Надежда Соловьева, РИА Новости.
"Привет, я Андрей. Я наркоман" – "Привет, Андрей. Рады тебя видеть". Человек на сцене высвечен ярким белым лучом. Темный зал заполнен людьми, они реагируют на каждое слово со сцены очень шумно – кричат, хлопают, вскакивают с места. В основном молодые мужчины и женщины (наркомания – болезнь молодых), но есть и женщины в возрасте (матери), и пожилые (наверное, бабушки). Ни одного человека, подходящего под определение "отец", я не разглядела.
Парковка перед ДК Горбунова заставлена машинами так, что между ними не везде можно пройти. Машины в основном приличные, много дорогих, попадаются и очень дорогие.
21 мая 2011 года. "Анонимным Наркоманам" Москвы – девятнадцать лет.
***
"Анонимные Наркоманы" ("Narcotics Anonimous", или NA) – международное сообщество "выздоравливающих зависимых". Ему пятьдесят лет, страна происхождения - США, сегодня работает в 130 странах. В Москве появилось в 1992 году, сейчас только в столице и области собирается 56 групп.
Это круг людей, которые регулярно встречаются для того, чтобы помочь друг другу справиться с тягой к любым наркотикам, включая алкоголь. Для членства в АН есть только одно условие – это желание прекратить употребление. У членов АН нет никаких обязательств – они не платят ни вступительных, ни регулярных взносов, и в любой момент участник может выйти из сообщества.
По мнению главного нарколога России Евгения Брюна, "они (сообщества анонимных наркоманов или алкоголиков) выполняют очень важную функцию – создают некую лечебную среду и реабилитационное пространство и помогают новым выздоравливающим удержаться в трезвости". Ведь после лечения и реабилитации выздоравливающий наркоман возвращается в "ужас открытого мира", где ему снова предлагают наркотики или алкоголь, где живут его друзья, употребляющие психоактивные вещества. Почти весь прежний круг общения для такого человека под запретом, он остается один, одиночество может породить депрессию, а депрессия – привести к срыву.
***
В зале ДК – наркоманы, или, как они себя называют, выздоравливающие зависимые со всей России и не только. Со сцены приветствуют гостей, приехавших на день рождения "москвичей", и называют города. Каждый город поднимается и кричит приветствия и поздравления: Грозный, Минск, Мариуполь, Питер, Уфа, Сургут, Рига, Ташкент, Сочи… Больше 850 членов сообщества из 70 городов, средний возраст – 30 лет.
Девушки на огромных шпильках, ярко одеты, сильно надушены, накрашены. Много молодых семейных пар, неожиданно много беременных. У многих – татуировки, причем не примитив вроде "Маша навечно" или иероглифа неизвестного происхождения, а большие цветные картинки, у некоторых вся видимая часть тела "забита".
Много курят. Почти все. Перед входом в ДК – дымовая завеса, толпятся, искренне радуются встречам, обнимаются, курят в кружочек.
В фойе – ларечки с бутербродами, водой, чаем. Чай – вообще отдельная тема для зависимых. Они пьют его очень много, разбираются в нем, называют такие сорта, о существовании которых мы – непосвященные – не все догадываемся. Предпочитают китайский.
Кофе, кстати, – мало. И никакого алкоголя.
Судя по всему, и ведущая, и все координаторы праздника, и те, кто ставит свет, и те, кто отвечает за звук, и продавцы ларечков с едой и чаями – члены сообщества. Здесь такая безвозмездная работа называется "служением".
***
"Поздравляем с днем рожденья, дорогие москвичи.
Ваши опыт и служение ярче огненной свечи!
Пусть и дальше будет чудо и приходят новички!
Верим в вас, с любовью, ваши
Петербургские торчки."
(Газета АН "Только сегодня")
Они в большинстве своем успешны, законопослушны. От прошлого у них – много мата (они стараются от него избавиться), судимости, очень необычное чувство юмора, свои, только посвященным понятные шутки. Они с легкостью (видимой?) говорят о смерти, тюрьме, о том, как "торчали".
На празднике АН, в фойе, молодой человек – своей спутнице (нежно ее обнимая): "…ты смотри, сколько нариков".
Подслушанное: "Ни у кого вича нет?" – "Есть, а что, поделиться?".
"Добро пожаловать. Все это ради вас"
Ведущая – красивая хрупкая блондинка в персиковом открытом платье – приглашает на сцену новопримкнувших: "Поднимитесь на сцену те, кто пришел впервые. Мы вас хотим поприветствовать!". Из зала на сцену гуськом идут новички – одни молодые мужчины, девушек не видно. Аплодисменты становятся бешеными, иначе не скажешь, часть зала поднимается, многие кричат "Привет!".
"Добро пожаловать. Все это ради вас".
Тут же новичкам предлагается выбрать спонсора, стать подспонсорными: "поднимите руки те в зале, кто готов стать спонсором".
Спонсор – наставник, человек, которые уже имеет опыт "чистого времени" (без употребления любых наркотиков) и помогает новичку справляться с зависимостью: делится опытом, помогает решить неразрешимые вопросы, выйти из многочисленных психологических тупиков. Тут нет жестких правил, но есть рекомендации: желательно того же пола, со схожим опытом и близкий по духу человек, который не употребляет наркотики как минимум год. Это двусторонний процесс, взаимная страховка – спонсору это тоже нужно, чтобы не скатиться обратно.
Вообще уникальность методики АН – в том, что один наркоман помогает другому перестать употреблять. Не психолог, не заместительная терапия – а человек, прошедший через освобождение, человеку, которому это только предстоит.
"Бывших наркоманов не бывает". Женя. 32 года. 4,5 года "чистого времени"
Женька – мой друг, о том, что он из "Анонимных Наркоманов", узнала вскоре после того, как начали общаться. Знаю о нем многое, но о том, как стал наркоманом, не говорили. И первое, что я услышала от него по этому поводу, было "бывших наркоманов не бывает".
У меня нормальная семья. Мама работала в той же школе, где я учился. Отец… отец пил, пока мне не исполнилось 10, потом бросил, но мы уже не общались.
Я – быстрый. Мне нужен экстрим. Рано пришел "на улицу" – катались на электричках, били стекла в вагонах, воровали на рынке жвачку, таскал деньги из дома. Было весело. Потом меня выгнали из школы – я разлил ртуть, нарочно.
Курить начал с 11 лет, алкоголь появился в 12, трава – в 13. К 14 употреблял уже таблетки и алкоголь. Панковал, Арбат, многие через это прошли, что тут рассказывать...
В армию попал в Челябинск. Там не было водки. Но были любые наркотики. Курил, жрал, нюхал…
После армии женился. Закодировался. 6 лет не пил, но плотно сел на траву. Начал нюхать героин. Внутривенных избегал.
Я с детства знал, что наркомания – неизлечимая болезнь. Все равно употреблял.
Понял: нюхать – перевод денег. Начал внутримышечно. Дочери был год. Брал ее с собой на мутки – прикрытие. (Молчит.) Работал водителем автобуса. Случалось, полный автобус – меня штырит, вырубает, а мне пофиг, что людей везу, ничего не боялся, мне было все равно.
Полтора года героина, а потом вдруг всех пересажали, героина не стало.
И тогда мне попалась книга. Баян Ширянов. "Низший Пилотаж". Читала? (Киваю.) Понимаешь, что за книга? Через нее многие сели на винт (винт, или первитин – инъекционный самодельный психостимулятор на основе метамфетамина; книга Ширянова – как раз про "винтовых" наркоманов. – Н.С.).
Решил попробовать, в общем. До этого был принцип – "не по вене". А тут с точностью наоборот – "только по вене". Поехал на Лубянку в переход, купил все, поехал к винтовым, мне сварили, вмазался. Понял – "мое". В голове моей развернулся транспарант "Я – наркоман". Я гордился этим.
И год был винт. Очень жестко. Я понимал, что иду к смерти, назад пути нет. Каждый раз понимал, что баян (шприц. – Н.С.) – это револьвер, русская рулетка. Только не один патрон заряжен, а все. В одном ВИЧ, в другом гепатит, в третьем еще что-то… в общем, смерть. Держу его в руках, думаю две минуты – и колюсь. (Молчит.) Мне повезло. Мой патрон – гепатит С.
Я был скелетом, не узнавал себя в зеркалах. Вернулся в семью, переломался. Вранье, что с винта не ломает. Ломает жестко. Пересел на трамал. Но я не опиатный, я стимуляторный. Прошерстил интернет. Нашел дилеров. Стал брать амфетамины, метамфетамины. Знаешь что страшно? Московские химики постоянно синтезируют новые вещества, они мгновенно выходят в продажу, а в списках запрещенных их еще нет, игра на опережение. То есть тебя принимают – а шить нечего, в списках нет. Раз меня, правда, приняли, и у меня есть судимость – условный по два-два-восемь (статья 228 УК РФ за приобретение, хранение, перевозку наркотиков. – Н.С.).
Проблем с деньгами не было. Отец занимался бизнесом. Я воровал у него. Никогда не ложился в больницы – твердо знал, что неизлечимо болен, и уже знал, что умру от наркоты, от кровоизлияния в мозг, это профессиональная смерть стимуляторных наркоманов. У опиушников – сердечная недостаточность.
Дочери – 3 года. Она все это видела. Как-то вмазанный забирал родителей с дачи, посмотрел в зеркало заднего вида – и увидел их глаза. Там было равнодушие и готовность к тому, что я скоро умру.
Мне было 28, пошел к наркологу, она предложила сходить к АН. И там я встретил девчонку, у которой было 11 лет чистого времени. В моей жизни это был первый человек, переставший употреблять. Пришел на группу. Увидел, что люди приезжают сами, их никто не заставляет, но в группы не верил, просто стал ходить – потому что было все равно, ну и еще немного любопытно. Продолжал употреблять еще полгода и параллельно ходил на группы. Смотрел на них и видел, что у них – жизнь, а у меня – только торча.
И решил попробовать. Знаешь, какие три вещи мешают выздоравливать? Молодость, деньги и ум. Деньги закончились, ум я отключил, а молодость первая уже прошла.
У меня 4,5 года чистого времени. Когда я употреблял, у меня не было таких трудностей, как сейчас. Я перестал торчать, начал жить. У меня растет дочь. Мне тяжело, но я развиваюсь.
Главное знаешь что? Что моя жизнь нужна только мне. Мои родители проживут без меня. Моя дочь, друзья, все без меня проживут. Это моя жизнь. Мой выбор.
"Помочь может только тот, кто сам прошел через это". Дима. 38 лет. 11 лет "чистого времени"
Из всех членов сообщества, с которыми я встречаюсь, Дима – самое официальное лицо, он из Подкомитета по связям с общественностью. Поэтому мы начинаем разговор с общих вопросов, я спрашиваю о цифрах, о какой-то внутренней статистике сообщества – сколько в России наркоманов, уровень смертности, сколько выздоравливает. Но выясняется, что таких данных просто нет.
– Мы не ведем учета, не ставим целей как-то контролировать ситуацию. Мы, строго говоря, даже не являемся структурой, мы просто сообщество людей, в жизни которых были наркотики и которые помогают друг другу больше к ним не возвращаться. Но по опыту могу сказать – один из десяти приходящих остается выздоравливать.
– Распространено мнение, что наркоманами становятся те, кто вырос в неблагополучной семье, у кого были какие-то детские травмы? Ты можешь сказать, что начал употреблять наркотики из-за этого?
– Да нет, я из нормальной семьи. Учился в английской спецшколе на четверки-пятерки. Потом Суворовское училище, военный институт в Краснодаре. Но мне никогда не нравилась дисциплина, порядок. Я должен был всегда что-то нарушать.
В 7 – первая сигарета. К 20 годам сильно пил, водка была лекарством. Но она создавала слишком много проблем – я был летчиком, работал в грузовой гражданской авиации. С 23 лет пришел кокаин – он был тогда модным наркотиком. В 95-м попробовал героин, и мне очень понравилось, я так и сказал: "это то, что я искал в жизни".
В 99-м в августе очередной раз перекумарился (то же самое, что "переломался", т.е. перестал на время принимать наркотики и пережил ломку. – Н.С.). Я знал, что скоро умру – все умирали вокруг меня, никто не выходил из круга: кто-то куда-то ездил, лечился, кодировался… все возвращались.
Где-то на стене увидел листочки про то, что там-то тогда-то собирается группа "Анонимных Наркоманов". В столовке наркодиспансера нянечка убирала столы после обеда и сидели два парня. Они сказали "присаживайся". Я в принципе был готов к чему угодно, в том числе и к смерти, мне было все равно. Почему не попробовать? Я попробовал. С тех пор я не употребляю.
– Почему "анонимные"? В чем эта анонимность?
– Очень точное определение – "не имеющий имени". Как раз основной смысл в АН – это то, что есть принципы программы и они важнее любой личности. А уж каждый из нас в отдельности применяет эти принципы по мере своей готовности и других обстоятельств.
Ну и еще, конечно, анонимность имеет для нас значение конфиденциальности.
– Я не раз слышала мнение, что бывших наркоманов не бывает. Это так?
– Бывают. Я – бывший наркоман. Но я остаюсь зависимым. Я спонсор, у меня 17 подопечных. Раз в месяц я прихожу в наркологическую больницу или тюрьму и пытаюсь объяснить ребятам, что можно попробовать перестать. Это мой предохранитель.
А еще у меня самого есть спонсор.
– Что нужно, чтобы начать выздоравливать, ты можешь коротко сформулировать?
– Нужны три вещи: перестать употреблять, потерять желание, найти новый путь вместо употребления. Группы и спонсорство – это то, что помогает не сбиться, не сорваться. Один – не справишься. И другие, чужие – не помогут. Потому что помочь может только тот, кто сам прошел через это. Важен один язык – язык сопереживания.
– Что ты хотел бы сказать, ну вот, что-то важное, тем, кто хочет перестать употреблять, но не знает, куда обратиться и кому – что самое страшное – все равно?
– Пусть приходит к нам. Просто посмотреть. Раз все равно – так ведь все равно? Мы не скажем "перестань употреблять". Хочешь употреблять – употребляй. Это твое личное дело. Но если ты хочешь перестать – возможно, мы поможем тебе.
"Ни один наркотик не может дать таких эмоций, как жизнь". Катя. 20 лет. Больше 2 лет "чистого времени"
Катя моложе всех, с кем я встречалась из АН. Постоянно улыбается, очень открытый взгляд, когда начинает рассказывать о себе – не может остановиться. Хорошая, немного смешная и очень красивая девочка, сарафанчик, пирсинг, тату. Большой живот – седьмой месяц. Сидим в кафе, пьет безалкогольный мохито, говорит, говорит…
Папа был более любимым, чем мама. Когда мне было 11, он утонул на рыбалке. Мама и так-то погуливала, а тут запила, водила мужчин, было страшно.
Стала часто уходить из дома, потянулась к старшим ребятам – 16, 17 лет – быстро повзрослела. Сама себе и мама, и папа, сама себя жалею, утешаю. В школе – почти отличница. С 12 начала курить сигареты, с 13 – траву. Начала пить. От этого было легче. Мне не предлагали, мне самой было любопытно. Клей, трава, пиво с димедролом… Поняла, что наркотики лучше алкоголя – нет похмелья. Когда было 14, познакомилась с крутой девочкой, она кололась героином. Я попросила, мне было любопытно.
Бабушка растила меня верующей девочкой. Водила в церковь, учила молиться. Я на время потеряла Бога, а потом нашла его. В героине. С первого же раза я стала счастливой. Знала, что наркомания – зло, что это опасно, но была уверена – я особенная, я справлюсь.
По выходным и праздникам. Потом пришла мысль делать запасы. А если есть запас – его употребляешь. Закончились праздники, стала употреблять просто так. Потом попробовала продавать, оказалось, что можно получать приличный выхлоп. Так с 14 лет стала торговать, мама ушла к мужику жить, а у меня дома появился притон. В 15 познакомилась с парнем, уже сидела на системе. Он не употреблял. Сказал, что любит. Попросил дать попробовать. Начали употреблять вместе и торговать.
У нас была счастливая семья – я ходила в школу, мы продавали наркотики, употребляли, за квартиру платила бабушка. Потом я стала воровать в школе телефоны, деньги.
Были передозы, откачивали. На ломках вскрывалась (вскрывала вены. – Н.С.). Стало трудно ходить в школу. Доза росла. Я начала медленно умирать. В 16 лет меня приняли с дозой. Чтобы не закрыли (посадили. – Н.С.), легла в реабилитацию. Там ночью в туалете я вскрылась, медсестра вытащила меня, перевязала, утром меня увезли зашиваться и в психушку.
Потом был выпускной. До него я была дома, меня заперли и не выпускали – мама, бабушка, дядя с тетей. Мы часто дрались с мамой, я ее била. После выпускного я сразу вмазалась, а потом меня судили, дали 3,5 условно. В день суда поклялась, что все. Естественно, назавтра я была вмазанная.
Меня увезли в деревню и заперли на все оставшееся лето. Это была пытка – наедине с собой, без наркотика. Осенью вернулась, замутила наркотик – и началось самое страшное. Употребляла больше, чем раньше, и уже все подряд. Частые передозы. Я не искала кайфа. У меня больше не было иллюзий, что можно соскочить. Я знала, что скоро умру. Стала жить в притонах. Не мылась неделями, носила рваную, вонючую одежду. Однажды стояла на остановке, мимо проехал бывший одноклассник на иномарке. Стало больно. Понимала, что я-то еду вмазываться и, может быть, наконец сдохну. (Пауза.) Все равно я хотела жить.
Еще в реабилитации начала ходить на группы. И увидела людей, которые не употребляют, но чему-то все равно радуются, а не сидят сжав зубы, как я. Подумала, что у них, наверное, есть какой-то секрет. Моя гордыня сказала – "а ты попробуй".
Легла в детокс. Мне было 17. Три недели просилась в реабилитацию, в итоге упросила, меня взяли. Это было счастье.
С этого началось мое выздоровление. Было тяжело расставаться с парнем, с которым жила, думала, что люблю. Но понимала, что он наркоман, а у меня – последний шанс. Рассталась.
Я хотела зарабатывать себе на жизнь сама. До того я знала три способа: спать за деньги (как делала "в торче"), воровать, продавать наркотик. Заняла денег у бабушки. Пошла учиться на мастера по маникюру. Нашла работу в салоне.
В АН познакомилась с будущим мужем, он старше меня на 10 лет. Через неделю стали жить вместе. Захотели завести ребеночка, я быстро забеременела, и мы поженились. У меня была очень красивая свадьба, муж сделал все, как я хотела – платье, машина… (Счастливо улыбается.) На свадьбе было 6 бутылок шампанского для родственников и больше никакого алкоголя.
Ни один наркотик не может дать таких эмоций, как жизнь. И даже за неприятные эмоции я благодарна Богу – не потому что супер-пупер-мега-духовная, понтуюсь, а потому, что точно знаю, что даже черные полосы учат. Например, я поняла, что я люблю кушать – раньше я просто что-то ела, чтобы не умереть.
Все время, пока сидим в кафе, держит руку на животе и время от времени замирает, замолкает на секунду. Спрашиваю, все ли в порядке.
Да, просто он сегодня весь день толкается, и так смешно под ребра ножкой попадает, щекотно.
"Я настоящий. Я живой". Саша. 37 лет. 7 лет "чистого времени"
У меня отец военный, мы много переезжали, я поменял 6 школ. Привязывался к каждому месту, к ребятам. Когда был в 7 классе, мы переехали в последний раз. Появилась компания. Сейчас из них никого нет в живых.
В 13 лет начал пить. В 17-18 попробовал марихуану. В 20 лет пришел героин. Границы стерлись, нечетко помню. Героин мне не понравился, я продолжал пить, употреблял от раза к разу. Потом была первая ломка – пропал дилер.
Когда героин пропал на время, пришла огромная пустота. Я женился. Жена ела таблетки, стала просить героин. Ее родители испугались и забрали ее. Так совпало, что, когда они за ней приехали, я зашел за шприцами, понял, что жену увозят куда-то, но ушел – мне было все равно, меня в подъезде ждали ребята. (Молчит, курит.)
Однажды мама зашла ко мне в комнату. Я собирался колоться. Она что-то сказала, но мне было все равно. Я ответил "хочешь – смотри". И вмазался при ней. Мне было ВСЕ РАВНО – кто рядом, чьи слезы льются…
Когда отец умирал, я с ним не простился. (Долго молчит, курит, поднимается сильный ветер, Саша закрывает глаза ладонью.)
Кололся "черняшкой" (опий-сырец, кустарный полуфабрикат. – Н.С.). В 2000-м переломался в очередной раз. Мама положила в больницу. Там познакомился с парнем, у него было 8 месяцев чистоты. Он отвел меня к АН, это было мое с ними знакомство.
В 2001 году вскрывался – не хотел жить, не хотел употреблять, ничего не хотел. У меня нашли гепатит С.
И как-то, прямо из наркологии, я пришел на собрание АН. Беззубый, лысый, в прожженном спортивном костюме. Это были странные люди. Я чувствовал их тепло и любовь – с чего им меня любить? И я решил – у них получилось перестать, и я тоже попробую.
29 мая 2004 года. Я пришел домой. Прошло минут 15 – и мне принесли марихуану. Для меня это самый страшный наркотик – с него все начинается. Сказал "нет".
Началось выздоровление. Стал ходить на группы, стали появляться друзья в АН. Я был как новорожденный, все было в новинку: не знал, как передать деньги в автолайне, ничего не умел.
Я и сейчас учусь жить. Мне это нравится. Я в раю сейчас. А был – в аду.
Я зубы себе вставил в чистоте. (Улыбается.) Есть любимая девушка, любимая работа, – помолчав, – у меня все любимое. Есть улыбка мамы – ей на днях 65 лет. Племяннице сегодня месяц. Я люблю своих близких, люблю "Анонимных Наркоманов". Я настоящий. Я живой.
"Здорово быть чистым, ребята". Стив. 61 год. 30 лет "чистого времени"
Горбушка. День рождения АН Москвы. На сцену приглашают "спикера" – человека, который расскажет историю своей наркомании и своего пути к выздоровлению. Это американец Стив, он из Майами. Загорелый, седой, подтянутый, постоянно улыбается. Ведущий: "Ребята, у него 30 лет чистого времени!". Зал не кричит – орет от восторга. Ведь это значит, что человек прожил уже целую "чистую жизнь".
Привет. Я Стив. Я наркоман. Я зависимый, – по-русски, с трудом выговаривая, видно, что долго учил.
Когда я родился, во мне было семя зависимости. Когда мне исполнилось 12, оно дало всходы, и я стал активным зависимым. Когда мне было 22, я пересек черту – стал употреблять 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году. Я стал лжецом, изменником, преступником. Стал жестоким, стал совершать насилие – все больше и больше. Я был тем, во что меня превращали порошок или жидкость. В моей голове жило чудовище, которому я подчинялся. Я стал полным г-ном. И я понял, что надежды для человека по имени Стив нет…
…Мое дно?.. я жил с женщиной. Ее звали Мэрилин. Я благодарен ей за то, что остался жив. Однажды мы поссорились из-за банки пива. Вообще-то я не люблю пиво. (Стив улыбается, зал смеется. Он неплохо "держит зал", этот Стив.)
У меня была пушка. Я выстрелил в нее. И стал палить по стенам – просто так, мне было все равно. Соседи вызвали полицию. Они взломали дверь, я слышал, но мне было все равно. Я вышел к ним. На меня были направлены три пушки. Они могли убить меня. Но мне было все равно.
Вот это и было самым страшным в моем "дне" – мне было все равно.
Мэрилин выжила. После моего дна я пошел в анонимные. Поэтому я жив.
Я всегда говорю новичкам: если у вас голоса в голове, если они заставляют вас что-то делать, приходите в анонимные. Эти люди спасут вам жизнь.
Я остаюсь в "Анонимных Наркоманах". Моя цель – спасти жизнь еще хотя бы одному человеку. Здорово быть чистым, ребята.
"Спасибо, я сегодня чистый"
Подвальная комната в жилом доме, центр Москвы. Складные стулья, диваны, столик. На стенах – постеры с английскими текстами АН: 12 традиций, 12 шагов. Собрание группы "База". Тема встречи – "Почему я здесь".
В комнате тесно и душно, как в метро в час пик. Нет раздражения – здесь рады видеть друг друга, много улыбок, шуток, девочки обнимаются.
Начинают с минуты молчания – "Давайте вспомним всех, кого с нами нет".
"Мы особенно рады приветствовать новичков. Представьтесь своим настоящим или вымышленным именем и назовите срок своего чистого времени".
"Андрей, 14 дней." – "Стас, 6 дней" – "Руслан, 5 дней"… "Привет, ребята. Вы молодцы" (хлопают).
Представляются по кругу (сначала имя, потом – кто как: наркоман, зависимый, гость).
Каждый, кто хочет высказаться, поднимает руку. Говорят по очереди, каждый о своем. "Я здесь потому, что" – дальше у каждого свое: "мне хорошо, я улыбаюсь весь день", "мне тяжело, я совсем одна", "я живу с зависимым человеком, не могу достучаться до него", "меня кроет тяга, мне снится, что я варю, употребляю, эти запахи, вкус, мне страшно сорваться"… Почти все говорят легко, складно, остальные слушают – кто-то внимательно, кто-то не очень. Каждый заканчивает высказываться словами "спасибо, я сегодня чистый".
Здесь не принято давать советов. Можно делиться опытом. И только своим, личным. Никакой абстракции. Никакого отвлеченного анализа.
Собрание заканчивается "молитвой о душевном покое" – все встают, каждый кладет руки на плечи соседу, образуется кольцо. Я тоже стою в этом кольце, слушаю: "Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого".
Постскриптум
Пока я была с этими людьми, смотрела, как они двигаются, выглядят, слушала, как общаются друг с другом, меня не оставляло чувство, что все они как будто вынырнули откуда-то из глубины, где не было ни света, ни воздуха, и жадно дышат, жадно впитывают в себя весь свет, какой могут, жадно живут. Они освободились – на время ли, навсегда ли – от чудовища, которое жило в них и заставляло делать все то, что привело их на дно, ниже которого – смерть.
Ну или хотя бы научились его контролировать.
***
"Любые общества, которые помогают наркозависимым встать на путь излечения, приносят огромную пользу. Раз человек осознал проблему и обратился за помощью в подобную организацию – это уже положительный фактор", – сказали РИА Новости в Федеральной службе РФ по контролю за оборотом наркотиков. Там напомнили, что ФСКН активно поддерживает создание национальной системы реабилитации наркозависимых лиц, и сообщили, что, по их данным, сегодня в России действуют около 400 негосударственных реабилитационных центров, где ежегодно проходят реабилитацию до 20 тысяч молодых людей.
В настоящее время в России официально зарегистрировано около 550 тысяч потребителей наркотиков; в то же время, по экспертным оценкам, эта цифра достигает примерно 2,5 миллиона человек, или почти 2% населения, сообщает управление по взаимодействию с общественностью и СМИ ФСКН России.
По словам главного нарколога Минздравсоцразвития РФ, директора Московского научно-практического центра наркологии Евгения Брюна, "смертность от передозировки наркотиками в Москве выросла за прошедший год почти на 50%".
Этот текст не появился бы, если бы не помощь всех его героев.
Спасибо моему другу Жене, благодаря которому появилась сама идея написать об АН и который был моим "проводником" в мире АН. Спасибо Диме за экспертную поддержку и готовность сотрудничать. И спасибо за откровенность всем, кто согласился рассказать о себе.
Все сказанное героями является отражением их личной позиции и никак не соотносится с позицией Сообщества
