Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
На следующий день после массовых беспорядков в Москве и Санкт-Петербурге все повторилось в Ростове-на-Дону. События развивались точно по такому же сценарию. Тысячи людей вышли на центральную улицу города, чтобы почтить память своего земляка Максима Сычева, требовали срочно расследовать обстоятельства его гибели. Потом ситуация накалилась, начались столкновения с милицией, националистические выкрики, и мирная акция памяти превратилась чуть ли не в побоище.
Это произошло только потому, что в Ростове, как до этого в столицах, толпой руководили радикалы. То есть, сторонники крайних взглядов и решительных действий. Они умело манипулируют массовыми настроениями, пускают их в нужное для себя русло и направляют энергию протеста на чужих, понаехавших, инаковыглядящих. Это же так просто.
Понятно, что возмущение и протест возникают не на пустом месте. Исходной точкой становятся реальные преступления. Но затем идет резкое смещение акцентов, искажение перспективы и картина действительности извращается, коверкается до крайности. А теперь рассмотрим, как все обстоит на самом деле.
Бездействие и взрыв
Днем в Ростове случились манифестации и беспорядки. Вечером милиция нашла и задержала подозреваемого в убийстве. Вроде бы, рядовое событие, текучка, будни милицейской хроники. Но это ошибочное впечатление. Максим Сычев был избит 22 ноября, а через пять дней скончался. Его товарищи утверждают, что после этого две недели следователи бездействовали. Даже уголовное дело не возбуждалось. Понадобилась массовая акция протеста для того, чтобы правоохранительные органы просто-напросто исполнили свои обязанности.
Вот в чем проблема. А не в массовых беспорядках. Они случаются во многих странах, которые считаются демократическими. У полиции-милиции достаточно сил и средств, чтобы с ними справляться. И в субботу 11 декабря эта сила была продемонстрирована. Да, не все предусмотрели. Но стихийный взрыв невозможно спрогнозировать, бессмысленно пытаться разогнать озверевшую толпу, и обстановку достаточно быстро взяли под контроль.
Но не стоит забывать, что отправной точкой беспорядков в Москве стало точно такое же бездействие милицейских следователей на первом этапе расследования убийства Егора Свиридова. Подозреваемого в убийстве задержали. А всех участников драки, во время которой прозвучал роковой выстрел, отпустили. Теперь их объявили в розыск, ищут и ловят поодиночке.
И чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, понадобились шумные акции протеста вплоть до перекрытия Ленинградского шоссе, и личное вмешательство начальника столичного ГУВД Владимира Колокольцева. К нему у общественности нет никаких претензий. Он пытается что-то сделать, и делает, но он не в состоянии в одиночку заменить всех нерадивых милицейских следователей.
В отличие от Свиридова, Сычев был простым студентом, а не лидером сплоченной, хорошо организованной и энергичной фанатской группировки. Однако нашлись в Ростове радикалы, готовые поднять на щит и это преступление.
Но это ненормальная ситуация. Нельзя же устраивать митинги, демонстрации и манифестации после каждого убийства, чтобы добиваться исполнения закона.
Однако устраивают регулярно. Летом этого года в Москве, возле станции метро Чистые пруды, был убит в драке еще один футбольный фанат Юрий Волков. И тогда тоже понадобились акции, правда, не такие массовые и скандальные, прежде чем следователи энергично взялись за дело.
А в прошлом году было громкое дело об убийстве 15-летней девочки Анны Бешновой. И тоже проходили митинги и сходы общественности с требованиями найти убийцу и привлечь его к ответственности. После чего убийцу быстро отыскали, он уже осужден и отбывает длительный срок. В профессионализме работников наших правоохранительных органов не приходится сомневаться. Если они хотят, то раскрывают самые сложные и запутанные дела. Вот только хотят далеко не всегда.
Искаженная картина
В чем причины этого бездействия? С каждым случаем надо разбираться отдельно. Бывают и случаи подкупа, и нежелание связываться, особенно если за обвиняемым стоит некая хорошо организованная группа, сплоченная общим интересом. Иногда эту группу составляют земляки преступника, его товарищи по этнической диаспоре. Но только не надо искать повсюду национальный колорит.
Казалось бы, неравнодушие общественности, которая самоорганизуется, устраивает акции памяти, добиваясь расследования преступлений - это положительная тенденция. Так рождается и развивается гражданское общество, на нехватку которого в России постоянно жалуются политологи и публицисты.
Да только какое-то очень уж избирательное и однобокое это «гражданское общество». Устраиваются акции и поднимается шум только тогда, когда жертвами становятся представители коренной национальности, а среди обвиняемых - сплошь некоренные. Или выходцы с Северного Кавказа, или из Средней Азии, как в трагической истории с Аней Бешновой. Так было во всех четырех вышеприведенных случаях.
А вот страшное преступление в станице Кущевской, когда были убиты 12 человек, включая детей, не вызвало протестов и массовых акций нашего перекошенного и искаженного «гражданского общества». Не реагирует общественность на множество других убийств, не возмущается, не требует призвать к ответу…
Кого? Если предполагаемых преступников не определишь по принципу чужеродности и инаковерия, то вроде как неинтересно возмущаться и протестовать. В результате создается искаженная картина, которая приводит к форменным безобразиям, вроде тех, что случились в Москве и Питере в субботу 11 декабря.
Рядовые участники этих акций и беспорядков, возможно, искренне верят в реальность этой картины мира, которую определяют в Интернете аббревиатурой РЛО, то есть «русских людей обижают».
Но зачинщики и организаторы, адепты радикализма, как правило, все прекрасно понимают, но используют настроения толпы для своих «националистических игрищ», как выразился тот же Колокольцев.
Впрочем, в историях с убийствами Сычева, Свиридова, Волкова и Бешновой есть еще один объединяющий признак - пассивность и вялость следствия на первых этапах, граничащее с нежеланием расследовать преступления или даже со стремлением их замять.
Что с этим делать? В свое время Михаил Жванецкий пошутил в одной из своих миниатюр: может, что-то в консерватории подправить? В данном случае главный рецепт простой: надо что-то подправить в милиции. Или в полиции. Но одного переименования недостаточно. Требуются радикальные меры.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
