МОСКВА, 7 июл – РИА Новости. В клинике челюстно-лицевой хирургии Первого МГМУ им. И.М. Сеченова провели уникальную операцию – молодой женщине одновременно удалили обе челюсти. Остеонекроз (отмирание) челюстей стал следствием приема дезоморфина – кустарного наркотика из кодеиносодержащих лекарств, больше известного как "крокодил". Врачи говорят, что с каждым годом число пациентов с таким диагнозом становится все больше. На вопросы РИА Новости ответил директор клиники, доктор медицинских наук, профессор Юрий Медведев.
- Когда вы впервые заметили пациентов с таким диагнозом?
- Два с половиной года назад к нам впервые обратился молодой человек 1983 года рождения, стаж приема – 5 лет. В последнее время кололся по 3-4 раза в день. У него было обнаружено принципиально новое по клиническому течению заболевание, которое можно трактовать как костный некроз, остеонекроз или бифосфатный некроз челюстей.
- До конца механизмы его возникновения мы пока не знаем, патогенез изучается – не хватает экспериментальных данных. Но основные факторы известны. В дезоморфин добавляется фосфор. Наркоманы соскабливают его со спичечных коробков. Он включается в обмен (веществ, - прим. РИА Новости) костей лицевого черепа, таким образом начинается некроз. На операциях мы видим, что кость превращается в камень.
Кроме того, у пациентов происходит рецессия (исчезновение, - прим. РИА Новости) слизистой оболочки полости рта, видим симптомы гноетечения, причем упорного – никакие антисептики процесс не стабилизируют. Отсюда – затруднение процессов приема пищи, речи, глотания, многочисленные свищи (отверстия, - прим. РИА Новости) на коже. Может произойти перелом челюсти – потому что кость теряет матрицу, теряет органическую субстанцию, становится очень хрупкой, хотя и увеличивается в размере.
Это сепсис с выраженными очагами инфекции. Закончится он летально, если не прибегать к операции.
- Как человек питается, если у него нет челюстей?
- Да как придется. В основном, жидким. А вообще – резкое снижение веса.
- Почему именно лицевые кости так страдают?
- Челюсти – это единственная кость человека, которая отстоит во внешнюю среду. Полость рта – внешняя среда. Там имеется большое количество микрофлоры, а ее роль существенна. Как только какой-то зуб вовлекается в воспалительный процесс или его удаляют, кость открывается во внешнюю среду. И сразу же этот механизм запускается. По сути, идет расплавление кости – по тому же принципу, как если на сахар лить воду.
Мы, к сожалению, имеем дело уже c запущенными случаями.
Впрочем, не обязательно терять зуб. Может быть травма слизистой при приеме пищи, травма рыбной костью, можно зубной щеткой пораниться. В общем, для инфекции нужны входные ворота. Это может быть любая микротравма. Нужно оголить кость во внешнюю среду. Тогда инфекция начинает делать свое дело.
- Остальные кости, кроме челюстно-лицевых, страдают?
- У наркоманов – нет. По крайней мере, мы пока встречались только с лицевым скелетом.
- Понимаю, что вопрос не совсем по вашему профилю, но вы замечаете какие-то психологические изменения у пациентов?
- Конечно. Они по-иному смотрят за жизнь, цепляются за все. Они понимают, что черта недалеко. Кто этого не понял – тот еще где-то там (машет рукой куда-то за пределы института). С этим он живет, существует. Это как злокачественная опухоль – потихонечку растет и растет.
- Сколько наркоману нужно колоться, чтобы потерять челюсть?
- Год-два. Впрочем, отсчет идет с того момента, когда инфекция попадает в организм.
- Есть ли какая-то статистика по стране? Сколько у нас в России "крокодильщиков" с таким диагнозом?
- Мы знаем от врачей и от пациентов, что по России таких случаев сотни. А может уже и тысячи. Есть города-очаги потребления дезоморфина – Калуга, Рязань, Сургут. Интересно, что все, кто к нам попадает – приезжие, причем от 18 до 25 лет. В Москве этот наркотик распространен мало.
Точной статистики ни у кого нет. У наркомана может быть во рту язва два-три сантиметра, но он живет с ней и никуда не обращается. К нам обращаются, только когда случай совсем запущенный.
Последняя пациентка попала к нам – у нее обеих челюстей уже практически не было, нижняя сломана.
- В Европе есть этот наркотик? Используют его?
- Там в основном героин. "Крокодил" - это последнее, что может себе позволить человек, употребляющий наркотики.
- В чем заключается ваша операция и какие материалы вы используете?
- Лечение состоит из двух этапов. На первом этапе мы удаляем пораженные участки и устанавливаем временный эндопротез из сетчатого сверхэластичного никелида титана. Это разработка томских физиков под руководством профессора Виктора Гюнтера. Он разработан специально для остеогенеза. Это металл с памятью формы – я ее растянул, она полежит и приобретет ту же форму, что и была. Эндопротез становится как бы матрицей остеоидной ткани (основа костной ткани, - прим РИА Новости). Потому что надкостница, как правило, сохранена, а она является хорошим потенциальным источником костеобразования.
Первую неделю после операции человек питается через зонд, который устанавливается в желудок через нос. Лекарства получает внутривенно. После того как восстанавливается способность глотать, переходят на жидкую пищу.
Три недели пациент лежит у нас, а потом наблюдается амбулаторно.
На втором этапе, примерно через год, устанавливаем постоянные протезы, также из никелида титана.
Конечно, если человек продолжил употреблять дезоморфин, лечение смысла не имеет. Обычно родственники уверяют, что пациент "завязал", но где гарантия? Иногда пациенты пропадают, не пройдя полного курса, а в одном из областных центров был случай, когда в промежутке между первым и вторым этапом пациент попал в тюрьму. Лечение, конечно, было прервано.
- Во сколько обходится такая операция и кто ее оплачивает?
- Для пациентов это лечение по полису. То есть бесплатно. Сами пациенты платят только за улучшение условий стационара – если захотят, можем перевести их в отдельную палату. Медикаменты обходятся примерно в 6 тысяч рублей, еще от 3 до 10 – протезы. Плюс расход материала, наша работа, затраты на освещение, содержание больных в стационаре – итого около 50 тысяч рублей.
- Вам не жалко тратить эти деньги на таких людей? Может, есть кто-то более достойный?
- Мне лично как врачу – нет. Наше государство имеет такие средства, чтобы бороться за жизнь. А как определить, сколько стоит жизнь?
Мы возвращаем людей к жизни посредством операций. Находясь в нашей клинике, они понимают, что жизнь дорога. Мы не смотрим на них как на каких-то социальных отщепенцев. Мы их стараемся реабилитировать и в этом смысле, с ними работают психологи.
- По какому принципу из этих сотен к вам попали именно эти 16 человек? Это наиболее сложные случаи?
- Мы федеральный центр, поэтому пациентов присылают к нам в основном по направлению из небольших клиник, которые сделать уже ничего не могут.
- За 2,5 года ваш институт прооперировал 16 наркоманов. Вы довольны результатами? Не было каких-то осложнений?
- Не все регулярно являются на прием, нам сложно их отслеживать. Но в целом выздоровление идет у всех.
- К наркотикам никто из них не вернулся?
- Насчет тех, кто не появляется на осмотр спустя полгода – не исключаю такой возможности.
