будем жить так, как живем", – считает Михаил Случ, лауреат премии "Учитель года" за 2010 год.
Эксперты говорят, что в аудитории человек на 15, где обычно проходит сдача ЕГЭ, невозможно не заметить, что человек списывает у другого или пользуется мобильным телефоном. По инструкции, на этажах должны быть даже дежурные, сопровождающие школьников в туалет. Так что главная проблема – не техническая, а вполне гуманитарная: как найти честных и ответственных организаторов и общественных наблюдателей для ЕГЭ? И как мотивировать их к тому, чтобы действовать, а не сидеть сложа руки при виде нарушений.
Час испытаний
Впрочем, даже если удастся решить проблему с нарушениями при сдаче ЕГЭ, сложности смогут возникнуть на этапе дополнительных вступительных испытаний. Формально в список учебных заведений, имеющих право устанавливать такие испытания, входят только девять элитных вузов Москвы и Санкт-Петербурга. Но на самом деле таких вузов гораздо больше – благодаря составленному Минобразования перечню специальностей, по которым вузы могут устраивать дополнительные испытания.
Этот список определен приказом Минобразования номер 25 от 17 января 2011 года и состоит из преимущественно гуманитарных специальностей. Начинает список журналистика, а продолжают искусствоведение, театр, музыка, архитектура, педагогика. Это значит, что если человек всю жизнь мечтал поступить, скажем, на искусствоведение и сдал все соответствующие ЕГЭ на "отлично", его все равно могут не зачислить. Приемная комиссия, которой полюбился кто-то другой, может решить, что в профильном сочинении "не раскрыта тема".
У вузов есть своя правда в этом конфликте – благодаря дополнительным испытаниям они отсеивают, например, ловкачей, сумевших скрыть свое невежество на ЕГЭ. По мнению эксперта Всероссийского фонда образования Олега Сергеева, это вполне легитимная защита от невежественных выпускников школ. Но если мы живем в правовом государстве, то права выпускника (то есть права человека) должны все-таки стоять выше вполне понятных интересов вузов. Если государство не может как следует организовать ЕГЭ, то эта проблема не должна ложиться на плечи честных абитуриентов, вынужденных проходить по сути двойное испытание.
Нужны ли гуманитарии?
И последнее – о логике, по которой дополнительные испытания проходят чаще всех абитуриенты гуманитарных специальностей.
Если учесть, что, в соответствии с реформой высшей школы, за последние 5 лет бюджетный набор на гуманитарные науки сократился на 30 процентов, а на педагогику – на 35, политика государства становится окончательно ясна. Смысл ее – в том, чтобы направить народ в приоритетные для государства области (скажем, автоматику и информационные технологии) через создание все новых трудностей для тех, кто выбрал другие специальности.
Но насколько действенна такая политика? Ведь по ней выходит, что на полюбившуюся государству специальность можно поступить и с не очень хорошими результатами по ЕГЭ. Нужен ли государству инженер, у которого тройка по математике? (Проблему неготовности таких студентов к обучению в инженерных вузах часто поднимает ректор НИУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов.) И так ли уж избыточны в нашем обществе хорошие учителя, музыковеды, искусствоведы?
Наверное, и в материальное производство молодых людей стоит завлекать не силком, а повышая в обществе уважение к честному труду, к техническому поиску, к созиданию в любых его формах. При взгляде на телевидение, на политическую жизнь, да и вообще на поведение "лидеров мнения" в нашем обществе, – такое уважение заметить трудно. И эта проблема будет посложнее подтасовок при проведении ЕГЭ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
