Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты "Дом актера" – специально для РИА Новости.
Под занавес Чеховского фестиваля его устроители представили образчики пластического театра (спектакль "Ботаника", сделанный "Момикс Данс Компани" из США) и современной хореографии (пять одноактных балетов Национального театра танца из Мадрида, уложенных в две программы). Насколько этот финальный аккорд будет убедительным, говорить пока рано, поскольку еще предстоит увидеть два балета – "Noodles" и "White Darkness", которые испанцы покажут на следующей неделе.
Девушку не съели
Из показанного же… Американцы привезли не столько спектакль, сколько программу из концертных номеров, современный мюзик-холл, который изобилует видеоэффектами, искусным иллюзионизмом, игрой с предметами, с фактурой тренированных гимнастов. Все эти номера объединены названием "Ботаника", но с таким же успехом можно было назвать это зрелище, к примеру, "Орнитологией". Проекция белой розы на занавесе обеспечивает относительное смысловое единство. Занавес открывается, и на заднике снова появляется та же роза: она становится все меньше, меньше, наконец, сужается до точки во вселенной.
Во втором акте в том же порядке появится пурпурная роза и точно так же сузится до точки, чтобы дать волю метафорам, складывающимся у хореографа Мoзеcа Пендлтона из остроумной игры, где тело танцора уподоблено глине, из которой можно лепить самые разные визуальные образы.
Старая детская придумка с изображением лошади, когда двое детей складывают эту самую лошадь, накрывая себя попоной, у Мозеса получает более квалифицированное и технически совершенное выражение. На сцене, правда, появляются не лошади, а стайка кентавров, каждый из которых слеплен из двух артистов. "Лошадиную часть" хореограф как бы прикрепит телом одного танцора к другому, подчеркнув это костюмом, – коричневым плюшем. Веет хорошим детским утренником.
Смотреть фотоленту "Смола и перья": акробатический театр на парящей сцене">>
Как полагается зрелищу, адресованному наивной публике, должна быть страшилка. Огромный скелет, словно позаимствованный в музее палеонтологии, выползает на сцену. Им управляет полуголая наездница, блондинка-амазонка. Она спешивается и позволяет себе эротическую игру с чудовищем, принимая эту тонну костей, вероятно, за болонку. Но в скелете просыпается желание, которое не вяжется с детским утренником. Он хватает амазонку, чтобы заключить в свое брюхо. На другом краю сцены во время этой неистовой сцены мирно спит прачеловек, похожий на голливудского Тарзана. Он почему-то просыпается и почему-то спасает девушку.
Маленькая рыбка семенит вдоль сцены – это на танцора надели макет рыбки, и он мелкими шажочками уходит за кулисы. А вот огромная улитка проползла перед зрителями: это актеру, ползущему по сцене, "приклеили" ткань, раздуваемую воздухом до увеличенных объемов.
Есть в этом шоу танец с флагами белого шелка, с палками, на которых наброшены ткани, словно продолжающие линии тела. Легкая фактура материй взмывает, заполняет собой все пространство сцены. Видеопроекция множит изображение на задник, углубляя эффект движения, создавая новый объем и иллюзию перспективы.
Вот такая получилась наивная "ботаника" с динозаврами, тарзанами и белыми флагами.
Гид по Десятому театральному фестивалю им. Чехова>>
Убежавший от фламенко
Балеты Национального театра танца из Мадрида – искусство совсем другого порядка, прежде всего потому, что двадцать лет этот коллектив возглавлял один из лидеров современной хореографии Начо Дуато, который, впрочем, в прошлом году прервал контракт с испанской труппой и принял предложение возглавить балет Михайловского театра в Санкт-Петербурге. Наши критики уже (справедливо) замечали, что последний сезон в хореографии прошел в двух российских столицах под знаком Начо Дуато: восемь одноактных балетов с учетом тех, что покажут на чеховском фестивале, – внушительная статистика.
Как быстро меняется положение дел: еще два-три года назад испанский хореограф был известен лишь знатокам. Сейчас он, буквально за сезон, вошел в наш театральный процесс.
Именно Чеховскому фестивалю принадлежит эта заслуга, поскольку если уж кого полюбят устроители первого российского театрального форума, то без оглядки и преданно. Из двух программ испанцев, заявленных фестивалем, первая показывается на сцене Театра имени Моссовета с 13 по 16 июля, вторая – там же с 19 по 23 июля. Из пяти одноактных балетов, привезенных испанцами, три – Дуато. Уже показаны им созданные балеты "Gnawa", "Arcangelo", а также "Flockwork" шведского 27-летнего хореографа Александра Экмана.
Стиль Дуато формировался при участии великих учителей: Мориса Бежара и Иржи Килиана. Дуато бежал от фламенко, но не от Испании. Он расширил свои горизонты Средиземноморьем – одной из любимых его тем. Вот и сейчас балет "Gnawa" – еще один шаг хореографа в эту сторону. Гнава – имя, которое в Марокко и других странах Магриба дают членам мистических мусульманских сообществ, объединенных принадлежностью к племенам, живущим в Сахаре, и наличием в фольклоре религиозных песнопений, танцев и ритуалов, облегчающих вхождение в состояние транса.
Смотреть фотоленту "Gnawa, Arcangelo, Flockwork: три балета одной испанской труппы" >>
Этот балет и есть протанцовывание ритуала, а танцоры уподоблены общине, которая вечером зажигает в сосудах огни, чтобы после знойного жара всем вместе прочувствовать вечность.
Этническая музыка, в которой слышно смешение мотивов Испании и Северной Африки, – еще один шаг Дуато к постижению истоков средиземноморской культуры.
Свойство танца Дуато – движение, растекающееся в парах, сменяемое то мужскими, то женским выходами; плавное, кантиленное, растянутое в шпагатах, смелых акробатических поддержках, то и дело прерываемое тревожными синкопами, чуть искажающими только что достигнутую гармонию.
Балеты Дуато – поиск гармонии, вторгающаяся в эту гармонию тревога, и все-таки вера, что абсолют можно постичь и выразить.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
